Застигнутые ночью (сборник) - Александр Образцов

Маша. И на вас.

Михаил. Ладно, не будем.

Михаил берет тарелку яблок, собирается уходить.

Маша. Вы не можете мне ответить на один вопрос?

Михаил. Да?

Маша. Почему вы стали демографом?

Михаил. А кем я должен был стать?

Маша. Но ведь так много интересного: поэзия, музыка, философия, физика, в конце концов, а вы – демографом.

Михаил. Был такой человек, чешский еврей по национальности, жил в позапрошлом веке. Все вокруг занимались торговлей, войной, писали стихи, создавали философские школы, а он занялся горохом. Его тоже, видимо, спрашивали, зачем вам этот дурацкий горох? Ведь вокруг столько интересного…

Маша. Ну и…?

Михаил. А потом оказалось, что он опередил свое время на сто лет и создал генетику.

Маша. Ага. Значит, вы честолюбивы. Так и запишем.

Михаил собирается уходить.

Маша. Еще вопрос. Вы не любили свою жену?

Михаил. Вы не обижайтесь, Маша, но вы напоминаете мне жадного, прожорливого птенца, который клюет все подряд.

Маша. А вы мне напоминаете самодовольного надутого индюка, которому ничто на свете уже не интересно!

Михаил, улыбаясь, уходит.

Маша (шагая по кухне). Надо же! Прожорливого птенца! Действительно – индюк! (Останавливается.) Тихо. Еще тише… еще… (Закрывает глаза, расслабляется.) Я спокойна. Мне хорошо. (Улыбается.) Очень хорошо. Поразительно хорошо… Самодовольный индюк!!.. Тихо. Еще тише… (Закрывает глаза.)

Входит Анна Павловна.

Анна Павловна. Машенька, это ты кричала?

Маша вздрагивает, открывает глаза.

Маша. Тетя, я репетирую.

Анна Павловна (шепотом). А Зина говорит – вы ее не пропишете… А я вот схожу к юристу и узнаю, пропишу или не пропишу. Машенька, а как бы хорошо вдвоем, и маме спокойно…

Маша. Тетя, я очень беспокойная. Вы ошалеете от меня.

Анна Павловна. О-о, ты не видела меня в молодости!.. Меня звали воробышком, я так и скакала, так и скакала…

Маша. А у этого, разведенного, дети есть?

Анна Павловна. А кто его знает? Сейчас все скрытные стали… Это раньше – душа нараспашку и пошел скакать… (Шепотом.) А Зина бои-ится… что выдумала – тараканы… У самой отец в деревне живет, старик…

Маша. «Вы знаете, за что я люблю театр?» Вы знаете, тетя, за что я люблю театр?

Анна Павловна. А?

Маша. Я люблю его за то, что мне мало, мало, мало жизни! Мне мало случайных знакомств, мало разговоров, мало смертей и счастья! Я хочу умирать сотни раз, сотни раз любить и снова умирать!

Анна Павловна. Что ты говоришь. Машенька?!

Маша. Я репетирую. (Пауза.) Наглость – второе счастье. (Пауза.) Народная мудрость. Как вы считаете, я очень наглая?

Анна Павловна. Машенька…

Маша. Мне надо было родиться мужчиной. Я авантюристка до мозга костей.

Анна Павловна. О-о! Я в молодости…

Маша. С каким наслаждением я взбаламучу это болото!

Открываются двери, по коридору идет Колотилина с кастрюлькой и тарелками.

Маша. Идите, тетя, я сейчас.

Анна Павловна уходит.

Колотилина, войдя, оглядывает Машу, пожимает плечами. Начинает мыть посуду.

Колотилина. Красить губы было необязательно.

Маша. А я их не красила. Они у меня пунцовые от природы.

Колотилина. Ты так и дежурила на кухне?

Маша. Он приходил мыть руки.

Колотилина. Поэты тоже моют руки! И обедают. Они совсем как люди.

Маша. Он совсем обыкновенный!

Колотилина. Он обыкновенный, пока моет руки. (Открывается дверь, слышен романс Холмогорова «Гори, гори моя звезда…») А теперь иди, иди. Хватит.

