Наблюдатель - Иван Митряйкин

разговора. Но Батя меня опередил, спросил ласковым не предвещающим ничего хорошего тоном.

— А почему ты врага звал по имени, друг твой? Знакомый?

Сказать, что я опешил, значит, ничего не сказать, и из-за этого распсиховался еще больше. Меня понесло и совсем не в ту степь.

— Какой друг, какой враг, это же Ахмед, ты же его знаешь, мы же на прошлой неделе вместе наступали, ты еще его хвалил. Мы тогда еще синими были.

— Синими? Ты был синим? — У Бати опасно сощурились глаза.

— Я был, ты был, Ахмед был, мы были, а теперь мы зеленые. А завтра еще какие-нибудь. Все это чушь, нет никаких цветов и различий, посмотри, посмотри на свою повязку, — Батя недоуменно посмотрел на свой рукав потом опять на меня, — Она не имеет цвета, она белая, и у меня и у тебя и у Ахмеда и у тех парней, что сегодня легли по всей территории. Нет цветов, нет различий, нет причин для того чтобы мы убивали друг друга. Назови мне хоть одну причину?

Батя, покачал головой.

— Причину? Они враги.

— А почему они враги? Может, стоит у них спросить, почему они нас убивают.

— Потому что мы враги, а вот тебе нужно показаться медикам, видимо совсем с головой плохо.

— Нет, я здоров, но здесь происходит какая-то чертовщина. Куда исчезла граната? Почему пули, летевшие в тебя, исчезли, почему Ахмед стал врагом, почему все повязки белые, и что здесь делают вот эти штуки, я повернулся и ткнул пальцем в сторону близко подлетевшего пернатого, чуть не уколов его в зрачок грязным ногтем. Батя повернулся и с удивлением осмотрелся. По его лицу было понятно, что он ничего не видит, а вот пернатый отреагировал. Он как бы моргнул, и на месте безучастного глаза появилось лицо, простое, красивое женское лицо. Оно с интересом посмотрело на меня, а потом развернулось и поплыло в сторону двери, остановилось, еще раз повернулось, глянуло на меня и возобновило свой путь. Тут уже не выдержал я, нельзя так с людьми, у которых организм измучен нарзаном. Схватив автомат со стола комбата, я рванул за этим чудом пернатым. Потом решив не тратить на беготню время, полоснул по нему короткой очередью. Летун пули не заметил и они его кстати тоже. А вот бойцы выстрелы услышали и через некоторое время, очень короткое, мне в спину смотрели сотни изумленных глаз, и как я предполагал, не один десяток стволов. А я бежал за этим гадом и пытался его пристрелить. Забавная видимо была картина: бегущий и смешно подпрыгивающий солдат, матерящийся и стреляющий по воздуху. Но мне было все равно, я бежал, отдаляясь от наших позиций, приближаясь к зараженным землям.

Глава вторая

Наши побегушки длились несколько часов и закончились у подножья гор. Пернатый просто влетел в скалу, и исчез. Вот сука. Я рухнул на землю и зашелся лающим кашлем, пот заливал мне глаза, а ноги тряслись. Такие марафоны точно не для меня. И что дальше? Вернуться? Нет, не примут. Скорее пристрелят, не со зла, а так, на всякий случай. Я встал все еще тяжело дыша, перезарядил оружие, плюнул и зло пнул гору, нога, не встретив препятствий, вошла внутрь, и я чуть не грохнулся, потеряв равновесие. Что за чертовщина? Подошел поближе, в монолитной стене появилась дверь, нет, скорее проход, или провал. Темный провал, там, где его секунду назад не было.

— Эй, — крикнул я вглубь, — кто там?

— Здравствуй, Данила-мастер, давно ко мне люди не захаживали.

Девушка, вышедшая на встречу, была красива, рыженькая, с зелеными глазами и милыми ушками. Ну, нравятся мне в девушках милые ушки, кому-то большая грудь, а мне вот так.

— Кто ты? — Оружие я не опускал. Понятно же, что эта девушка не человек, хоть и выглядит шикарно. Она не ответила, а повернулась и пошла по проходу. Я сбросил ремень, и, привычно отсчитывая раз-два, выпустил ей в спину короткую очередь… Вернее нажал на курок, но мой безотказный АК-12 просто щелкнул. Я попробовал ещё раз, и в этот раз автомат заиграл мелодию, которую издает китайская игрушка, купленная на рынке. Это какой-то трэш.

Девушка повернулась ко мне и в недоумении приподняла бровь.

— Ты идёшь?

Я закинул оружие на плечо дулом вниз и покорно потопал следом, стараясь не акцентировать внимание на нереальности происходящего, а отвлечься на что-нибудь более мне понятное. Но вокруг ничего не было, и единственное, за что цеплялся взгляд, так это покачивающиеся впереди весьма аппетитные ягодицы… Эх!

Хорошо, что у меня нет клаустрофобии. Создавалось впечатление, что гора перед нами раскрылась, мы вошли, и она за нами закрывалась, а идем мы как будто в каменном пузыре, который передвигается вместе с нами. Путь длился не долго, минут семь. На все попытки начать разговор моя спутница неопределенно пожимала плечами, и я, сделав пару попыток завязать разговор, заткнулся, логично рассудив, что если я ещё жив, то для чего-то нужен. На этой оптимистической ноте я начал было насвистывать имперский марш, но сделав очередной шаг, оказался на открытой территории, точнее вышел прям в русскую деревню, а если быть еще точнее, то улучшенную версии моих родных мест, в которых прошло счастливое детство и шальная юность.

— Эх, не хватает только… — Я не успел договорить, как где-то рядом во дворах запел петух. Я оглянулся и не увидел гор, вдалеке виднелся лес, слева текла река. — Вот ведьма, — искренне восхитился я.

Рыженькая улыбнулась и мило поинтересовалась:

— Ты сейчас думаешь, что если до сих пор жив, то для чего-то нужен?

Я кивнул, отнекиваться не было ни причин, ни смысла.

— Разочарую, никому ты не нужен, а тем более мне. И жизнь твоя ничего не стоит. Но раз из-за тебя мне пришлось принять вот такое состояние, — она указала на свое тело пальцем, — то мы немного пообщаемся.

— А тебе что скучно?

— Учитывая, что я в теле человека, то я испытываю все чувства и эмоции вашего вида, и в данный момент мне любопытно.

— Такое вот состояние, — задумчиво повторил я. — А ты кто, инопланетянин? — я усмехнулся, хоть совсем и не шутил.

— Ты очень удивишься, но мы оба здесь инопланетяне, — она засмеялась, откинув назад голову, — смешно да?

— Так, что ты такое? — непроизвольно стараясь подражать старому герою боевика, проговорил я.

— Что я? Кто я? Тысячи имен, тысячи лиц! А ты ведь даже книжки читал про меня.

— Я много чего читал, а в один период особенно много фантастики, и