Победивший судьбу. Виталий Абалаков и его команда. - Владимир Кизель

Как всегда в спорте, вокруг братьев Абалаковых образовалась стайка молодежи ― учеников, в число которых вошел и автор. Были здесь три брата Малеиновы (средний, Алексей в 1933 г. прославился восхождением на пятитысячную вершину Коштан на Кавказе), Ю. Шиянов ― летчик-испытатель (впоследствии Герой Союза), Г. Харлампиев, Ю. Губанов и другие. Весенние походы, костры в ночи ― насаждался культ смелости и выносливости, железное правило ― просмеять любую беду, рассказ о грозной опасности мог подаваться только в юмористическом ключе. Лыжные походы со слаломом по лесу, с ночевками где-нибудь на веранде или сеновале. Не раз, проснувшись в спальных мешках, мы были окружены деревенскими мальчишками, шептавшимися:

― Глянь, живые еще, шевелятся малость!

Всем, кто бывал в горных походах, наверное, знакомо это чувство: дома, сидя на диване, странно представить, что ты ночевал, полувися на обледенелой стене... Да не мираж ли это? А вот когда собралась группа друзей, все обретает реальность, встают в памяти живые воспоминания. Были и разговоры о технике альпинизма. Книг тогда еще не было, обучались «со слов» одним из учителей был дипломат В.Л. Семеновский, ходивший раньше проводником в Альпах.

Братья Абалаковы, Виталий и Евгений, из семьи казака-хуторянина, родились под Енисейском, потом жили невдалеке от Красноярска. Вместе приехали в Москву учиться: Виталий ― на инженера, Евгений ― на художника. Оба брата были невысоки, кряжисты, разве что Женя чуть поплотнее, малость похожий на милого таежного медвежонка. Но характерами они были разные: Виталий ― несколько суховатый, замкнутый, Женя ― улыбчивый и общительный. Виталий был склонен к некоторому аскетизму, Женя ― далеко не чужд радостям жизни. Они имели богатый опыт тяжелых походов по Алтаю и Саянам, суровой сибирской тайге, опасных плаваний по бурным рекам, а главное, лазания по знаменитым Красноярским Столбам ― великолепной школе скалолазания.

Столбы и впрямь хороши! На невысокие холмы наброшен ковер густой зеленой тайги, а на вершинах ― диковинные высокие скалы.

Красноярец ― художник В.И. Суриков: «Видел я Альпы швейцарские и итальянские, но нигде не видал такой красоты, как эта наша сибирская». Еще в начале 19-го века говорил рудознатец Прохор Селезнев: «Зело велики и пречудесно сотворены эти скалы... даже в других землях не увидишь такие... и залезть на сии скалы никто не сможет». Ко времени Абалаковых Столбы были уже «освоены» и там сложилась особая скальная техника и, что поважнеее, своя мораль, свой кодекс чести и крепкого товарищества. Братья, с детства любившие природу, прошли здесь великолепную школу техники, мужества и дружбы.

Для человека, любящего природу, пройти по любимой лесной дорожке, посмотреть мощные контуры вершин на восходе ― то же, что для меломана прослушать любимую мелодию. Но так же, как музыка может быть лиричной и бравурной, так и природа говорит разное. Русский равнинный пейзаж беззовен ― милая лесная полянка тянет к спокойному созерцанию, да и куда идти? Через четыреста километров найдешь такую же полянку а в горах всегда манит движение ― за поворот ущелья, за бровку перевала, на вершину ― узнать, что там, проявить себя в активном действии, напрягать все свои силы это и влекло Абалаковых в горы. Евгений, с его художественным чутьем, писал: «Нас покорила то сверкающая, радостная и зовущая, то мрачная, клубящаяся вихрями, то гневная и грозная, то таинственной, неуловимой завесой скрывающая себя и лишь на мгновение открывающаяся чудесными фантастическими видениями особого мира, суровая и прекрасная, вечно зовущая стихия горных вершин».

Успехи Абалаковых продолжились: в 1932 г. братья вместе с Алешей Гермогеновым (в то время председателем Московской горной секции) сделали траверс Безенгийской стены ― снежно-ледовой стены протяженностью более восьми километров, половина которой выше пяти тысяч метров, замыкающей Безенгийское ущелье ― район наивысших вершин Кавказского хребта прошли от Гестолы до Ш. Руставели под Шхару (Зап.) (дальше не пустила сильная непогода).

Однако, вскоре пришло и первое большое горе: зимой 1933 г. умер на седловине Эльбруса Алёша Гермогенов ― горы предупредили...

В 1933 г. ― Евгений, единственный из большой экспедиции, взошел первым на пик Сталина (Коммунизма), высочайшую вершину всего Союза (7495 м), стоящую в самой глубине Памира, это было 16-е по счету восхождение в Мире на вершины выше 7000 м. А Виталий с большой группой молодежи прошел траверс высшей вершины Алтая ― Белухи и совершил довольно трудное первовосхождение на вершину Иик-ту, высшую точку в Южно-Чуйском хребте.

В 1934 г. братья отдали силы военному мероприятию. Их пригласили на Памир руководить восхождением группы командиров на пик Ленина (7134 м), тогда считавшуюся второй по высоте в Союзе, высшую вершину Заалайского хребта, протянувшегося почти на двести километров с востока на запад. Виталий впервые увидел азиатские степные просторы, Алайскую долину ― ковыльную равнину шириной до тридцати километров, лежащую между снежным Алайским хребтом ― границей Ферганской равнины и Заалайским («Алайская долина поражает степным простором» ― географ Н. Корженевский), увидел море гор Памира, узнал азиатские высоты. Виталий ― первый русский покоритель вершины ― взошел вместе с двумя командирами (Евгений, пожертвовав вершиной, повел вниз группу ослабевших).

Оба брата оказались не мелькающими падающими звездами на альпинистском небе, но прочными светилами.

Осенью 1934 г. к братьям обратились среднеазиатские геологи, так как в глубине Тамынгенского ущелья, в отрогах Памиро-Алая было найдено месторождение дефицитного в Союзе олова, но выходы рудного тела были на очень крутой и высокой (4500 м) стене, для геологов недостижимой. Виталий провел разведку вместе с молодыми альпинистами Андреем Малеиновым и Владимиром Цейдлером дело выглядело серьезно. В 1935 г. братья, собрав группу (Валентина Чередова, Андрей Малеинов, Виктор Корзун, Михаил Дадиомов, Евгений Тимашев, Лоренц Саладин ― швейцарский альпинист, коммунист, с которым подружились раньше на Кавказе), отправились в глухой край. Это были глубины азиатских гор: путь шел через кишлак Варух, где Абалаковы увидели еще сохранившиеся каноны старой Азии ― пыльные кривоколенные улочки между глухих заборов, по которым стелились плети тыкв, со слепыми стенами домов ― из-за заборов были видны только развесистые урюки. Женщины в мешках паранджи с грузом на головах сухие старики в чалмах, темно-коричневые, достойно важные, как библейские патриархи, восседали на коврах чайхан под карагачами в пятнышках солнца...

Стена была обработана ― навешены перила, веревочные лестницы, повешены площадки, и геологи начали работы. Попутно были совершены несколько восхождений на близлежащие пятитысячные вершины, но главное, было продемонстрировано прикладное значение альпинизма, получившее определенный резонанс.