Пируэт - Антон Антонов

Кораблева спросила о сумме, в которой выражается эта доля и дивиденды, которые на нее приходятся.

Когда Ирина назвала сумму, следовательница переспросила: «Сколько?!» — а услышав ту же цифру повторно, потрясенно произнесла:

— Да… Из-за таких денег люди могут пойти на что угодно.

Эту же мысль Светлана высказала позже в разговоре с Сажиным.

Тот согласился с ее доводами, но заметил, памятуя о недавнем разговоре с начальником угрозыска:

— Пока мы не отработаем все другие версии, о «Глобусе» нечего и думать. Сама знаешь, какие там игры.

Сам Сажин нисколько не сомневался в том, что в убийстве Лесникова каким-то боком замешаны «Глобус» и «Ястреб». Это было очевидно с самого начала и стало совершенно бесспорным с того момента, как в дело вмешалась мэрия.

Но с ветром не поспоришь, как говаривал незабвенный д’Артаньян в одном из фильмов Юнгвальд-Хилькевича. Особенно если ветер дует сверху, и начальство подставляет ему все паруса.

Спорить с начальством — себе дороже.

Лучше уж молчать себе в тряпочку и тихо отрабатывать другие версии.

— Мы из Горгаза, у вас утечка, — сказал парнишка из ОНОН, когда Дима Колокольцев из-за двери поинтересовался, кто к нему пожаловал.

Но Дима, похоже. давно отучился верить в Горгаз, а также в электриков, водопроводчиков и срочные телеграммы. К тому же у Горгаза очень специфические машины, и их всегда ставят прямо у подъезда, чтобы далеко не ходить — а все пространство перед подъездом Колокольцев отлично видел из окна.

А дверь у Димы была, между прочим, железная — покрепче, чем у покойного Николая Ивановича Афанасьева.

Опера колотили в дверь, а Колокольцев орал, что не откроет, пока ему не предъявят ордер.

— Будет тебе ордер! Открывай, милиция! — не выдержали, наконец, опера, видя, что в Горгаз Колокольцев все равно не верит.

— Так бы сразу и сказали, — отреагировал на это Дима. — Сейчас открою, кончайте дверь ломать.

Он и правда открыл, но не прямо сейчас, а минуты через три, и опера вошли в квартиру с предчувствием, что ничего они здесь не найдут. Все, что было в квартире противозаконного, давно спущено в унитаз и тщательно смыто, так что никакая экспертиза не установит, имели место наркотики или нет.

Тем не менее, искали тщательно. Целых две собаки, натасканные на героин и анашу соответственно, категорически заявили на своем собачьем языке, что ни анаши, ни героина здесь нету и в помине. Но это Сажин предсказал заранее. Колокольцев специализировался на «смешинках», а собак, натренированных на их поиск, в городе не было — их, скорее всего, вообще еще не существовало в природе.

«Смешинки» искали вручную, осматривая все, что можно осмотреть, и перетряхивая все, что поддается перетряхиванию. Искали тайники, простукивали стены, полы и мебель.

И нашли-таки тайник, искусно запрятанный в ящике шкафа, в двойном дне.

Тайничок был маленький, особенно по толщине, но пакетик с таблетками поместился бы там запросто — и даже не один.

Однако тайник был пуст.

Конечно, можно было смести в мешочек пыль из этого тайника и доказать, что там лежали «смешинки» — но толку от этого ноль. Чтобы привлечь Колокольцева, надо доказать хранение наркотиков с целью сбыта — статья 228 часть 2 Уголовного кодекса. Есть еще часть первая — хранение без цели сбыта, но в крупном размере, однако она не подходит, поскольку по «смешинкам» еще нет официальных указаний — что считать крупным размером.

Конечно, если бы у Колокольцева нашелся пакетик, ребята из ОНОН как-нибудь изловчились бы его привлечь.

Но пакетика не было.

Обыскивающие наверняка проглядели бы главный тайник, не будь среди них Ростовцева, который хоть и не получил доступа к документам ООО «Глобус», но видел на столе у господина Заборина некоторые из них, в том числе один, украшенный очень характерной эмблемой немецкой фирмы «Брокендорф», производящей консервы на экспорт. Два штриха, изображаюшие гору, и две пляшущих фигурки — чертик и ведьма, вместе образующие латинскую букву «B», с которой начинается слово «Брокендорф».

В холодильнике Колокольцева стояли две неоткрытые жестяные банки с зеленым горошком фирмы «Брокендорф». И, едва увидев эмблему, Ростовцев почему-то сразу подумал о «Глобусе».

