Победивший судьбу. Виталий Абалаков и его команда. - Владимир Кизель

Стена была обработана ― навешены перила, веревочные лестницы, повешены площадки, и геологи начали работы. Попутно были совершены несколько восхождений на близлежащие пятитысячные вершины, но главное, было продемонстрировано прикладное значение альпинизма, получившее определенный резонанс.

Виталий на этом не остановился. Окончив экспедицию, он по просьбе армейского командования провел воинскую часть на пик Трапеция (примерно 6500 м) в восточной части Заалайского хребта.

На следующий год, конечно, хотелось сделать что-то крупное спортивное. Тот, кто побывал в горах, уже не выйдет из ритма смены нового новым. 

Авария

Кивач, Кивач, ответствуй, ты ли?

И выслал бурю он в ответ.

Подошел летний сезон 1936 г. Виталий начал его, проведя десять армейских командиров на Дыхтау, а потом братья организовали экспедицию ВЦСПС на Хан-Тенгри, пригласив М. Дадиомова, Л. Саладина и молодого альпиниста Леонида Гутмана. Из далеких сухих степей Казахстана за зелеными предгорьями видны уходящие в небо белые цепи Тянь-Шаня ― «Небесные горы».

Над могучей горной стеной встает высоко изящная белая пирамида ― без пяти метров семитысячник ― пик Хан-Тенгри «повелитель духов» ― боязливо говорят китайцы Кан-тоо ― «гора крови» ― задумчиво говорят киргизы. Тогда она считалась самой высокой вершиной Тянь-Шаня.

Вершина была взята благополучно. Но у альпинистов есть примета ― поздравлять друг друга с победой лишь спустившись вниз. На спуске же налетела жестокая двухдневная снеговая буря, которыми славится этот район Тянь-Шаня: двое участников ― Дадиомов и Гутман ослабели, Гутман сорвался и пролетел двести метров, ослабел и Саладин... Спасая их, жестоко обморозился Виталий. Он, несмотря на это, пошел вниз по леднику Инылчек за помощью, а Женя на следующий день начал спускать пострадавших вниз. Не будем описывать тяжелые подробности.

Ампутации, выход из больницы, удостоверение инвалида. Надо бы подумать, раскинуть умом ― как жить дальше? Но это был Абалаков ― он был зашорен: только вернуться в спорт, вернуться в горы, ведь ему только тридцать один год!

Громкая слава прошлого ― ах, кому она нужна! («она не стоит одного ночлега под спальным, псиной пахнущим мешком» ― написал Константин Симонов).

Еще в больнице, к ужасу врачей, в постели делается зарядка. С трогательной поддержкой жены Валентины заживляются раны под аккомпанемент тренировок. Вскоре он уже тренируется на лыжах, летом 1937 г. едет на Кавказ руководителем Всесоюзной школы инструкторов альпинизма в лагере «Адылсу» (где теперь расположен прежний «Джан-Туган») ― надеется еще взять реванш (буддисты говорят ― «движение к цели и есть сама цель...»).

Но беда не приходит одна ― пришла осень 1937 года. Оказался «врагом народа» только что ретиво громивший каких-то «врагов народа» Крыленко, исчез учитель альпинистов дипломат Семеновский («исчез старый Евсеич, как будто его и не было на свете, исчез без остатка, как умеют исчезать только старатели русской земли» ― (Салтыков-Щедрин). Артиллерия стала бить уже не по целям, а по квадратам исчез рубаха-парень Георгий Харлампиев и многие другие, «сел» и В.Абалаков, с такими мелочами, как инвалидность, чекисты не считались.

Какое же обвинение было предъявлено? Четко и ясно: «передал немецким шпионам местонахождение советской пограничной заставы на вершине Хан-Тенгри» (оцените умственный уровень гуманистов в штатском!). Его били по ампутированным местам..., но он происходил из старой кержацкой семьи и с кержацким упорством, с его железной волей, ничего не подписал, через два с лишним года его, еле живого, с проклятьями выпустили из тюрьмы.

Вернулся!

Я снова стал человеком,

одетым в железо и кожу.

Я опять иду по скалам, пью студеные струи.

Нежная Пенелопа ― Валентина Чередова выхаживала Виталия, а он взялся за тренировки. Их можно было сравнить только с изнурением плоти древними подвижниками: зарядки, лыжи и бег, первое время, порой падая от усталости, в 1940 г. поездка начучем в альпинистский лагерь «Молния» в ущелье Адырсу на Кавказе с теми же тренировками, Бакуриани...

Продолжались они всю войну (он был консультантом Закавказского фронта, большее пока не по силам и возможностям). Не один раз расходились швы, шла кровь... Иногда приходилось выливать ее из ботинка... (это случалось нередко и в последующие годы). Закалка продолжалась и дальше ― не раз где-нибудь на подходе к вершине мы поеживались от холодного ветра в свитерах, а он расхаживал в ковбойке, приговаривая «теплынь»...

В детстве Виталий был не очень силен, все было создано беспрерывной тренировкой ― self made man ! (человек создавший себя сам!).

Закончилась война, пришел 1946-й год. И вот, он стоит на первой, пусть небольшой, вершине, снова впереди только бьющий в лицо ветер, долины где-то внизу, и видны дальние горы, пройденные пути он вернулся! О чем думал он там? Радость достижения цели или воспоминания прошлых лет ― пережитого за десять лет хватило бы на десятерых, но это был Абалаков! Ведь даже друзья думали, что с горами покончено, но нет!

Ему уже сорок лет. Знает ли он, что это только начало его блистательного будущего пути ― еще пятнадцать лет будет Виталий капитаном собранной им жестким отбором команды альпинистов, десять раз чемпионом страны, победителем самого северного семитысячника мира ― пика Победы? Верно, еще нет, сейчас он слишком переполнен сегодняшней победой над судьбой: годы тренировок сделали свое, «дорогу осилит идущий» говорят пуштуны, и он осилил!

Еще зимой 1946 г. он берется за большое дело и организует в спортобществе «Спартак», издавна славившимся своим футболом, секцию альпинизма, организует совместно с О.Д.Гринфельдом альпинистский лагерь «Спартака» ― «Шхельду» в ущелье того же имени, в Приэльбрусье. Лагерь стоял в сосновом лесу, но чуть выйдя в сторону можно было видеть дразнящие зубья вершины Шхельды. В лагере шло обучение новичков, разрядников, проводилась школа инструкторов (из которой вышел впоследствии ряд классных альпинистов) и, наконец, была официально оформлена команда. В нее втягивали постепенно нескольких сильных альпинистов «довоенных времен», а потом и выращенную в лагере молодежь.