Солдатское сердце - Андрей Платонов

Бакланов, собственно, спроектировал бой на охват противника с флангов, с той разницей, что вся операция происходит не на горизонтальной плоскости, а по вертикали. Одним флангом противника является северный выход лабиринта, а другим — двадцать два наземных здания.

Полковник, однако, понимал, что его решение, о бое «по вертикали» не исчерпывается геометрическими координатами, а меняет в его пользу самое существо операции.

Командир верил в точность своего замысла и в отважную душу своих бойцов, и все же он с трудом переживал сейчас волнение своего сердца.

И подлинно, верно ли то, что лабиринт имеет лишь два больших выхода — на севере города и у готической башни? А если таких выходов три или четыре?

Бакланова беспокоило это соображение, но он не боялся такой внезапности. Он понимал, что невозможно знать все с абсолютной достоверностью. Кто стремится лишь к абсолютному знанию, тот рискует ничего не узнать и обречен на бездействие.

Опасен был еще разрыв во времени: если проникновение в лабиринт с севера и через доты слишком не совпадет по сроку.

Много было опасного и неизвестного. Бакланов улыбнулся.

«Вся война опасна», подумал он.

Огонь утих. Пришел Годнев от Кузьмина.

— Пока все нормально, товарищ полковник. Семь танков противника подбиты, в лабиринт за одним танком противника вошли четыре наших самоходки, остальные, где-то на подходе, но связи с ними пока нет.

— А сверху что, на дотах?

— Чернов прислал связного. Он говорит, что Кузьмин завалит ему своим огнем ходы под землю, и он боится, что его люди не проберутся туда.

— Проберутся, — сказал Бакланов.

Они помолчали. Снаружи была полная тишина. Бой ушел под землю.

По крайней мере, с северного конца наши штурмовые группы уже проникли в лабиринт и ударили врагу под сердце.

— Скоро Елисей должен вернуться, — произнес Бакланов. — С утра будем в дорогу собираться. Вперед поедем, майор.

— Поедем, товарищ полковник.

Зазвонил телефон. Кузьмин сказал в трубку:

— Ну как, Алексей Алексеевич? Тут твой Чернов с моим наблюдателем-лейтенантом связался. Он просил передать тебе, что у него только шесть дырок под землю осталось и его люди вошли туда, а остальные все дырки я завалил, прохода к немцам нету: законное дело получилось.

Кузьмин еще хотел что-то сказать, но связь с ним искусственно прервали. Командир западного батальона просил немедленно командира полка. Он доложил, что вблизи его боевого охранения из какого-то погреба, который находится в развалинах холодильника, выползают немцы и подымают руки; вышло уже и сдалось восемьдесят шесть человек, в их числе два капитана.

— Принимайте их, что же делать, — сказал Бакланов.

— Значит, у них там еще маленький выход был, — обратился полковник к Годневу. — Про него мы не знали. Мы их в бок, стало быть, выдавливаем из лабиринта.

В тишине они оба одновременно вдруг услышали далекий лай собаки.

— Значит, все, товарищ полковник, — произнес майор Годнёв.

— Все, — подтвердил Бакланов. — Где же мой Елисей?

Майор ушел. Бакланов на минуту закрыл глаза и забылся во сне. В сновидении он увидел Елисея, вернувшегося из боя, черного от земли и утомления, не похожего на себя.

— Пришел, Елисей? — тихо, не слыша своего голоса, спросил полковник.

— Так точно, я — вот он, товарищ полковник, я есть один.

— А что есть один? Сложи, Елисей, вещи в дорогу, поедем вперед, дорога недальняя, скоро победа и дороге конец.

— Есть, товарищ полковник! Вы поезжайте, а я после к вам приду.

— Нет, Елисей, ты со мной поедешь… Давай будем чай пить, завари погуще. В России в деревнях теперь хозяйки проснулись и печи топить начинают, потом они коров пойдут доить, а на дворах там теперь уже воробьи, должно быть, появились, они на мужиков похожи, серые деловые разумные птицы… Эх, Елисей!.. Светает уже.

— Нет, темно еще, товарищ полковник, — тихо произнес Елисей.

Он прислонился спиной к бревенчатой стене, слушая навытяжку полковника, задремал и уснул, неподвижно оставшись на месте.

Полковник велел ему проснуться, чтобы он лег как следует и отдохнул. Елисей не ответил и не послушался. Бакланову очень хотелось, чтобы Елисей проснулся, он желал спросить у ординарца, как было дело в лабиринте, потому что переживание боя есть великое дело; Бакланов понимал решающую жестокость солдатского штыка, и он мог чувствовать биение сердца солдата, идущего в атаку, во тьму, и вот теперь это знающее сердце, только что испытавшее: бой, было так близко от него, но безмолвно.

