Пируэт - Антон Антонов

— А давай я тебе атропина в глаз закапаю — и у тебя такие же будут.

И остался после всех этих ночных ошибок только один неоспоримый факт — пальчики Барчука на капоте машины покойного Лесникова и на осколках пивной бутылки.

Пока Сажин опрашивал свидетелей и вдову бизнесмена, с Барчуком занималась следовательница Света Кораблева. Она выложила на стол вчерашнее «признание» Барчука — которое, сказать по совести, очень сильно отличалось от устных высказываний Алексея, каковые он щедро расточал на месте происшествия и потом, в милицейском газике.

Увы, диктофона у оперов под рукой не оказалось, а запись устного текста ручкой на бумаге обычно страдает некоторой фрагментарностью и неточностью — особенно если нет должного навыка.

В результате фразы Барчука наподобие таких: «Хи-хи… Лесникова, да?.. Ой, какое у тебя тут все желтенькое… Ик… Ха-ха-ха… Ты дурак да?.. Лесникова… Ха-ха-ха-ха-ха… Я всех Лесниковых… хи-хи… убиваю, ага… Гы-гы-гы… Бах!.. Из гра-гра-гра… из гранатолета… Бабах!.. Гранатомета, ага… Атомной бомбой — хлоп!.. Гы-гы-гы… Лю… лю… люблю кататься на машине… Это твоя машина, да?.. Хи… Какой ты белый и пушистый… Я тебя люблю…» — превращались в протоколе в чеканные строки: «Я признаю, что из хулиганских побуждений, находясь в состоянии алкогольного и наркотического опьянения, убил гражданина Лесникова Ю.П., нанеся ему три огнестрельных ранения из пистолета, который затем выбросил».

Оклемавшись наутро, Барчук категорически не согласился с такой интерпретацией своих высказываний, ничего подписывать не стал, устроил истерику на тему «Я невиновен!» — а по поводу вчерашних событий заявил, что ничего не помнит, поскольку был пьян.

Так именно и сказал — пьян. Света Кораблева пыталась перевести разговор на наркотики — но Барчук, что характерно, от наркотиков открещивался наотрез и рвал на себе рубаху (в основном рукава), чтобы показать вены — чистые, как у младенца.

Зато от пальчиков на разбитой бутылке он не отказывался. Да — пил пиво после водки. Потому и не помню ничего. Как пиво пил — помню, а потом — как отрезало.

С машиной дрался?

Может быть. Наверное, споткнулся и упал. Вот вам и пальцы на капоте.

Лампочку бил?

Да что вы? Не, это не я. Хотя все может быть. Ну, пьяный был, не помню ничего.

В Лесникова стрелял?

Из чего? Из пистолета?!! Из какого пистолета? Вы с ума тут все посходили, да?! Откуда у меня пистолет?

И все. Без пистолета ничего не получается, хоть ты тресни.

Следовательница это прекрасно понимала и ясно осознавала, что Барчука придется отпускать. Припаять ему можно разве что разбитие лампочки, да и то с трудом. А оно больше чем на мелкое хулиганство не тянет. Просить у прокурора ордер на арест при таких уликах — это просто смешно.

И пока Лешеньку не отпустили с миром, Сажин решил попытаться раскрутить его на сообщничество. Типа — сам не убивал, но стоял на стреме и прикрывал отход.

Тем более, что Барчук категорически отрицал наркотики. Опьянение признавал — но только обыкновенное, алкогольное.

А раз так, то это в корне меняет дело. Обыкновенный пьяный человек запросто может быть сообщником в каком угодно преступлении и совершать разумные и упорядоченные действия в неограниченном количестве. Конечно, все зависит от степени опьянения, и если эта степень высока, то действия становятся все менее разумными и упорядоченными — однако это не мешает пьяным людям совершать преступления. А иногда даже помогает, потому что алкоголь снимает страх и добавляет наглости.

Наркотики, впрочем, тоже далеко не всегда повергают человека в состояние полной невменяемости. Однако надо заметить, что героинщики, например, совершают преступления чаще всего не под кайфом, а в промежуточный период, когда ищут деньги на новую дозу. Что касается любителей таблеток (и в частности, «смешинок»), то про них вообще ничего определенного сказать нельзя.

Однако же, первоначальная версия строилась на том, что Барчук был совершенно невменяем, когда стрелял в Лесникова. Если же Леша — не стрелок, а сообщник, то от идеи невменяемости придется отказаться. И чтобы понять, какую линию дальше вести, Сажин стал по новой задавать Барчуку те вопросы, от которых Леша за день успел устать до смерти.

