Наблюдатель - Иван Митряйкин

ляпнуть, что синие это мы, мы. А зеленых мы били и не раз. Да и не выдержал бы, сказал, но тут взгляд мой упёрся в пернатого, и увидел, что этот глаз смотрит на меня, так внимательно смотрит. В общем, я сглотнул, моргнул и промолчал.

— Хреново мне Батя, я к себе пойду, но если что, то я в строю.

— Да, да не расслабляйся, ещё не известно, что на рассвете, вдруг опять…

Казарма встретила меня шумом, все старались похлопать по плечу, поздравить. У всех были белые повязки, а примерно половину парней и девчонок, что находились в нашем здании, я не знал, или если учесть травму головы, не помнил. Ведь в лазарете я пролежал не так долго, состав сменить не успели бы, а если успели, то откуда они так хорошо меня знают, называют по имени и предлагают чай пуэр в термосе, так как пью только я. Все чудесатее и чудесатее. И все те же пернатые плавают себе везде, глазеют. Их становилось то меньше, то больше, они проплывали сквозь потолок и стены. В итоге я окончательно смирился с тем, что это глюк и причина этому — мое недавнее ранение. Смирился и лег спать. Спал, на удивление крепко, до четырех утра, а там как всегда, знакомый свист, и прежде чем мозг понял, что происходит, тело уже спряталось.

Бахнуло совсем недалеко. В современной войне это не так как в древности, там тебя, скорее всего, убила бы пуля, штык ну или граната, а сейчас большинство погибает от артобстрелов. В общем, рванули мы из казармы на позиции, я смотрю, а рядом со мной девчонка трётся и явно не из наших.

— Ты кто такая, — спрашиваю. Не хватало еще в бою с новичком рядом оказаться.

— Педагог, тебе с глазом кусок мозга отстрелили, мы же с тобой с первого дня вместе воюем, забыл?

— Да, видимо что-то с головой, тут помню, тут не помню, — пошутил я, рассчитывая на понимание и улыбку. Но она осталась безучастной, глянула неодобрительно.

— Тебе бы ещё полежать, а то начнёшь своих крошить, а надо зелёных.

Да что за … опять зелёных, вчера вечером зеленые были мы, ну тут я уже решил не шифроваться. Спросил.

— А мы тогда какие?

— Ты дебил?

От ее очень содержательного ответа мне ничего понятней не стало, но я предпочел согласиться с ее диагнозом, чем усугубить положение тупыми вопросами… тупыми на ее взгляд.

Разведка вывела на цель, и их артиллерии пришел конец. Мы пошли навстречу и врубились в мясорубку. Было страшно, я абсолютно не понимал, кто свой, а кто чужой, учитывая, что повязки у всех были белые и матерились все на русском, даже черно- и желтокожие. Сбоку появился Ахмед, я ему кивнул и улыбнулся, при этом, не забывая выискивать глазами врага. Вот видимо из-за этого и пропустил тот момент, когда дружелюбный чечен, которому я жизнь спас, вдруг бросился на меня. Я чисто рефлекторно ушел под удар. Дай бог здоровья моему тренеру по боксу, куда я ходил аж целых шесть месяцев. Видимо только благодаря его стараниям по выработке у меня безусловного рефлекса, камень, зажатый в руке Ахмеда, просвистел мимо моей головы. Вот сука. Мы боролись в грязи, с переменным успехом. То он бил меня по голове здоровой рукой надетой в тактическую перчатку, то я пытался его оглушить зажатой у меня в руке гранатой… ГРАНАТОЙ! У меня же есть граната. Если вы видели в кино, как герой мужественно вырывает зубами чеку, так вот, это чушь, так не получится. Я это знал и поэтому даже не пытался. Но уже через пару минут я лежал обессиленный, а спасенный мною Ахмед, пытался меня задушить. Если бы у него нормально работали две руки, мне бы уже пришел конец. Но я понимал, что и так долго не продержусь. А так как терять мне было особо нечего, и при этом было обидно, что меня сейчас убьет человек, которому я спас жизнь, и получил из-за него пулю. В общем, я решился, полностью перестал сопротивляться, расслабился, освободил руку и дотянулся до гранаты. А потом крепко, крепко обнял его за шею, прижимая к себе. Ахмед все понял, задергался, но я держал крепко. Обнимал как в последний раз. И в этот момент в поле моего зрения появились берцы, их хозяин наклонился, и, приставив ствол к голове моего недруга, сделал одиночный выстрел. Оттолкнув от себя тело, я посмотрел на труп. Сука, Ахмед, ты что наделал. И только потом вспомнил… Граната. Оглянувшись и не увидев ее рядом, в прыжке сбил с ног ротного, прижал к земле, замер, ожидая взрыва. Полежав подо мной несколько секунд, Батя поинтересовался:

— Педагог, мы как, будем воевать, или у тебя начался брачный сезон?

— Граната!

— Какава-такава граната, — ротный легко отодвинул меня и встал на ноги.

Треснула автоматная очередь, и в тот же миг время как будто замедлилось, Батя стоял, всматриваясь в землю вокруг нас, а пули медленные как шмели долетали до него и исчезали, я видел это собственными глазом, а ротный не обратив на стрельбу никакого внимания повернулся.

— Пошли, устал ты, сейчас парни зачистят, и будем закрепляться. Он резко повернулся и пошел в расположение, при этом чуть не снес пернатого, висящего у его правого плеча.

Спать я не мог, повалявшись пару минут на лежанке, не выдержал, встал и пошел к Бате. Ну а к кому мне еще было идти. Не с ребятами же делиться. И так многие уже думают, что у меня фляга свистит. Хотя с вечно пищащими счетчиками Гейгера, гарью, полумраком, запахом горелого мяса и ожиданием, что тебя придут убивать, крыша поедет у любого. Я постучал и сразу попытался войти. У Бати было занято, вокруг стола сидели пара ротных и комбат собственной персоны.

— Зайди через час, — махнул рукой Батя.

Час так час. И я пошел бродить по расположению. Народ отдыхал. Кто-то курил, кто-то дышал, сняв некоторую часть амуниции. Ну а я себя накручивал. Что происходит? Как понять? Что делать? Этот Ахмед сука, я из-за него глаз потерял, а сегодня он меня чуть не убил, а в итоге умер сам. Что за хрень? Может у него тоже психика не выдержала. Да нет, он не похож на того, у кого крыша едет. Да и Батя своего бы не пристрелил. Он каждого человека бережёт. Тут что-то другое.

В офицерский блиндаж я вошел уже на нервах, наметив жесткую линию