Ёшкин кот - Арнольд Карлович Райсп

дому разносился запах выпечки. «Наверное, к празднику приурочена стряпня», ― подумалось Кольке и, отбросив в сторону одеяло, он, словно кузнечик, выпрыгнул из кровати. Проводить время в постели, когда с утра уже высоко поднялся и разгорелся солнечный диск, не лучшее занятие. С вечера заброшенный в угол портфель мирно покоился на полу.

― Отдыхай, братец, не буду тебя сегодня ворошить, ― посмотрев в его сторону, с улыбкой произнёс Колька. ― У тебя сегодня не жизнь, а малина. А у меня ― субботник в школе и другие планы с ребятами. Одним словом, я помчался.

И, ухватив со стола пару испечённых булочек, Колька выбежал со двора, на ходу распихивая по карманам обжигавшие руки горячие булочки.

Добежав до оврага, Колька остановился, всматриваясь вдаль, по другую сторону оврага, залитую солнечным светом, школьных друзей было не видно. Стоя на берегу оврага, Колька некоторое время поразмышлял, сразу спускаться с откоса по тропинке на другую сторону или дождаться, пока не появится кто-нибудь из ребят. Из глубины оврага тянуло прелостью прошлогодних трав, мусорных куч из слежавшихся листьев и веток, согретых лучами солнца.

Пожухлая трава, словно кем-то прилизанная, удивительно ровными рядами лежала на склонах оврага, и сквозь едва заметные в ней промежутки пробивались жёлтые цветы одуванчиков. Они прямо заглядывали в Колькины глаза, и казалось, что их солнечный взгляд пытался ему о чём-то поведать. Может, это о том, о чём он и сам не догадывался в эти минуты. Потом Колька опустил свой взгляд ещё ниже, почти до самой седловины оврага, где среди вороха прошлогоднего сухостоя он заметил кусты буйно растущей молодой крапивы.

Они первыми спешили украсить своей зеленью неухоженный весенний овраг. Узколистая жгучая татарская крапива, так её называли ребята, и широколистная, с тёмно-зелёными листьями, не обжигающая, приветливая ― русская, сразу напомнили Кольке о её полезности в ранней спелости, когда только появляется первая зелень. С глубины оврага доносилось нежное щебетание: фити-фити-фью-у. Это за накренившимся у обрыва забором разносилась расплывчатая мелодичная щеголиная трель. У всякой птицы по весне свой голосок. Дворовый скворец только под вечер затягивает свою песню, а с утра он трудится, как на субботнике, обустраивая гнездо в стареньком, выгоревшем от солнца скворечнике. Скворец то и дело слетал со скворечника, опускаясь на склон и добывая там корм. «Похоже, на яйцах уже сидят. Надо ждать нового поколения», ― думалось Кольке.

Тут ему вспомнилось, что за оврагом в городке Тюменского военного училища простирается огромное поле, поросшее цветущими травами с настоящими учебными окопами, вырытыми в земле и скрытыми густой травой, где они однажды с ребятами в траве обнаружили гнездовья полевых птиц: трясогузок и жаворонков. А по соседству на отвесных труднодоступных склонах оврага всегда гнездились быстрокрылые стрижи.

«Вот куда надо смотаться в эти дни, ― подумал Колька. ― А сегодня неплохо было бы взглянуть и на весенний ледоход, половодье на Туре. Наверное, лёд уже вовсю идёт. Не пропустить бы это природное явление!».

Затем Колька перевёл взгляд на дорогу и заметил, что там уже появились ребята, которые ленивой походкой тянулись к школе. Присев на корточки, Колька решил не спускаться по тропке, как обычно, а скатиться по склону, поросшему травой. Не замечая, как он съезжает, Колька старался на ходу срывать желтоголовые шляпки одуванчиков. Получалось это у него машинально, просто так. У изгиба подножья, испугавшись ужалиться крапивой, он осторожно обогнул молодые кусты и, поднявшись в полный рост, стремглав взбежал по узкой тропинке на противоположную сторону оврага. Прихваченная из дома снедь раздувала карманы Колькиных брюк, и от этого вид у него был нелепый. Выбравшись из оврага, Колька заметил друга Валерку, выбежавшего из-за угла и направившегося в сторону школы. Колька свистнул. Свист получился негромкий и глухой: он как будто растворился в густом, ещё непрогретом весеннем воздухе. Тогда Колька припустил бежать со всех ног, стараясь нагнать этот свист.

Запыхавшись от быстрого бега, с растопыренными карманами от булочек, он выдохнул:

― Ну вот, наконец, догнал тебя! Ты что, не услышал мой свист?

Валерка удивлённо посмотрел на пыхтящего Кольку и сразу обратил внимание на его оттопыренные карманы:

― Что это у тебя в карманах? Опять насобирал в овраге всякой ерунды?

― Не ерунда это! Хочешь, покажу?

И он достал из кармана ещё тёплую, слегка помятую булочку. От неё шёл запах вкусно пахнущего хлеба, как будто её достали не из кармана, а только что из печи. «Неужели яркое солнце помогло сохранить тепло печи и заботливых материнских рук», ― подумал Колька.

― Угощайся! ― и, разломив булочку на две части, протянул половинку Валерке.

Весёлые и радостные от встречи, друзья за разговорами не заметили, как оказались во дворе школы. В глубине школьного двора у покосившегося сарая уже толпились ученики четвёртых классов. Похоже, там раздавали инвентарь для уборки школьного двора и небольшого пришкольного сада, разместившегося сбоку у школы, поросшего в основном вишнёвыми кустами.

― Бежим быстрее, Валерка, за инструментом, пока весь не разобрали, ― предложил Колька, ― а то придётся стать поломойками в бригаде с нашим «санитарным активом».

И они, смеясь, счастливые, размахивая руками, припустили через двор среди стоящих сосен и лиственниц, не обращая внимания на усыпанную высохшими шишками землю с торчащими из них по сторонам крылышками, походившими на вытянутые шарики.

Шум и треск лопающихся чешуйчатых пластинок под ногами напоминал роликовые коньки, на которых было так забавно перекатываться с хрустящим звуком. Однако Валерка не рассчитал такого коварства передвижения, раскатился и, еле удерживая равновесие, растопырив по сторонам руки, стал балансировать, словно демонстрируя перед ребятами танец гопак. Смех ребят и неловкость положения не смутили Валерку. Он ловко развернулся вокруг собственной оси, изобразил движениями ног что-то похожее на кордебалет и пристроился к группе ребят, при этом исполнил низко поклонный реверанс.

― Ну, ты настоящий артист! ― оценил Колька. ― Тебе только и