Маша уходит. В дверях кухни встречается с Холмогоровым, он прекращает петь, видна его широкая улыбка.

Холмогоров (усаживаясь на диван). Давно я с таким удовольствием не посещал нашу кухню. Интересная девушка.

Колотилина. Ради тебя она накрасила губы.

Холмогоров. Да? Это меняет дело.

Колотилина. Какое дело?

Холмогоров. Я хотел сказать – это интересно.

По коридору идет Николай Иванович, поет «Ветер веет ночною прохладой, та-ри-ра, та-ри-ра-ри-ра-ра, ты признайся, чего тебе надо, ты скажи гармонист молодой…»

Колотилина. У нас просто театр оперы и балета.

Николай Иванович. А вы задумывались, почему птицы живут долго? Они всю жизнь поют. (Закуривает.)

Холмогоров. Особенно вороны. Кар-р-кар-р…

Колотилина. Вы, Николай Иванович, снова не доели суп.

Николай Иванович. Но что же делать, мама, если у меня нет аппетита.

Колотилина. Надо бросить курить. У вас зеленый цвет лица.

Николай Иванович. Да? А Мария сказала мне, что я еще очень бодрый.

Колотилина. Она и вам уже успела что-то сказать?

Николай Иванович. О-о, я с ними говорю просто – а знаете ли вы, дорогая моя, что в ваши годы Жанна д'Арк спасла Францию? А Софья Ковалевская…

Колотилина. Нашли с кем говорить. Она же совсем глупая.

Холмогоров. Мама, вы заблуждаетесь, Мария современная и развитая девушка.

Николай Иванович. Что современная – это да. А вот развитая…

Колотилина. Э-эх, мужчины… Вам юбка застилает все поле мысли. (Вполголоса.) На одно у нее ума хватит – прописаться к тетке и нарожать детей. Эти деревенские – такие.

Николай Иванович. Она же из Саратова…

Колотилина. Ну и что? У них там коров держат. Что за привычка вечно тыкать меня своим высшим образованием? Между прочим, Николай Иванович, я зарабатываю не меньше вас! Да!

Николай Иванович. Но, мама…

Колотилина. А вы не можете доесть суп, курите американские сигареты и я должна еще заботиться о вашем здоровье и здоровье моего сына! Какой вы ему пример подаете? Я поражаюсь его силе воли, что он еще не курит и не заставляет свою мать страдать в два раза больше! Да!

Николай Иванович. Мама…

Колотилина. И точка!

Холмогоров. Это неинтеллигентно, папа, так ругаться на кухне.

Колотилина. Вот! Слышите?

Холмогоров. Вы мне разрушили настроение… Сегодня не смогу написать ни строчки.

Колотилина. А может, ты попробуешь? Я тебе пожарю семечек.

Холмогоров. Мама, семечки помогают уже в процессе. А когда настроение подавлено, может помочь только внешний импульс. Он был. И исчез по вашей милости. (Вставая.) Как вы неинтеллигентны!

Уходит.

Колотилина. Видите, что вы наделали?

Николай Иванович. Но, мама, я же не хотел.

Колотилина. Вы знаете, Николай Иванович, мне даже жутко – в кого он такой?

Николай Иванович. Как это – в кого? Странный вопрос.

Колотилина. Ну, уж, конечно, не в вас! На вечерах поэзии вы зеваете, вам бы только рассказать про какого-то турка или монгола.

Николай Иванович. История, мама, это тоже поэзия…

Колотилина. Как будто вы не видите, что он ею увлекается! А вы туда же – современная, развитая! Спать сегодня не буду. (Пауза.) Господи, да что же это за доля такая, того и гляди, как бы чего не вышло! (Пауза.) Как вы думаете, он серьезно?

Николай Иванович. Ну, мама, какой же поэт серьезно увлекается? Это им для работы надо.

Колотилина. Да?

Николай Иванович. Конечно. Вот Пушкин, сколько он увлекался? А женился на порядочной женщине.

Колотилина. Хорошо хоть сейчас дуэлей нет. Я уж не знаю, что бы со мной было.