— Значит, смотри, что у нас получается, — подытожил Сажин в конце концов. — Вчера ночью в твоем подъезде был убит Юрий Павлович Лесников. В тот момент, когда убийца стрелял в него, ты зачем-то стал лупить руками и ногами его машину. Сработала сигнализация, и в результате почти никто не слышал выстрелов.

— Ну и что? Я пьяный был. Упал, задел машину…

— Нет, братишка. Свидетели говорят, что ты отрабатывал на ней приемы карате. А главное — разбил лампочку над входом в подъезд. Из-за этого убийца ушел в полной темноте, и никто не может его описать.

— Никакой лампочки я не бил.

— Ну зачем врать? Несколько человек видели, как ты ее разбил. Бутылкой из-под пива. Так что тут никаких сомнений нет — лампочку разбил ты. И нас интересует только одно: кто тебя об этом попросил?

— Никто меня не просил! И вообще — не помню я ничего.

— Леша, это несерьезно. Анализы показывают, что алкоголя у тебя в крови был самый мизер. Ты, конечно, мог быть навеселе, не спорю. Но чтобы все забыть… Не верю!

Сажин надеялся, что Барчук действительно был не настолько оглушен наркотиком, чтобы начисто все забыть. И предполагал, что могло быть так: когда Леша попался убийце на глаза, он был еще вменяем. И киллер попросил Лешу запустить сигнализацию и разбить лампочку. На кой черт ему это понадобилось — большой вопрос, но факт остается фактом: никто не видел, как он убегал.

А убегая, убийца мог всучить парню таблеточку, и к приезду милиции Леша уже ничего не соображал.

Конечно, версия была шита белыми нитками, но тут уж никуда не денешься. Совпадения слишком подозрительны, и запирается парень как-то глупо. Ведь он должен знать, что за употребление таблеток ему ничего не будет — так зачем же он так нагло врет? Наверное, он что-то все-таки помнит и неуклюже пытается это скрыть, а алкогольное опьянение кажется ему более естественной отмазкой.

А главное — с собой у него таблеток не было. В этом, конечно, нет ничего необычного. Как правило, так и бывает — купят у торговца одну или несколько штук — и сразу в рот.

Но может, Леша все-таки симулировал?

В таком случае, он не случайный сообщник убийцы, а сознательный сообщник.

Но как это доказать, если подозреваемый на все вопросы отвечает одинаково: «Не помню. Не помню! Не помню!!!» А если на него надавить, срывается на истерику — и тогда становится очевидно, что в гневе он действительно может убить, но не из пистолета, а тяжелым предметом по голове. Но и крича так, что звенят стекла, и вырываясь из рук конвоиров, он продолжает твердить то же самое:

— Не помню! Не знаю!!! Я НИ В ЧЕМ НЕ ВИНОВАТ!!!

И прижать его нечем.

То есть, выбить признание, конечно, можно. Но на одном признании далеко не уедешь. Если вскроется на суде, что признание не добровольное и вдобавок не подкреплено другими уликами — тут и амба всем, кто вел расследование.

Лучше уж убийство не раскрыть, чем такие последствия.

Да и парня жалко. Очень может быть, что он и правда не виноват. А Сажин не любил подводить под монастырь невиновных. Совесть потом замучает — сны нехорошие и мальчики кровавые в глазах.

— Нет, если это заказуха, то Барчук ни при чем, — сказал старший оперуполномоченный Ростовцев на следующий день. — Зачем киллеру помощник-дилетант? А на профессионала Леха не тянет.

— Но совпадения странные, — упрямо повторил Сажин. — И, кстати, ты сам хотел его закрыть.

— Я и до сих пор хочу. Но твоя идея не катит совершенно. Тут одно из двух. Либо стрелял сам Леша, а пистолет подобрали соседи, и киллера никакого не было. Либо стрелял киллер, а Леша просто случайно вляпался в эту историю. Если бы у киллера был сообщник, то они ушли бы вдвоем — это сто процентов. Ни один киллер не оставит своего партнера, даже если тот обдолбан по самый мозжечок. Так не бывает. Если партнер не может двигаться, то киллер его скорее пристрелит на месте. Для безопасности.

— И что ты предлагаешь? Отпустить Барчука и остаться на полных нулях?

— Я предлагаю крутить Барчука на убийство в состоянии невменяемости. Это наш единственный способ избавиться от глухаря.

— Запереть парня в психушку?

— А что? Его там вылечат. Сам же говоришь — он таблетки жрет горстями без рецепта какие попало. А там ему будут правильные таблетки давать.

— Я вообще ничего не говорю. Соседи говорят. Некоторые. А другие не подтверждают.

— Ну, вчера-то он точно «смешинок» накушался. Это я тебе без всяких соседей скажу и эксперты тут никакие не нужны. Такие глаза никаким атропином не нарисуешь.