Операция «Купюра» - Инна Тронина

– Это почему? – подозрительно спросил тот.

– Потому что алфавит нашёл! Вот, гляди – Лиля Селедкова, как с куста. И номер её телефона. Похоже, пилить мне сегодня куда-то в Купчино…

– Да, скорее всего, нужно поторопиться, – поразмыслив, согласился Слава. – Похоже, Лиле действительно угрожает опасность. Сразу её не прикончили, чтобы не просматривалась связь между какими-то событиями, которую убийцы хотели бы скрыть. Даже если она из «малины», всё равно постараются от бабы избавиться, чтобы языком не мела…

– Надо ковать железо, пока оно горячее, – воодушевленно сказал Грачёв. Он терпеть не мог долго топтаться на одном месте. – Значит, сейчас я иду домой, благо мне тут близко, и пробиваю адрес Лили Селедковой. А ты оставайся здесь и принимай представителей власти. Разумеется, про алфавит и календарь молчи. Дверь мы сломали потому, что боялись упустить время. Ведь хозяин мог быть ещё живым, правильно? Пока будешь участкового искать и понятых, человека потерять можно. Скажи, что мы стоны слышали. Потом всё на собаку свалить можно, тут сам чёрт ногу сломит.

– Милорадову будешь докладывать? – Барановский уже прикидывал, как будет водить местных коллег за нос.

– Ну. А куда ж я без него? – Грачёв шутливо развёл руки в сторону. – На кого угодно можно плюнуть, но на непосредственного начальника – ни-ни! Кроме того, что это вообще неприлично, так ещё и помощь, скорее всего, потребуется. А с Захаром Сысоичем Горбовским мне договариваться не по рылу – это дело Милорадова. А уж если Захар заедаться начнёт, и опять Лазаря петь, тогда придётся через ихнего генерала на него давить. Всё равно никуда Горбовский не денется – организованная преступность в наличии, а у него – главные специалисты. Если замешан Баринов из Сбербанка, да и с Гавриловым оперативно расправились, как только его имя прозвучало – это не уровень коммунальной кухни. Вениамин Артёмович ведь наедине разговаривал с нами, а ТЕ откуда-то уже узнали, что он сказал. Похоже, «жучки» у Баринова в кабинете стоят, и долго ему не жить. – Грачёв тщательно застегнул зимнюю куртку, щёлкнул пряжкой пояса. – Одного они не учли, и это их погубит…

– Чего не учли? – Барановский уныло оглядывал мастерскую, где ему предстояло торчать ещё довольно долго.

– Что мы дверь сломаем так быстро. Думали, позвоним и уйдём, решим, что Гаврилов просто сбежал. А, пока разберёмся, труп завоняет, картина изменится. И непонятно будет – кто его, за что. Мы выиграли время, и нужно этим пользоваться.

– Это точно, чего уж там! – Барановский подошёл к телефону. – Тогда я звоню, а ты с Милорадовым утрясай. Участие сотрудников Шестого управления очень нам поможет. Кстати, не мешало бы галстук проверить – чей он, Гаврилова или убийцы. Это Лилия может знать…

– О'кей! – Грачёв рванулся к двери. – Обязательно спрошу и про галстук. Только ты не мычи, не мнись, а веди себя уверенно, даже нагло. Надо ещё узнать, были ли у Гаврилова родственники. Если были, пусть проверят, не случилось ли ограбления. Но это потом, главное – Лиля!..

– Как ты на батю своего похож! – восхищённо сказал Барановский. – Вот сейчас – особенно…

– Спасибо за комплимент, – улыбнулся Грачёв.

– Только солидности бы побольше, важности этакой, – добавил Барановский. – Чтоб в авторитете быть, нужно держать себя соответственно.

– На детях гениев природа отдыхает, – с горечью сказал Всеволод. – А солидность – дело наживное. Мне ведь тридцати ещё нет.

– Это я знаю, – заметил Вячеслав. – Всё ещё впереди – прекрасный возраст! К Селедковой на своей машине поедешь?

– Конечно, так будет быстрее. Да и номера служебные ни к чему там демонстрировать. Моя красавица у цветочного магазина сейчас запаркована – в гараж гонять далеко. Ну, пока, я побежал! Вечером созвонимся, я расскажу, чем дело кончилось. А что касается двери, она и так на соплях была. Я чуть мордой о пол не грохнулся, когда выбивал – думал, труднее пойдёт. Приложил больше силы, чем надо было. Там трухой всё засыпано, можешь посмотреть. Такие деньги имел, а жил, как свинья, прости, Господи! – Всеволод оглянулся на мёртвого хозяина.

