Мир под оливами - Юлия Друнина

ТОСТ

Бывает в людях качество одно,Оно дано им или не дано —Когда в горячке бьется пулемет,Один лежит, другой бежит вперед.

И так во всем и всюду и всегда —Когда на плечи свалится беда,Когда за горло жизнь тебя возьмет,Один лежит, другой бежит вперед.

Что делать? Видно, так заведено…Давайте в рюмки разольем вино.Мой первый тост и мой последний тостЗа тех, кто в полный поднимался рост!

У дам в былое время на балу,Чуть что не так, подкашивались ноги —Красиво распласталась на полу,Супруг, и друг, и прочие в тревоге.Заботливо относят на диван,И трут виски, и машут веерами…

Гремит артиллерийский ураган,Комбат убит, а каждый третий ранен.Сестре бы впору в обморок упастьИ хоть на миг, да ускользнуть от ада.Но фронтовая Золушка опятьПолзет туда, где «правят бал» снаряды,Где щедро льется кровь, а не вино,Где ей навек остаться суждено…

НАТАЛЬЯ ПУШКИНА

И просто ли испить такую чашу —Подругой генияВдруг стать в осьмнадцать лет?..Наталья Николаевна, Наташа,И после смерти вам покоя нет!Была прекрасна — виновата, значит:Такое ясно каждому как день.И негодуют, сетуют, судачатИ судят–рядят все, кому не лень.А просто ли испить такую чашу?И так ли весело и гладко шлиДела у той, что сестры звала «Таша»,А мы — великосветски! — «Натали»?…Поэта носит по степям и хатам,Он у Емельки Пугача «в плену».Лишь спрашивает в письмах грубовато,По–русски, по–расейски:«Ты брюхата?» —Свою великосветскую жену.И на дворе на постоялом где–тоСтрочит ей снова:«Не зови, постой!»И тянутся прелестницы к поэту,И сам он, как известно, не святой…Да, торопила — скоро роды снова.Да, ревновала и звала домой.Что этой девочке до Пугачева,Когда порой хоть в петлю лезть самой?Коль не любила бы —Не ревновала.В нее влюблялись? —В том дурного нет.А если льстило быть царицей бала —Вот криминалВ осьмнадцать, двадцать лет!Бледна, тонка, застенчива —Мадонна,Как будто бы сошедшая с холста.А сплетни, анонимки —Все законно:Всегда их привлекала красота.Но повторять наветы нам негоже,Забыли мы, что, уходя с земли,Поэт просил Наташу не тревожить —Оставим же в покое…Натали.

ЧИТАТЕЛЬНИЦА

Тряхнула рыженькою челкой:«У вас так много обо мне!»Казалось, золотая пчелкаВдруг зазвенела в тишине.

И, улыбнувшись пчелке рыжейВ джинсовой куртке голубой,Сказала я: «Впервые вижусь.Смешная девочка, с тобой».

«Да, это так. Но как узналиПро то, что ото всех таю, —Мои тревоги и печали,Любовь нескладную мою?»

Навстречу пчелке, нежность спрятав,Я поднялась из–за стола:«Лишь потому, что я когда–тоСмешною девочкой была».

ЧЕЛОВЕК

Человек всемогущ, словно бог,Вечно в поиске, вечно в движенье.Он боязнь высоты превозмогИ планеты родной притяженье.

До чего человек уязвим!Балансирует вечно на грани:Каждый камень, нависший над ним,Может сдвинуться, грохнуться, грянуть.

Человек изворотлив, как черт,Впрямь владеет он дьявольской силой —Улыбаясь, к немилой идет,Улыбаясь, уходит от милой.

