Высший пилотаж киллера - Николай Басов

Потом, предупредив, что могу и не выйти к завтраку в девять, который теперь мне полагается есть вместе с хозяйкой, я поднялся наверх. После третьей чашки чаю я почувствовал, что еще и не начинал жить по-настоящему, а следовательно, пора было браться за работу.

Материалов о смерти Вероники Аверьяновны Ветлинской, которой на момент смерти было 25 полных лет, было не очень много. Ее нашли два года назад, в один из последних дней зимних каникул мальчишки, которые чистили лед Борисовских прудов под каток. Она плавала в темной стылой воде лицом вверх.

Опознание прошло довольно уверенно, потому что сохранилась меховая курточка, зубная карта и кольцо. Конечно, палец распух, но к кольцу это отношения не имело. Скорее, наоборот, подделывать нательные украшения на утопленниках настолько неприятно, что даже матерые мочилы на это не идут.

К моменту, когда следствие зашло в тупик, Аркадия, которая и тогда очень недурно получала, наняла частного сыщика. Стерх, Никита Николаич. Лицензия номер… Так, это тоже неинтересно. Но адрес я все-таки запомнил.

Этот Стерх – кстати, очень редкая фамилия – выяснил одного знакомого Веточки, таково было всеобщее прозвище покойной еще с детских времен. Жалымник, какой-то слесарь в каком-то ремонтном кооперативе, как я понял из докладной Стерха, – балаболка, бабник и прохиндей. Впрочем, может, Жалымник был нужен Веточке не для постели.

Я представил себе Аркадию, решил, что Веточка должна чем-то походить на нее. И рядом какой-то Жалымник? Нет, они не вязались. Каким бы он ни был красавцем, он ей не подходил. Или он был глубже, чем казался? Тогда насколько плоским был Стерх, если не почувствовал этого? В этом предстояло разобраться.

Работала Веточка в каком-то агентстве, которое носило длинное иностранное название – «Интернэшнл» Бизнес Рисерч энд Информэшнл Адженси. Сокращенно – ИБРИА. Впрочем, Стерх где-то назвал эту шарашку Прилипалой, и я подивился его проницательности. В самом деле, любое агентство нуждается в постоянных клиентах, и это прозвище отмечало, что в ИБРИА работают ребятки, которые не выпускают живым ни одного из возможных клиентов…

Плохо я пошутил – живым не выпускают. Это я зря.

Так, теперь фотографии. Вечно я забываю про них. Но если вспоминаю, то говорю себе, что у меня такая привычка – рассматривать лица в конце. Дело в том, что я действительно не очень верю лицам. Раньше верил, теперь – нет. После той пластической операции, которую сделала моя Галя, когда мы оказались в Греции.

И хирург там был самый что ни на есть заштатный, и делали все по западным меркам второпях, хоть и дорого, и ситуация была против нас… Но когда я посмотрел на Галю после того, как с нее сняли последние бинты, мне стало ясно – фотографии как документа больше не существует.

Но делать нечего, нужно было смотреть. Я и стал смотреть.

Веточка, большеглазая, очень милая, может, даже и неглупая. Немного похожа на Аркадию, но мягче, женственнее, как-то больше раскрыта миру и людям. Очень приятная девица.

Жалымник – прилизанный, совершенно правильный и никакой. Такие в лагере становятся либо стукачами, либо шестерят перед каждым, кто не побоится надавать ему по носу. И на уголовном фото у него был бы вид никакого, вот только… Нет, все зависело от того, в каких руках он окажется. Если попадет к нормальным мужикам, может статься, выкарабкается. А если завертит его какая-нибудь сложившаяся кодла – пиши пропало. Может цапнуть, и с неоправданной жестокостью, потому что редко ему удается цапнуть, все больше исподтишка, и уже слабеющего противника. Ну и, конечно, нет и речи о том, что он может кому-то помочь. Нет, такой совсем не вязался рядом с Веточкой.

И работа у нее интеллигентная, мозгов требует, а не просто широкой задницы. Агентство все-таки, если не ошибаюсь, должно крутиться, а не мух ловить. Особенно тут, в Москве. Особенно если оно – Интернэшнл, а не просто местечковая крыша для кучки бездельников. Иначе они, наверное, уже давно развалились бы. А может, уже и развалились. Два года для наших нынешних коммерсантов – срок немалый.

Вообще-то у меня отношение к агентствам довольно сложное. Было у меня одно агентство в жизни, уж не чаял как свою Галю вытащить. Ну, ладно, теперь карты сданы другие, Галя сидит далеко, и голова у меня на плечах поумнее стала, и сам я теперь не просто Терминатор, а фальшивка на сто процентов, так что, может быть, и уцелею.

