Исповедь безумного рисколома - Борис Сапожников

— Вот именно, — кивнул я, — так что планы строить сейчас бессмысленно. Будем действовать, как я уже сказал, по обстановке.

Солдаты споро грузили тюки, бочки и ящики в повозки, другие — проверяли упряжных лошадей, третьи — гарцевали вокруг каравана, сдерживая верховых, рвущихся в галоп. Отличные парни — воины от Господа, владеют практически любым оружием, сражаются в любых условиях, на любой местности. Среди груза ловко спрятаны свёртки с мечами и топорами, под рогожки и епанчи упрятаны заряженные арбалеты и связки болтов, "охранники" вооружены кто чем, как им и положено, у всех на коротких плащах значок — стигма артели "Альфонсо и сын" — и лишь это отличало их от обычных разбойников с большой дороги, на которых, правду сказать, были весьма похожи.

Я оглядывал раз за разом наш караван — вроде бы всё идёт нормально, но всё-таки сердце у меня было не на месте. Что-то не нравилось мне в этом деле. Да, мне приходилось работать на родной земле, борясь с внутренним врагом (это, как-никак, одна из целей ИРМ) или громя изнутри особенно зарвавшиеся преступные синдикаты, — но — герцог Бардорба, не смотря ни на что, герой Иберии… Тут как назло на глаза мне попался Луис — тоже не Господень подарок, он темнит, явно знает больше, чем говорит, и ведь молчит, зараза. Церковники опять же. Брат Гракх сказал, что они с отцом Сельто в целях конспирации присоединятся к каравану немного позже. Всё смешивается, как ведьмином котле гремуче варево — и что случится, когда оно закипит, я судить не берусь.

— Эш, — ко мне подъехал Мадибо, игравший роль моего зама по охране каравана (я, соответственно, числился командиром, хотя реальным, конечно же, был Мадибо), — всё готово

— Отлично, — кивнул я. — Вперёд!

— Без разведки? — удивился Мадибо.

— Окстись, Мадибо, — рассмеялся я. — Мы же купеческий караван, а не передовой отряд армии, идущей по чужой территории. Вперёд! — снова подбодрил я его, посылая своего жеребца в галоп.

Громадный уроженец далёкой Келимане, что не юге Модинагарского континента, ударил пятками несчастного першерона, бывшего у него под седлом; белого — по контрасту с угольно-чёрной кожей самого Мадибо, выросшего под палящим солнцем близ Пояса мира, незримо отделявшего северное полушарие от южного. Я знал Мадибо ещё по совместной службе в Оперативном отделе ИРМ, он никогда не упоминал причины, вынудившие его покинуть родину, а мы и не спрашивали, зато частенько просили показать пару-тройку приёмов владения здоровенным н'гусу, с которым тот не расставался практически никогда.

Караван медленно двинулся в путь к Кастель Муньосу — родовому замку герцогов Бардорба.

А вот кое-кто в тот день не пренебрёг разведкой, с холмов, окружавших Альдекку за караваном следили двое. Оба лежали, надёжно укрытые высокой травой, которой обильно поросли холмы, они ждали именно этот караван, отлично зная куда он направляется и кто составляет большую часть его, а то и весь.

— Всех пересчитал? — спросил один другого.

— Сто пятьдесят пять человек, — отрапортовал почти по-военному второй, — все, уверен, кадровые военные из ИРМ. Есть рисколомы, но кто — определять не возьмусь. Особо опасными считаю вон того келима с мечом за спиной, ещё троих — четверых из охраны и псевдо-приказчика — вероятнее всего это и есть рисколомы.

— Ясно, — кивнул первый, явно командир. — Сворачиваемся. Надо сообщить обо всём Сиднею и Джону. Ситуация начинает принимать крайне нежелательный оборот.

Отец-дознаватель отец Сельто оказался человеком высоким и статным, такому ближе добрый доспех генарской работы нежели монашеская ряса. Как и любой Изгоняющий Искушение он скрывал нижнюю часть лица высоким воротником алого плаща, наброшенного поверх белоснежного одеяния, перетянутого грубым вервием и украшенного чёрной волчьей мордой в профиль на груди. Воротник не скрывал основательно тронутые сединой коротко остриженные волосы, высокий лоб, проницательные глаза и половину переносицы, носящей характерный след давнего перелома. Рядом молчаливой статуей (даже для статуи молчаливой) возвышалась тощая фигура брата Гракха, как положено в конической шляпе с серебряной пряжкой и пером.

— Да пребудет с вами Господь, — приветствовал нас инквизитор ритуальной фразой, — да не коснётся душ ваших Искушение. — И добавил обычное мирское приветствие. — Мир вам.

— И вам мир, святые отцы. — Я спрыгнул с коня и поклонился. — Куда путь держите?

— В Салентину, — ответствовал отец Сельто, — к Пресвятому престолу.

— Присоединяйтесь к нам, — предложил я, уже зная каким будет ответ. — Мы едем до Брессионе, так что нам по пути.

— С этаким искушением мне не справиться. — Глаза дознавателя сверкнули озорством. — Но грех не велик.

Так к нам присоединились клирики и при их появлении Луис повёл себя ещё подозрительнее, на следующее утро он завёл весьма странный разговор со мной.

— Не нравится мне этот брат Гракх, — сказал он мне, одёргивая полы своего приказчитского камзола.

Мы шагали бок обок около одной из фур. Я слез с коня и шёл пешком, — всё равно караван тащился как пьяная улитка, а мне надоело отбивать зад о седло, да и лошадям следовало дать отдых.

— Почему же? — пожал я плечами. — Охотник на ведьм — рисколом от Церкви.

— Конечно, так, — кивнул Луис, — но ты помнишь, кто в наши дни носит древнеэнеанские имена?

— Он клирик. Вполне возможно воспитывался в церковном приюте, а уж там дают самые разные имена.

— Хорошо, — согласился он, — но посмотри на его манеру поведения, цвет кожи. Ты видел, чтобы он хоть раз ел? Они с отцом Сельто подсели к нашему котлу — и отец-дознаватель уплетал за обе щёки, а вот охотник даже ложки не достал. А голос его?

Да уж, тут Луис прав, голос у брата Гракха тот ещё — никаких эмоций и интонаций, словно с того света доносится. Нет, не живой это голос, совершенно не живой, но и не совсем мёртвый…

— Ну ладно, — сдался я, — пускай он — мистик. Нам-то что? Может так но и лучше, с нами практически неуязвимый воин.

— Мистик ранга Три Креста, — ухватил меня за плечо Луис, — ты о таком слышал?

— Нет, не слышал, но я вообще Церковью не интересуюсь. А ты что, в ксенофобы записался, что ли? Всё ещё веришь в то, что мистики пьют кровь и поедают посвященных младенцев.

— Оставь, — отмахнулся Луис, — я ксенофобией никогда не страдал. Но вспомни, Церковь приняла мистиков в своё лоно всего лет сто пятьдесят назад, после Алых войн, а он уже Три Креста носит.

— Это говорит о его профессионализме, что опять же на руку нам. Вспомни, — скопировал я его манеру говорить, — мы не на светский раут к Бардорбе едем, нам предстоит драка с его дружинами — и такой воин, как брат Гракх лишним не будет.