Мысль была явно иррациональной — половина города покупала горошек и тушенку от «Брокендорфа», и предполагать здесь какую-то связь было глупо. Но Ростовцев все-таки подозвал Сажина и показал ему банки.

— Надо бы открыть.

— Запечатано фабричным способом, — усомнился Сажин, взглянув на одну из банок.

Но тут он заметил, как изменился в лице Колокольцев, и не стал возражать, когда Ростовцев попросил:

— Найди открывашку.

Консервный нож отыскался здесь же, на кухне, в ящике буфета. Открыть банки было делом одной минуты.

Пакетики лежали там. На дне, под горошком. Четыре штуки в одной банке и еще четыре — в другой.

— А запаяно фабричным способом, — еще раз повторил Сажин.

— Круто, — пробормотал один из сотрудников ОНОН. — Они заряжают банки в Германии и везут сюда уже с начинкой. И черта с два догадаешься.

— А сюда горошек ввозит «Глобус», — сообщил Ростовцев.

— Только он? — спросил Сажин.

— Не знаю, надо проверить. Но «Глобус» ввозит — это точно.

— И что делать? Ехать к ним на склад и вскрывать все банки подряд?

— А это пусть доблестный ОНОН думает. Наверное, надо подключать Интерпол, проверить этот «Брокендорф». Но это без нас. У нас тут другой интерес. Если «Глобус» занимается наркотиками, то Лесникова могли убить из-за этого.

— Из-за чего?

— Может, узнал лишнее. А может, потребовал долю с коллегами не поделил. Или на шантаж потянуло. Да мало ли что. Сам же говоришь — в наркомафии работа опасная.

— Это точно.

— Я вот что думаю. Скорее всего, «Глобус» — просто прикрытие. Официальный получатель груза. А наркотиками занимается охранная фирма. «Ястреб», или как ее там… Самая настоящая мафия — с первого взгляда видно.

Самая настоящая мафия, тем временем, решала неотложную проблему — как убедить Ирину Лесникову отдать пресловутую долю в капитале «Глобуса» и заставить ее прекратить разговоры насчет того, что ее мужа убили люди Заборина или Тараканова.

Тараканов при обсуждении этого вопроса предложил сразу применить радикальный вариант — грохнуть вдову, и дело с концом.

Но Заборин тут же задал резонный вопрос:

— А ты уверен, что после этого менты снова не начнут копаться в наших делах?

Тараканов не мог ответить на этот вопрос решительным «Да» — хотя бы потому, что купленные им люди в мэрии на днях уведомили его, что если в связи с этим делом возникнут новые проблемы, то они не смогут давить на милицию и прокуратуру до бесконечности. Это чревато большими неприятностями для них самих.

Поэтому убирать Ирину сейчас, буквально через несколько дней после того, как она высказала следователям свои подозрения насчет причастности «Глобуса» и «Ястреба» к убийству мужа, было бы неразумно. Лучше направить основные усилия на нейтрализацию этих показаний, а уже потом, когда шум уляжется, устроить ей тщательно подготовленный несчастный случай.

В тех криках, которые Ирина издавала в квартире и на лестнице, когда к ней явились незваные визитеры, промелькнуло несколько фраз, которые можно было истолковать, как излишнюю осведомленность вдовы о делах покойного мужа. Хотя можно было интерпретировать эти фразы и иначе. Трудно толковать бессвязные выкрики однозначно, и слова: «Думаешь, я не знаю, чем вы там в своем „Глобусе“ занимаетесь?!» — могли означать все, что угодно.

Однако Тараканов, услышав такие слова, склонялся к мысли, что Ирину надо ликвидировать немедленно. Заборин соглашался, что Ирину надо ликвидировать, но уговаривал подождать. Сейчас, когда на склад «Глобуса» прибыла свежая партия товара из Германии, генеральному директору не хотелось делать никаких резких движений. Вдруг в мэрии выйдет осечка, и после гибели Ирины милиция опять решит заняться «Глобусом». В документах они ничего особенного не найдут, но ведь им может прийти в голову установить наблюдение за основными действующими лицами. А тот, кто наблюдает, к примеру, за Игорем Таракановым, может узнать о нем лично и о роде его занятий много нового и интересного.

Те, кто взялся бы наблюдать за Юрием Павловичем Лесниковым в те времена, когда он был жив, могли узнать еще больше. Хотя вся организационная сторона бизнеса с зеленым горошком из Германии лежала на Тараканове, придумал аферу именно Лесников, и именно он летал в Германию устраивать дела с русскими эмигрантами и немецкими наркодельцами, свившими гнездо под крышей фирмы «Брокендорф».

Но следить за Лесниковым при жизни никому не приходило в голову — кроме, может быть, его убийц.