Я закрыл папку, достал свое сотовое чудо и позвонил этому самому Стерху. Он был на месте, обещал подождать, никуда не деваться. Но предупредил, чтобы я не очень задерживался. Я отказался от завтрака и пошел вниз. «Пушку» на этот раз я взял только одну.

Глава 5

Никита Николаич Стерх жил в довольно уютном и, вероятно, тихом районе, на краю Тимирязевского леса, неподалеку от опытных полей Сельскохозяйственной академии.

Жить в этом районе, без сомнения, очень приятно. Я поставил свою машину на импровизированную стоянку, устроенную, как всегда бывает в Москве, прямо на газоне, и поднялся на девятый этаж. Лифт был так изрисован сексуальными призывами и лозунгами, что возникало сомнение в нравственности целого дома разом. Но по выходе из лифта никто на меня не бросился, никто не пытался изнасиловать, и я благополучно позвонил в дверь с рифлеными стеклами, отгораживающими от клетки узкий, как лесная тропа, холл, заставленный разным скарбом.

Дверь открыла девушка с изумрудными волосами, очень веселыми глазами и совершенно изумительной формой рук. Она улыбнулась и показала куда-то вглубь.

– Вика? – позвал изнутри мужской голос.

– Он пришел, – безапелляционно отозвалась девушка и добавила: – Входите, раздевайтесь.

– Почему вы решили, что я – это я?

– Прямая спина, накачанные ноги – много тренируетесь. А привычка не застегивать верхнюю часть куртки говорит о «пушке».

– Вы всех клиентов так огорошиваете? – спросил я. – Прямо по шерлок-холмсовски?

– Я никого не огорошиваю, я говорю о том, что вижу перед собой.

Да, нынешние секретарши частных детективных контор за словом в карман не лезли. Я прошел в комнату, раздевшись, как мне было велено.

Девушка, к сожалению, удалилась в другую комнату, а я увидел перед собой Стерха.

Это был довольно печальный, как спаниель, уже заметно полнеющий человек с очень мягкими, я бы сказал, вкрадчивыми манерами. Но за всем этим мягким шармом угадывалась железная воля. И он, как я сразу понял по его глазам, очень много повидал. Если бы мне хоть раз дано было выбирать, я бы, возможно, взял его в напарники.

Он указал на кожаное кресло с высокой спинкой. Оно оказалось довольно удобным. Я попрыгал, стараясь получше распробовать его своим задом.

– В последнее время довольно много приходит женщин, – Стерх чуть улыбнулся. – Приходится раскошеливаться на комфорт.

– Окупается?

– Не знаю. – Он вздохнул. – Деньгами занимается Вика, я даже не помню, когда видел какой-то счет.

– Ну, значит, все в порядке. Иначе она бы давно уже высказала свое мнение.

– Вы тоже заметили? – он хмыкнул, как человек, который оказался прав. – Да, она понукает меня, когда дело плохо. Хотя… собственно, она понукает меня все время.

Он с отвращением посмотрел на кипу документов, занявшую половину его стола.

– Не нравится писанина?

– А кому понравится? Это дело о вымогательстве за украденного элитного кота-производителя. Вы когда-нибудь о таком слыхали?

– На то вы и частник. – А потом я не выдержал и добавил: – С удовольствием занялся бы делом о вымогательстве за кота. Велика сумма? – Три тысячи гринов, – хмуро ответил Стерх. Похоже, настроение у него поползло вниз.

– Немало. Коты так дорого стоят?

– Сам не очень понимаю. То ли вымирающая порода, то ли, наоборот, только входит в моду. – Он понял, что мы теряем время. – Так что у вас?

Он закурил. Терпеть не могу людей, которые курят на рабочем месте. Но Стерх курил трубку, и это отчасти примиряло.

– Я ищу Жалымника, – напомнил я. – Мне нужно с ним поговорить.

– Странно, что вы пришли ко мне, – ответил он, – я же, кажется, давал Аркадии его рабочий телефон. – Не повышая голоса, он попросил: – Вика, прелесть моя, принеси папку на Веточку Ветлинскую.

Из соседней комнаты не донеслось ни звука. Но Стерха это не остановило. Он принялся думать.

– Странно, что дело это снова всплыло. И странно, что вы им занимаетесь.

Тут я вспомнил, что должен быть в образе. Я представил, как должен был войти Терминатор в контору частного сыча, но было уже поздно. Поэтому оставалось одно – играть уголовника, который пытается закосить под умного лепилу.

Но, в общем, косить не пришлось. Едва в комнату вошла Вика с тоненьким скоросшивателем в руках, я вспомнил, что Стерх должен знать, откуда я, ведь ему, кажется, звонил Основной. Как удачно, что я не принялся импровизировать. Но до какой же степени я потерял хватку, если не соображаю даже, кто я в настоящую минуту.