Кони - Сергей Александрович Высоцкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«История Фридриха Великого», кроме бриллиантового перстня от русского императора, принесла Федору Алексеевичу в 1846 году звание доктора философии Йенского университета. Рождение же сына привело в будущем к тому, что Федор Алексеевич Кони, ставший сам по себе заметным явлением в русской литературе и журналистике, стал впредь именоваться в словарях и энциклопедиях прежде всего как «отец сенатора Анатолия Федоровича Кони» — прославленного юриста, общественного деятеля и писателя. Но это все в будущем, а в тот, 1844 год, Федор Алексеевич был вполне счастлив. Жена и маленький сын при нем, в Петербурге. Причем Ирина Семеновна принята в труппу прославленного Александрийского театра. Водевили идут с полным сбором, газеты хоть и поругивают — но кого они не поругивают? Появились хорошие, верные друзья. Тот же Владимир Рафаилович Зотов, редактор «Литературной газеты», всегда готовый помочь и советом и деньгами, В своих воспоминаниях Зотов писал, что «Кони нередко поднимался в своих лирических произведениях до высокой ювеналовской сатиры».
5В 1840 году Федор Алексеевич начинает издавать журнал «Пантеон», который в 1842 году слился с «Репертуаром» и стал называться «Репертуаром русского и Пантеоном всех европейских театров».
Среди литераторов Федор Алексеевич прослыл человеком, всегда готовым не только помочь добрым советом, похлопотать за автора, но и поделиться последним. В. В. Толбин, талантливый автор мелких рассказов о петербургской жизни, вечно нуждающийся и порой живший впроголодь, писал Федору Алексеевичу:
«В полной надежде на Ваше снисхождение взываю к Вам;
Вынь тяжелые занозы Из житейских ран, Отгони о хлебе грезы, Исцели карман. Налетевшие напасти Отстрани рукой И когда в твоей то власти Мне устрой покой».Супруга Федора Алексеевича, Ирина Семеновна, разделяя всеобщее мнение о доброте мужа, смотрела, однако, на эту доброту чересчур по-женски. Сразу после смерти мужа она написала Анатолию: «Но ведь добрый он был человек и умный и талантливый, но бесхарактерный и легкомыслие погубило все…» «…Его был девиз «лови, лови часы любви». Но это говорит уже не рассудок, а сердце — Ирина Семеновна любила Федора Алексеевича до самой его смерти.
В годы редактирования «Пантеона» и «Литературной газеты» Кони познакомился с Н. А. Некрасовым, переживавшим трудный период жизни. Не имея постоянного заработка, поэт бедствовал, ютясь в петербургских углах. Федор Алексеевич предложил ему постоянное сотрудничество в «Литературной газете» и хороший по тем временам заработок. В квартире у Кони поэт иногда подолгу жил.
В августе 1841 года Некрасов писал Федору Алексеевичу из Ярославля: «Неужели вы почитаете меня способным так скоро забыть недавнее прошлое?., Я помню, что был я назад два года, как я жил… я понимаю теперь, мог ли бы я выкарабкаться из сору и грязи без помощи вашей… Я не стыжусь признаться, что всем обязан Вам: иначе бы я не написал вам этих строк, которые навсегда могли остаться для меня уликою».
Некрасов стал и одним из авторов «Пантеона». Сотрудничали в журнале также Григорович, Полонский, Щербина, М. И. Михайлов, графиня Растопчина, Мей, Бенедиктов, Афанасьев-Чужбинский и многие другие известные литераторы пятидесятых годов. Дня не проходит теперь, чтобы в квартире редактора не появлялись авторы, не раздавались горячие споры вокруг новинок литературы, не обсуждались злобы дня. Любое событие здесь подвергается всестороннему рассмотрению, громко порицаются враги типа Булгарина и Сенковского. А иногда можно услышать возмущенные филиппики против властей предержащих… Да и как им не звучать, этим филиппикам, если из рук в руки передаются списки со стихотворениями самого Федора Алексеевича:
Не жди, чтобы цвела страна, Где плохо слушают рассудка И где зависит все от сна И от сварения желудка…Строки эти не прошли мимо внимания III отделения. Кони получает конверт с грифом «Нужное»…
«Управляющий III отделением Собственной Его императорского величества канцелярии генерал-лейтенант Дубельт I просит Его Высокоблагородие Федора Алексеевича пожаловать в III отделение завтра, 6 числа мая, в 12 часов полудня».
О том, как проходил разговор острого на язык водевилиста и редактора с грозным Дубельтом, сведений не сохранилось, но, судя по тому, что долгие годы после этого свидания Федор Алексеевич состоял под полицейским надзором, стороны не проявили взаимопонимания. Лишь в конце пятидесятых годов полицейский надзор был с Кони снят.
Стихи «Не жди, чтобы цвела страна…» были не единственным «грехом» Федора Алексеевича. Он написал и едкую эпиграмму на неудачную попытку графа Воронцова захватить в плен Шамиля.
Могуч, воинственен и грозен, В клуб английский граф Воронцов вступил; Хоть он Шамиля не сразил, За то теперь сражен им Позен.Последовало еще одно письмо с грифом «Нужное», еще одно тягостное объяснение с Дубельтом I…
Шумные обсуждения и споры происходили в кабинете отца. Маленький Анатолий, или, как он потом сам себя величал, — «Анатолиус», лишь с завистью поглядывал на плотно прикрытую дверь да прислушивался к взрывам смеха. Наконец дверь распахивалась, по гостиной распространялся крепкий запах сигар и ароматного «Жукова табака». Гости выходили из кабинета пить чай, и Анатолий, если только время было не позднее и няня Василиса не укладывала его спать, с удовольствием усаживался на колени к отцу. Споры продолжались за чаем, и мальчик с интересом прислушивался к разговорам старших. Белокурой головы его касались руки Некрасова и Григоровича…
ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ
1В
