Тревожное полнолуние - Роберт Стайн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Зорро, — представился я.
— Это у тебя получилось немного неудачно, — заметила Эликс.
— Но, по крайней мере, я могу носить шпагу.
— Детскую шпагу с резиновой рукояткой? — насмешливо фыркнула она.
И почему это моя сестра всегда стремится как-то ущемить меня?
Я почувствовал, что кто-то сильно потянул меня за плащ.
— Скраффи, отпусти! Отпусти!
Собака вцепилась зубами в край моего плаща и старалась стянуть его с меня.
— Почему эта собака такая несносная? — спросил я Эликс.
Она засмеялась.
— Мне кажется, что ты взял его старое покрывало. Он просто хочет вернуть его обратно.
Мама вошла как раз в тот момент, когда я легонько пнул собаку ногой, чтобы оторвать её от плаща.
— Робби, не смей пинать собаку! — прикрикнула она. — Зачем ты всё время мучаешь бедное животное?
— Да нет же, — заныл я. — Это Скраффи мучает меня!
Мама подхватила Скраффи обеими руками и поднесла его к лицу. Он принялся лизать её губы.
— Фу, — простонал я. — Собака целуется.
Мама позволила собаке поцеловать её ещё несколько раз. Это были влажные, слюнявые собачьи поцелуи. Я подумал, что мама делает это назло мне и Эликс.
Наконец, она повернулась ко мне.
— Кем это ты нарядился? Одиноким всадником? Но тогда у тебя нет ковбойской шляпы.
Я тихонько застонал и сжал руки в кулаки.
— Я Зорро, — пробормотал я.
— Извини. — Мама опустила Скраффи на пол. — А это покрывало вокруг шеи — твой плащ, верно?
— А разве оно не похоже на плащ?
Мама не ответила. Вместо этого она опустилась на колени возле Скраффи.
— Что это ты ешь? — спросила она у собаки.
Потом разжала зубы собаки и вытащила у неё из пасти старую бумажную салфетку.
— Фу, собака ест всякую дрянь, которую находит на полу, — тяжело вздохнула Эликс.
— Значит, не надо ничего бросать на пол, — ответила мама.
Скраффи ест старые салфетки, а мы выслушиваем нотации!
— Вспомните прошлый Хэллоуин, — продолжала мама, бросая салфетку в корзину для мусора. — Вы оставили собранные вами сладости на полу…
— И эта глупая собака съела почти все, — вздохнул я.
— Бедное животное болело потом целую неделю, — сказала мама, поглаживая собаку по маленькой коричневой головке.
— Не беспокойся, больше такого никогда не сделаю, — заявил я.
Эликс завершила свой костюм, прикрепив на грудь картонку, изображающую экран телевизора. Потом взяла наши мешки для угощений и направилась к двери.
— Не задерживайтесь слишком поздно, — крикнула мама из коридора. — И не уходите слишком далеко.
— Не делайте того, не делайте этого — пробормотал я, передразнивая маму. — И почему это родители всегда стараются сделать невесёлым этот праздник?
— Думаю, они напуганы, — ответила Эликс.
— Чем это они напуганы? — спросил я.
Эликс не ответила. Цилиндр на её голове съехал на бок, и она поправила его.
— Если уж я телепузик, то всю ночь буду говорить, как ребёнок!
— То есть, как обычно? — поддел её я.
В ответ она сильно толкнула меня.
Я запутался в плаще и упал на спину.
— Прекрасное начало!
Я вскочил на ноги и сделал вид, что хочу пронзить её своей пластиковой шпагой.
Была холодная ясная ночь. От лунного света мерцал газон.
Я поднял глаза к небу.
— Полная луна! Эй, Эликс, полная луна на Хэллоуин. Лихорадка полной луны!
Она усмехнулась и открыла рот, чтобы что-то сказать. Но мы оба опешили, когда увидели, как через наш двор, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, ковыляет большое безобразное создание.
Это был наполовину человек, наполовину чудовище. Оно продвигалось вперёд, воздев передние лапы вверх, к полной луне.
— Помогите мне… помогите мне! — стонало оно.
6
Эликс завизжала и отскочила назад, когда чудовище попыталось схватить её. Я тоже отпрыгнул в сторону. И рассмеялся, когда понял, что перед нами большой меховой костюм, сделанный для Хэллоуина.
С рёвом чудовище оставило Эликс и бросилось на меня.
Я протянул руку, ухватился за длинную морду и сорвал маску.
— Мэгги! — воскликнула Эликс.
Мы оба смотрели на лучшую подругу Эликс, Мэгги Браун. Мэгги протянула ко мне мохнатую руку и отобрала свою маску.
— Грррр, — зарычала она и подняла лапу, будто угрожая мне.
— Какой страшный костюм! — воскликнула Эликс.
— Но ты же хотела быть Барби! — пошутил я.
— Нет, Робби. — Она протянула ко мне руку. — Это настоящий мех. — И она снова зарычала.
— Я всегда хотела быть волком. Особенно после того, как сделала доклад на эту тему. Быть волком так здорово!
— Это волчий мех? — спросила Эликс, поглаживая рукав её костюма.
— Не знаю, что это за мех, — призналась Мэгги.
— Может быть, это мех детёныша тюленя? — пошутил я.
— Заткнись, Робби, — крикнула Мэгги. — Это вовсе не смешно.
Я услышал, как в доме лает Скраффи. Он, наверное, увидел Мэгги в окно и решил, что это большая собака.
— Мы будем собирать сладости в эту ночь или как? — нетерпеливо спросил я, поднимая вверх свою шпагу. — Если мы будем тянуть резину, все вкусные угощения разберут.
Мэгги надела на голову свою волчью маску.
— Я готова.
Эликс поправила цилиндр на голове и картонку с телеэкраном на животе.
— Пошли!
— Идёмте сначала сюда, — сказал я, указывая направление шпагой. — А вернёмся по другой стороне улицы.
— Надеюсь, никто не даст нам яблок, — приглушённым голосом сказала Мэгги из-под маски. — Ненавижу, когда угощают яблоками.
— Это получше, чем кислые конфеты, — ответил я. — Вот уж что не люблю. И не принимаю их… Почему это людям нравятся кислые, как лимон, конфеты? От них только сводит челюсти.
Мы говорили о сладостях, пока шли вдоль квартала. В первом доме нам дали маленькие шоколадки, во втором — пакетики кукурузы в сахаре. В третьем — "Millky Way".
Это было неплохое начало.
Мы не прошли и пару кварталов, а наши мешки для сбора угощений заметно распухли.
— Пошли домой и съедим всё это, — предложила Эликс. — Я что-то проголодалась.
— Я тоже, — согласилась Мэгги.
Но я упрямо направлялся к ещё одному дому.
— Давайте заглянем туда, — предложил я, не останавливаясь.
Девочки поняли, что я имею в виду низкий старый дом на углу, почти скрытый за деревьями.
Эликс схватила меня за руку и потянула назад.
— Робби, нет, — умоляюще сказала она. — Это же дом миссис Икинс.
— Знаю. — Я выдернул руку. — Пошли. Посмотрим, что она нам отвалит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});