Тревожное полнолуние - Роберт Стайн

Тревожное полнолуние

1

Моя сестра, Эликс, закинула назад голову, прикрыла свои ярко-голубые глаза, открыла от и разразилась долгим звериным воем.

Я сделал глубокий вдох и начал выть вместе с ней. Потом сложил руки рупором вокруг рта и завыл ещё громче. Мой пронзительный крик смешивался с голосом Эликс.

Оооооооооооо!

Скраффи, наша длинношёрстная такса, дернул головой, присел на свои коротенькие задние лапки и начал заливисто лаять.

И чем дольше мы выли, тем громче он лаял.

Мама крикнула так, что перекрыла наш вой:

— Робби, Эликс, перестаньте мучить собаку!

Мы с Эликс прекратили выть. И повалились от смеха на ковёр в гостиной. Скраффи ещё немного повизжал. Он с трудом дышал, помахивая обрубком хвостика.

Я схватил собаку, перевалился на спину и поднял её над собой. Она начала лизать мне лицо. Мне показалось, что она просит меня больше никогда не выть.

— Вы же знаете, что Скраффи не терпит, когда вы вот так воете. И почему вы любите так доводить собаку, — нахмурившись спросила мама, стоя в дверях.

— Потому что это забавно, — ответил я.

По какой-то причине это показалось нам смешным, и мы с Эликс так и покатились со смеху.

— Ничего смешного, — сказала мама. — Почему бы вам не выбрать для забавы кого-нибудь вашего же размера?

— О’кей, — согласился я. — Беру Эликс.

Я схватил сестру за плечи и повалил на пол.

Она закричала и ударила меня в живот.

Скраффи прыгнул на неё и снова начал лаять, будто стараясь защитить меня.

— Вставайте! — сказала мама. — Идите и проверьте сумки, которые я вам собрала для поездки к дедушке. Всё ли я уложила из того, что вы хотели.

Мы с Эликс застонали.

Мы оба высокие и чуть полноватые. И примерно одного роста, хотя мне двенадцать лет, а ей одиннадцать. У нас прямые тёмные волосы и голубые глаза.

Оба любим капризничать и выражать недовольство. И гордимся этим.

— Зачем нам ехать на ночь к дедушке Джону? — заныл я.

За спиной мамы появился папа, который нёс две наши сумки. Он ответил на мой вопрос:

— Потому что дедушка одинок. Он соскучился и хочет видеть вас обоих.

— Но он всегда рассказывает нам страшные истории! — воскликнула Эликс.

— Дедушка Джон вечно старается напугать нас! — добавил я.

Папа понёс сумки к двери, и, нахмурившись, сказал:

— Но вы сами говорили мне, что вам нравится, когда вас пугают, помните?

— Ну… да, — ответил я, встал с пола и пошёл проверить свою сумку.

Папа был прав. Нам с Эликс нравились страшные фильмы и книги. И мы сами выдумывали страшные истории, когда присматривали за маленькими детьми.

Наступил октябрь, и мы уже начали обдумывать необычные костюмы для праздника Хэллоуин.

Мы на самом деле любили страшилки. Но дедушка Джон рассказывал нам слишком уж ужасные истории.

Я хочу сказать, что и выглядел он очень странно: высокий, худой и бледный. Он напоминал мне какое-то насекомое, белого паука или жука богомола, когда, сложив свои костлявые руки, он смотрел на нас выпуклыми водянистыми глазами.

Дедушка Джон жил один в небольшом домике в самой лесной чаще. Мы с Эликс не могли спокойно заснуть, когда оставались там на ночь. Всё время завывал ветер, а под самым окном спальни раздавались странные крики и вой каких-то зверей.

Но это не было единственной причиной, по которой мы не могли сомкнуть глаз. Каждый раз дедушка Джон ждал, пока наступит глубокая ночь. Потом разжигал яркий огонь в камине и рассказывал нам жуткие истории, от которых целую неделю нам снились страшные сны.

Истории, которые, по его словам, были правдивыми.

Как, например, история про ученика пятого класса, у которого не было головы. Он приходил в школу каждый день, несмотря на то, что ему отрезали голову и закопали её на игровой площадке.

Или историю про двух девочек, которые утонули и превратились в зомби. Они жили под водой и питались тем, что находили на дне озера. И ради забавы хватали пловцов за лодыжки и тянули их вниз, чтобы они навсегда оставались жить с ними.

Весёленькие истории, правда?

— Эта пижама больше мне не годится, — пожаловалась Эликс, вытаскивая её из сумки и бросая через всю комнату. — Зачем ты её положила? Ведь знаешь, что я не могу её надеть.

— Ну ладно, иди наверх и сама выбери себе пижаму, — вздохнула мама.

— А почему Скраффи не поедет с нами? — спросил я, почёсывая собаку за ухом. — Ему нравится бегать по лесу.

— О, да, конечно! — Папа округлил глаза. — Скраффи настоящая охотничья собака! Да он боится даже листьев!

Мама и папа рассмеялись.

— Ха-ха, — передразнил я их. — Он вовсе не боится листьев, разве только больших листьев!

Я взял собаку на руки.

— Ну, мальчик, поедем к дедушке Джону.

— Оставь его в покое, — сказала мама. — Ты сам знаешь, почему Скраффи нельзя брать к дедушке Джону. У него аллергия на собак. Он от них чихает и у него появляется сыпь.

— Ап… ап… — Я широко раскрыл рот и громко по-настоящему чихнул.

Эликс рассмеялась, запихивая в сумку ночную рубашку.

— А у меня аллергия на дедушку Джона, — заявил я. — Может быть, мне остаться дома с Скраффи.

— Отлично, — саркастически заметил папа. — Давайте укладывать вещи в машину. Уже поздно.

Я вздохнул и отпустил Скраффи. Взял куртку, подхватил сумку и направился к двери.

И вышел в ясную, прохладную ночь. Я видел пар от своего дыхания. Было похоже скорее на зиму, чем на начало октября.

Пока я шёл к машине, у меня по спине пробежал холодок.

И почему это у меня были такие плохие предчувствия перед поездкой к дедушке Джону?

Почему мне казалось, что этот визит окажется самым страшным из всех?

2

Путь к домику дедушки Джона занимал примерно час. Мы с Эликс сидели на заднем сиденье и целый час спорили насчёт наших костюмов к празднику Хэллоуин.

— Мы оба могли бы стать гигантскими покрытыми мехом жучками из межпланетного пространства! — настаивала Эликс.

— А где вы достанете мех? — поинтересовался папа.

— Обреем Скраффи! — пошутил я.

— Совсем не смешно, — заметила мама.

Папа свернул с шоссе на груновую дорогу. Дедушка Джон ждал нас на дорожке, которая вела к дому. Я увидел оранжевые отблески от разведённого в камине огня.

Дедушка Джон был одет в куртку цвета хаки и красную фланелевую рубашку. Он двинулся к нам походкой кузнечика, наклоняя голову вперёд при каждом шаге. Длинные седые волосы его развевались на ветру.