Как же слаб этот черт, этот бог!Сколько раз от единого словаСтать несчастным мгновенно он могИ счастливым мог сделаться снова…

ОБМАНЩИКИ

Жеманная грусть менуэта,И пудра, густая, как снег,И фижмы, и мушки — этоВерсаль, восемнадцатый век.Кокетливый шепот фонтанов,Под пуделя стриженный сад.Здесь шпаги звенят д’артаньянов,Здесь юбочки фрейлин шуршат.Меняет король фаворитокПочаще, чем девок матрос.Над верностью здесь открытоХохочет весь двор до слез.Здесь верность из моды вышла,Смешнее нет верных пар…Ах, многое видел и слышалПод пуделя стриженный сад.Он видел — в ночи к супругуРодная жена кралась:Любили они друг друга,Но моды всесильна власть…Кокетливо шепчут фонтаны,Подстриженный дремлет сад.И шпаги гремят д’артаньянов,И юбочки фрейлин шуршат.Скользят, словно змеи, сводни,И паж проскользнул, как уж…Вот смеху–то — здесь сегодняЖену обнимает муж!

ВОЛКИ

Волки бьются, как бьются люди —Упиваются дракой всласть,И сшибаются грудью с грудью,И впиваются пастью в пасть.

Волки бьются глухою ночью,В час предательств и катастроф.Только шерсти взлетают клочья,Только брызжет густая кровь.

Волки бьются за право власти,Из–за самок и просто так.Как капканы, стреляют пасти,Оглушителен темп атак.

Но, когда тебя смерть приперла,Ты на спину скорей ложись —Подставляй, побежденный, горло,Предлагай, побежденный, жизнь.

Победитель кипит от злобы,Страшен взгляд, устремленный вниз.Но еще не случалось, чтобыВолк поверженного загрыз…

А ему лишь деревья — судьиДа зайчишка косой вдали…Эх, неплохо, когда бы людиЭтот волчий закон блюли.

* * *

Брожу, как в юности, однаВ глухих лесах, по диким склонам,Где обнимает тишинаМеня объятием влюбленным,Где отступает суетаИ где за мною вместо друга,Посвистывая, по пятамСмешная прыгает пичуга,Где два орла, как петухи,Сцепившись, падают на тропку,Где изменившие стихиОпять стучатся в сердце робко.

ПРЕДВЕСЕННЕЕ

Так было тихо, что казались,Вдруг оглушившие меня,Прыжки испуганного зайцаТяжелым топотом коня.

Так было тихо, было тихо,Что в предвесенней тишинеСмятенье и неразбериха,Как волны, улеглись во мне.

Я знаю — скоро растворитсяВ душе последний тонкий лед,Поскольку тенькают синицы:— Зима прошла, весна идет!

В ЛЕСУ

Там, где полынью пахнет горячо,Там, где прохладой тонко пахнет мята,Пульсировал безвестный родничок,От глаз туристов зарослями спрятан.

И что ему судьба великих рек? —Пусть лакомится еж водою сладкой!…Давным–давно хороший человекОбнес источник каменною кладкой.

Как маленький колодезь он стоял.Порой листок в нем, словно лодка, плавал.Он был так чист, так беззащитно мал,Вокруг него так буйствовали травы!..

Однажды, бросив важные делаИ вырвавшись из городского плена,Я на родник случайно набрелаИ, чтоб напиться, стала на колена.

Мне родничок доверчивый был рад,И я была такому другу рада,Но чей–то вдруг почувствовала взглядИ вздрогнула от пристального взгляда.

Сквозь воду, из прозрачной глубины,Как будто из галактики далекой,Огромны, выпуклы, удивлены,В меня уставились два странных ока.

И тишина — натянутой струной.Я даже испугалась на мгновенье.То… лягушонок, худенький, смешной,Увидел в первый раз венец творенья!

И вряд ли я забуду этот миг,Хоть ничего и не случилось вроде…Пульсирует ли нынче мой родникИ жив ли мой растерянный уродик?

Как жаль, что никогда я не пойму,С улыбкой встречу вспоминая эту,Какой же показалась я ему? —Должно быть, чудищем с другой планеты!

СЕРГЕЮ