Кони - Сергей Александрович Высоцкий

Сергей Высоцкий

КОНИ

Рецензенты:

доктор юридических наук, профессор А. И. Королев;

старший научный сотрудник Института истории АН СССР

кандидат исторических наук Г. И. Щетинина.

Автор приносит глубокую благодарность работникам архивов Москвы и Ленинграда, руководству архивного управления Ленинграда за неоценимую помощь, которую они оказали ему в подготовке книги.

© Издательство «Молодая гвардия», 1988 г.

З. Н. Высоцкой

КВАРТИРУЮЩИЙ ВЕЧНО

В РОССИЙСКОМ ПОДДАНСТВЕ

В начале двадцатых годов прошлого века московские обыватели нередко останавливались поглазеть на витрину только что открывшегося в Якиманской части магазина «Оптических, физических и математических изделий». Внимание прохожих привлекали сверкающие медью и бронзой зрительные трубы, секстанты, большие лупы, микроскопы и многие другие чудные приборы, названий которых любопытные москвичи не знали. Покупателей было негусто. Лишь изредка какой-нибудь заезжий помещик решительно брался за надраенную ручку двери. Раскатисто звенел колокольчик. Из внутренних покоев выходил приветливый хозяин и терпеливо помогал покупателю выбирать зрительную трубу. Для охоты. А чаще «для баловства». Серьезные клиенты — профессора медицинского факультета университета, ученые архивариусы заглядывали совсем редко. Владельцем нового, увы, не процветающего дела, был Алексей Иванович Кони. «Московские ведомости» сообщали в 1823 году: «Кони, оптик, прибыл в Москву и открыл магазин».

Кто же такой был этот оптик Кони и откуда прибыл он в Белокаменную?

В одном из исследований московского купечества XVIII и xix веков можно найти такие строки: «Кони Алексей Иванович, «из иностранцев Прусской нации», прибывший в 1810 г. — отец водевилиста Федора Алексеевича и дед сенатора Анатолия Федоровича».

Может быть, Алексей Кони приехал в Россию из Пруссии, надеясь найти на своей новой родине спокойствие и защиту от наполеоновского воинства? Пруссия по условиям Тильзитского мира потеряла почти половину своей территории и выплачивала Бонапарту громадную контрибуцию. Особенно тяжелым бременем лежало на обывателях содержание французских войск. Вконец разоренная страна переживала «эпоху сильнейшего унижения», и многие пруссаки «искали счастья» в России.

Любопытная версия, но не безупречная. Дед Анатолия Федоровича Кони, если он и прибыл в Россию из Пруссии, сделал это значительно раньше. Его сын Федор, отец Анатолия Федоровича, родился в Москве в 1809 году! Об этом можно судить по свидетельству Московской духовной консистории; «…в метрических Никитского Сорока церкви Успения пресвятые богородицы что навранках книгах записано… тысяча восемьсот девятого года марта 9 в доме господина Сергея Васильевича Салтыкова у квартирующего вечно в российском подданстве Алексея Ивановича Копи родился сын Федор крещен тогож месяца 14 числа восприемник был отпущенной вечно наволю дворовый человек Дмитрий Игнатьев»[1].

Не мог же Федор родиться на год раньше, чем прибыл из Пруссии его отец! Да и иностранца, только-только заявившегося в Россию из Пруссии или еще из какого зарубежья, не назвали бы «квартирующим вечно в российском подданстве». И жена у Алексея Ивановича была русская — Аграфена Никитична.

Отпадает предположение и о том, что род Кони ведет свое происхождение из прибалтийских, лифляндских немцев. В 1913 году Анатолию Федоровичу пришло письмо за подписью «Август Кони». «Я эстонец из Лифляндской губернии, — писал корреспондент, — где у меня масса родственников с именами Кони, есть многие и в других городах… Может быть, Вы целиком знаете свою родню и Вам не известны те «Кони», которые происходят из эстонского народа, тогда я ошибаюсь…»

Письмо Анатолия Федоровича однофамильцу не сохранилось… Но оно было послано — в декабре того же года эстонский Кони в своем новом письме поблагодарил Анатолия Федоровича за сообщение о том, что последний родственников в Прибалтийском крае не имеет.

Московская консистория выдала упомянутое выше свидетельство в августе 1824 года «Бывшему Московскому потом Курскому купцу а ныне мещанину… Кони…». Наверное, в Курск Алексей Иванович попал, спасаясь от нашествия наполеоновских войск. Он и здесь открыл своз дело, но кого в те суровые годы интересовали его физические и математические приборы? Кони закрыл торговлю, перешел в сословие мещан. Однако уже в 1823 году он снова торгует в Москве. Есть упоминание о магазине оптических, физических и математических изделий, принадлежащем Кони, в газете «Московские ведомости» и за 1828 год. А в 1841 году «Московские ведомости» известили своих читателей о том, что в Якиманской части «…у большого Каменного моста, в доме князя Салтыкова, на дворе» продаются лучшие сальные свечи и олеин завода А. И. Кони и К°. Видно, торговля оптикой так и не принесла успеха Алексею Ивановичу, если он взялся за свечное дело.

Алексей Иванович Кони был человеком образованным, выделявшимся на общем фоне московского купечества — уже сам факт, что Кони торговал оптическими, математическими и физическими изделиями, говорит о многом. Эта торговля, не принесшая больших барышей, требовала определенных знаний. А сведения о том, что сын его Федор, впоследствии ставший известным драматургом, ученым, редактором, всесторонне образованным человеком, «развился дома» под влиянием матери, Аграфены Никитичны, свидетельствуют о том, что супруга у Алексея Ивановича была ему под стать.

Известно, что, кроме Федора, были еще у Алексея Ивановича Кони сын Николай и дочери Елизавета и Ольга. В архиве Анатолия Федоровича сохранилось несколько писем Елизаветы и Николая Кони к его отцу Федору Алексеевичу, написанных уже после того, как он переехал в Петербург. Письма эти передают быт купеческой Москвы и суровые правила, царившие в семействе Копи.

Об особом, застойно-патриархальном укладе жизни в Москве первой половины прошлого века много написано. Этот уклад особенно характерен был для купеческой среды. «У нас в Москве как и всегда все обстоит благополучно, человечество ест, пьет исправно, ездит по клубам и ничего не делает, это уж так устроено издавна… — писал Николай Алексеевич брату и далее рассказывал о том, как скончался от бездействия и праздности некий Иероним Южный. — …Мы уже свыклись с такого рода развязками, объелся, опился у нас слова обыкновенные, обыкновеннее нежели у Вас простудился, получил насморк».

Когда в семье