Бакланов крикнул Елисею, чтобы тот проснулся, и сам проснулся.

В блиндаже никого не было. Елисея не было. Он не вернулся из лабиринта и никогда более не вернется.

Иван Толокно — труженик войны

Он заснул и во сне примерз к земле. «Это у меня тело отдохнуло и распарилось, и шинель отогрелась, а потом ее прихватило к стылому грунту», проснувшись, определил свое положение сапер Иван Семенович Толокно.

— Вставай, организм! — сказал Толокно себе в утешение. — Ишь, земля как держит: то кровью к ней присыхаешь, то потом она не отпускает от себя.

Он с усилием оторвал себя от морозной земли, обдутой здесь ветрами до прошлогодней травы.

В той части, где служил Толокно, саперов называли верблюдами. Каждый сапер, кроме автомата с нормальным боевым запасом и пары ручных гранат, имел при себе лопату, ломик, топор, сумку с рабочим инструментом, бикфордов шнур, личные вещи и еще кое-что, смотря по назначению саперного подразделения. Все эти предметы человек имел неразлучно при себе: он шел с ними вперед, бежал, полз, работал под огнем, отбивался от врага, мешавшего его труду, спал в снегу или в яме, принимал пищу и писал письма домой в надежде на встречу после победы, в надежде на жизнь, которая будет вечно счастливой.

Проснулся Толокно вечером, на закате солнца. Командир подразделения капитан Смирнов собрал в овраге своих людей, осмотрел их, проверил снаряжение и спросил каждого о самочувствии.

— Я всегда чувствую себя хорошо, товарищ капитан, — ответил Толокно командиру.

— А почему — всегда? — заинтересовался капитан.

— А по необходимости, — объяснил Толокно.

— А вы как? — спросил Смирнов у сапера Куткова.

— Ничего, товарищ капитан, — четко отозвался Кутков. — Я не чувствую, а думаю, меня чувство не касается…

— Ну, достаточно рассуждать, — произнес капитан Смирнов. — Нам скоро снова пора идти вперед — на закат солнца, жать врага во тьму!

Капитан указал рукой на заходящее большое солнце, сияющее светом по облакам и по небу; бойцы посмотрели в великое пространство, ожидающее их, — потоки разноцветного света на небе походили сейчас на играющую торжественную музыку.

Затем капитан объяснил бойцам их задачу на нынешнюю ночь. Следовало теперь же вместе с приданной саперному подразделению группой разведчиков выйти к речному руслу, найти место для переправы танков и сделать отлогий выход в отвесном берегу реки в сторону противника; а потом, после этой работы, нужно двигаться вперед на танках вместе с десантной группой пехоты и по приказу сигналом вонзиться в землю и отработать систему траншей, укрытий и блиндажей.

— Бойцы и товарищи! — сказал командир. — Мы ведем дороги на закат солнца и мы, равно и одинаково, должны нашим же трудом и боем упредить, превозмочь его обратное движение на нас. Мы, красноармейцы, мы для врага то же самое, что обратный клапан в машине, который только в одну, как раз в ту сторону, — он показал рукою на запад, — открывается, а назад — нипочем, назад он стоит намертвую… Я так считаю, что достаточно и хватит этому огненному утюгу войны ползать по нашей земле — ей хлеб пора рожать!

— Пора! — сказали бойцы, и душа их тронулась болью и воспоминанием.

И после заката солнца они пошли во тьму, нагруженные инструментом для работы и оружием против смерти.

Затемно разведчики привели саперов к речному потоку. Иван Толокно и другой сапер, Петр Расторгуев, осторожно пошли вниз по течению, чтобы осмотреться в местности.

Толокно вышел на лед; лед был тонок и под ним близко чувствовалась живая вода. Сама по себе река была неширокой, но все же она текла поперек наступления и обороняла врага. «А ведь река русская! — подумал Толокно. — Только она сейчас не в руках».

В небе засияли две ослепительные ракеты врага, и вся река и пойма ее озарились неподвижным пустым светом. Иван Толокно лег на живот и пополз. Впереди себя он расслышал равномерное пение воды, будто она там стремилась свободно, а не подо льдом.

Разведчики уже вышли на тот берег и тайно проникли далее по земле, чтобы наблюдать неприятеля и чтобы в нужде и опасности помочь своим саперам.