С третьей попытки - Николай Слободской

обширные знакомства на самых разных уровнях общественной пирамиды. Главным образом, в том самом слое «комсомольских активистов» и прочих молодых прохиндеев, на всё готовых, но при этом еще не обремененных наличием в биографии судимости по уголовному делу, которые и стали первичным массовым кадровым резервом при переходе на квазикапиталистические рельсы в нашей стране.

И всё-таки трудно отделаться от подозрения, что в истории восхождения Вити-Пескаря из грязи в купцы I гильдии, нам остаются не видны какие-то важные пружины. Уж очень быстро и гладко произошла эта метаморфоза. Так и подмывает предположить, что была у нашего героя некая, если не мохнатая лапа, то, по крайней мере, влиятельная ручонка, которая сообщила ему первоначальный импульс и придала достаточное для отрыва от земли (от грязи) ускорение, а затем на последующих этапах оберегала его от многочисленных опасностей. И в самом деле: не пристрелили Пескаря еще на подступах к строительству его «микроимперии» и не обобрали до нитки, размахивая утюгом и паяльником. В отличие от многих Витя счастливо избежал этой участи. И милиция им не заинтересовалась, а ведь ни для кого не секрет, что всякий наш бизнесмен (на любом уровне богатства) повинен, по меньшей мере, в отношении нескольких статей уго­ловного кодекса, не говоря уже о прочих строжайших инструкциях и предписаниях властных инстанций. Без нарушения этих записанных в законе и подзаконных актах норм (молчу уже о моральных нормах) никакая деятельность у нас просто невозможна – законы сочиняют опытные люди, и они всё заранее предусмотрели. Не протиснуться через эту сеть, ни за что не зацепившись, – и, если ты начал что-то делать, значит, ты уже на крючке. Можно брать любого и сажать его на какой тебе заблагорассудится срок. Но ведь не вмешивалась милиция в Витину карьеру и не тыкала носом в его мелкую (а может, и крупную – это как посмотреть!) уголовщину. И налоговая инспекция его особенно не прижимала, хотя, наверное, могла бы, если бы захотела. Избежал он – до поры, до времени – всех таких напастей. Видно, ворожил ему кто-то, обладающий серьезными возможностями в этом плане.

Ясно, что все такие вопросы можно снять одной фразой: Пескарю просто везло. Может ведь кому-то повезти, и не один раз, а несколько раз подряд в самых разных ситуациях? Может, конечно. С этим не поспоришь. Однако жизнь показывает, что если попристальней присмотреться к тем из «везунчиков», о ком мы можем хоть что-то узнать, то в большинстве случаев окажется, что «повезло» этому заинтересовавшему нас типу гораздо раньше, чем он попал в наше поле зрения. Он родился в нужном месте, в нужное время, и его папа (или мама, или дядя, или друг детства, или папа его жены – а часто и все они вместе) занимает в социальной структуре некую позицию, которая дает ему широкие возможности влиять на ход событий в какой-то сфере жизни[3]. Так у председателя Госконцерта (или как он там называется?) дочка, наверняка, обладает исключительным голосом, что обеспечило ее певческую карьеру и позволило стать солисткой популярной группы, претендующей на участие в конкурсе «Евровидения». Ну и так далее. (Всем нашим так называемым «социологам», «политологам» и всяким другим «бизнес-аналитикам», озабоченным долгосрочными экономическими прогнозами на основании данных Роскомстата и Международного банка развития и тому подобной ерундой, следовало бы в первую оче­редь детально выяснить, кто на ком женат и чем занимаются их дети, двоюродные братья, племянники и прочие родственники и свойственники, а также их однополчане и друзья по преферансу. После составления такой карты родственно-клановых связей истинная структура общества, в котором нам выпало жить, стала бы намного прозрачнее и логичнее). Однако про Пескаря ничего подобного не известно – его родителям, родственникам или однокашникам по школе и институту рассказчики не уделили ни малейшего внимания. Но, может, что-то здесь всё же было?

Мой знакомый, непосредственно переска­зав­ший мне занятную историю упадка и разрушения Пескаревой империи и последовавших за этим событий, предполагал, что еще со студенческих лет Витя (попавшись, вероятно, на каком-то прегрешении, грозившем исключением из комсомола и из вуза) был завербован КГБ. Или – как вариант – имел близкого родственника, тесно сотрудничавшего с этой организацией. В таких рассуждениях, безусловно, есть свой резон. Можно не сомневаться – это ведь видно невооруженным взглядом, – что почти все деятели, всплывшие на поверхность в ранние перестроечные годы, были ставленниками этой очень скупо рекламирующей свою деятельность «конторы», да и вся пресловутая «перестройка» подготавливалась в ее недрах и шла под ее контролем. И сам Михаил Сергеевич ориентировался в своей партийной карьере на Андропова, входя в его ближайшее окружение, и те, кого он потом, став генсеком, тащил на самый верх, были из той же самой команды. Неудивительно, что получивший такую закалку наш первый демократически избранный президент, всей душой приверженный общеевропейским ценностям и правам человека, при случае не пренебрегал и саперными лопатками в качестве средства переубеждения еще не доросшей до этих ценностей публики. Точно такими же гуманистами и демократами были и его ближайшие сподвижники, вытащенные им на высшие посты государственной власти, а затем возглавившие ГКЧП. Ну и по нисходящей: практически все известные глашатаи и прорабы перестройки были детьми и внуками командиров чоновских отрядов, зарубежных спецкоров «Комсомольской правды», ТАСС и АПН или тех неизвестных широкой публике трудяг, что несли свою нелегкую службу в советских посольствах и торгпредствах, всяких там Комитетах защиты мира, организациях ЮНЕСКО, Институтах США и Канады, Комитетах по делам печати... и так далее и тому подобное. Несть числа таким конторам и конторкам (что и созданы-то, главным образом, для трудоустройства этих детей и внуков, размножающихся без сталинских отстрелов в геометрической прогрессии), уже сама принадлежность к которым свидетельствует об истинном роде занятий индивида с не меньшей достоверностью, нежели предъявленное служебное удостоверение в темно-вишневых корочках. Бесчисленное множество таких «детей юристов», окончивших МГИМО, Академию внешней тор­говли или Институт восточных языков и тому подобные вузы, ринулись в открытые Горби и его командой шлюзы и создавали «политические партии», выступали в советах всех уровней, вещали с экранов о новом мышлении и возвращении к светлым идеалам русского предпринимательства. Однако их активность вовсе не ограничивалась созданием такого идеологического прикрытия происходящей социальной трансформации. Аналогичные процессы шли и в малозаметной для рядового гражданина экономической сфере. Передача власти и финансовых рычагов управления от замшелых партийных чинуш той руководимой кураторами из КГБ новой поросли, о которой идет речь, шла полным ходом. Так что первыми легальными советскими «коммерсантами» становились не столько бывшие деляги и фарцовщики, сколько скромные завлабы, кэвээнщики, активисты «комсомольского прожектора» и тому подобные