– Только ты не это… Не очень горячись, – предупредил Барановский. – А то погоришь, как твой отец в Вырице. Я этот случай очень хорошо помню, потому что тогда ещё в милиции работал. Кто ему «спасибо» сказал за то, что четырёх опасных рецидивистов в одиночку обезвредил? А сколько народу спас! За блестяще проведённую операцию его чуть не уволили из органов, помнишь? И уволили бы, да он раньше погиб. Гранату, видите ли, без разрешения в избу кинул! А они и не разрешили бы никогда…

– И меня пускай увольняют! – сверкнул дикими чёрными глазами Всеволод. – Я всё равно буду делать только то, что считаю нужным. Тут ведь не только убийц Гаврилова найти надо, а ещё и каналы нелегального обмена денег отыскать. Меня, собственно, для того к вам и прикомандировали. – Всеволод надвинул колонковую ушанку до бровей. – С кем Гаврилов был связан – вот вопрос! Ну, всё, Слава, ни пуха…

– К чёрту! – отозвался Барановский и стал набирать номер.

Всеволод же, прыгая через две ступеньки, спустился во двор и осмотрелся – там всё было тихо. Шагая через лужи, прошёл на Большую Пушкарскую, и всё время косился назад, по сторонам, стараясь не упустить ни одной мелочи.

Несмотря на то, что с крыш текло, снег раскис и почти весь сошёл, в воздухе уже веяло близким морозом. Поднялся северный ветер, который сейчас был, по счастью, в спину; и сразу стало зябко. Грачёв вышел на Кронверкскую, стараясь дворами срезать путь. Жил он неподалёку – на углу Кировского проспекта и улицы Братьев Васильевых.

Около сберкассы, волнуясь и гомоня, выстроилась огромная очередь – преимущественно из старух. Грачёву она напомнила гигантскую жирную змею с неряшливой, наполовину содранной шкурой. Публика в платках и кацавейках, похоже, имела, что менять – у каждой пенсионерки в руках была набитая купюрами сумка или наволочка.

Всеволоду пришлось сойти на проезжую часть – очередь заняла весь узкий тротуар. Из интереса он заглянул через окно в зал сберкассы. Там как раз очередная бабуля выгребала вышедшую из употребления наличку из алюминиевого бидона. Грачёв между прочим подумал, что многие из этих ветеранов тоже меняют не свои деньги – за долю малую. Ну, не могло у них, живущих в городе, не торгующих на рынке, скопиться так много налички. И об этом тоже нужно сказать Милорадову, чтобы имел в виду – в любом случае не помешает.

С этими мыслями Всеволод подошёл к своему знаменитому дому, в котором до сих пор стеснялся жить. Краем глаза он проверил, велика очередь в салон мужских причёсок, и понял, что сегодня ему ничего не светит. Прикидывая, что сказать своему начальнику подполковнику Милорадову, он вошёл в подъезд.

Дома была мама Лара – так Всеволод уже давно называл свою мачеху. В последнее время никто нормально не работал – люди или меняли деньги, или стояли в длинных продуктовых очередях, или дежурили на Невском – в Гостином и в Пассаже. Туда в первую очередь завозили товары. В пятом часу вечера, из школы вернулась и Дарья, а бабушка давно уже была на пенсии. Сейчас, правда, она как раз и поехала на Невский – в доме закончились мыло и стиральный порошок. Собрав все имеющиеся талоны, Валентина Сергеевна решила купить на них что-нибудь стоящее, импортное.

Мачеха смотрела на Грачёва встревоженно, как на родного сына – возможно, из-за того самого сходства с покойным мужем, о котором сегодня говорил Барановский. Надо её предупредить, что сегодня он вернётся поздно, пусть не волнуется – просто много работы. Всеволод и до этого не баловал домашних своим присутствием, а теперь и вовсе из дому пропадёт, Но так надо, и нечего ныть. Теперь, похоже, и по ночам отдыха не будет – до тех пор, пока задание не выполнишь. А сколько времени уйдёт, один чёрт знает.

Грачёв раздумывал, брать с собой к Лиле пистолет или нет; в конце концов решил, что оружие там не помешает. Мало ли кто окажется у доступной дамы на квартире, как отнесётся к появлению чужого мужика! И хорошо ещё, если она сама жива, а то ведь с Гавриловым вон как всё вышло…

Лариса встретила пасынка у порога и взглянула на него испуганно, тревожно. В последние дни она вообще сильно нервничала, пила снотворные таблетки, всё время мёрзла и куталась в огромный серый пуховый платок.

– Сева, что с тобой? Ты весь мокрый, взъерошенный… Очень спешил? У тебя какие-то неприятности?

– Да ничего, мам Лара, обычные дела. – Он сбросил шапку и куртку на стул у двери. На вопросительный взгляд мачехи ответил: – Я сейчас снова уезжаю, причём надолго. Короче, если задержусь – не волнуйся. Мне бы только поесть немного…

– Сейчас разогрею, Севочка! – заторопилась Лариса. – Я же не знала, когда ты придёшь…

Она внимательно взглянула на Грачёва, хотела что-то спросить, но передумала. Тонкая, деликатная женщина дворянско-интеллигентского происхождения ненавидела соваться в чужие дела, выматывать людям душу своими вопросами. Но в то же время она не могла равнодушно относиться к людям, особенно к близким.