И вновь искушение - Сюзанна Энок

— Я пришлю его к вам немедленно, милорд.

Ему нужен был адрес — вернуть книгу и справиться относительно возможных поломок кареты. И выяснить, была ли та женская несговорчивость всего лишь средством для того, чтобы вывести его из равновесия, в то время как она предпочитает свадебный наряд. Женщины регулярно пытались женить его на себе, но он всегда умел поставить перед ними сложнейшие препятствия. Проклятие! Он все еще продолжал думать о том поцелуе.

— Если ты знала, что тетушка Рейчел хранит ожерелье с бриллиантом на чердаке, то почему никогда об этом не говорила?

Элоиза, леди Манроу, стояла перед зеркалом рядом с дочерью.

— Скорее всего, оно хранилось не на чердаке.

— Ну, не знаю где. Сто шестьдесят девять карат, мама!

— Я всегда считала, что рассказы о «Солануме» — выдумки. Мой дядя Бенджамин часто болтал о проклятом бриллианте, но никто его не слушал. Между прочим, старый дурень потерял ногу при инциденте в бильярдной.

— Он любил носить бриллианты? — пошутила Эванджелина, трогая ожерелье, чтобы увидеть, как переливаются камни в свете свечей.

— Ой, что ты! Он был неуклюжий болван. Он совершал всевозможные дурацкие поступки, как, например, пытался съехать на старом бильярдном столе по перилам лестницы. — Наклонившись, она дотронулась указательным пальцем до камня. — Ты только посмотри. Подвеска с четырнадцатью бриллиантами. Ты блистала и раньше, а теперь ни один мужчина не сможет устоять перед тобой.

Эванджелина, слышавшая подобные высказывания и прежде, обычно закатывала глаза и вместе с матерью смеялась. На сей раз, однако, ее отчего-то охватила дрожь. Кто-то этим утром был не в состоянии устоять перед ней. И какой это был поцелуй!

— Я хочу надеяться, что мужчины будут больше беспокоиться о том, чтобы я не устояла перед ними, — сказала она. — Пока что в нашем списке остались лорд Дэпни и лорд Редмонд.

Выпрямившись, виконтесса постучала по подбородку.

— Дэпни или Редмонд? Гм… Оба хорошие претенденты. Ты приобретешь богатство, титул и престиж с любым из них, но Дэпни гораздо моложе. Ему сколько — кажется, двадцать один?

Эванджелина кивнула:

— Всего лишь на два года старше меня.

— Это мне по душе. Молодые люди легче поддаются перековке. Он влюблен в тебя?

— Похоже, да. Однако я думаю, что Редмонд потребует меньших усилий.

— В любом случае мы должны быть абсолютно уверены. Мужчины имеют привычку не показывать своих истинных намерений, пока они не заманят леди в неравный союз.

Эванджелина улыбнулась:

— Ну, это когда мы позволим себя заманить.

— Именно. И как ты понимаешь, выявление всех недостатков и способов их обуздания дает нам преимущество.

Раздался стук в дверь. Доретта открыла, и в комнату вошел отец Эванджелины.

— Я слышал, что твоя тетя подарила тебе ожерелье с бриллиантом, Джилли, — сказал Джон, виконт Манроу, с улыбкой. — Я пришел посмотреть на него.

Эванджелина хотела, было подняться, чтобы показать украшение отцу, но виконтесса толкнула ее в плечо, принуждая оставаться на месте.

— Не сейчас, Джон, — сказала мать. Она махнула рукой и нахмурилась, когда повернулась к мужу лицом. — И потом, ты не можешь быть в этом наряде сегодня вечером. Ты ведь знаешь, что я смотрюсь не очень хорошо рядом с цветом беж. Надень темно-зеленый костюм, он отлично дополняет мой желтый шелковый наряд.

Виконт кивнул:

— Да, конечно, дорогая. Приношу извинения, — быстро произнес он и вышел из комнаты.

— Обычно я терпимо отношусь к его глупости, но если ему позволить хотя бы раз вырядиться в бежевое, он подумает, что можно одеваться так всегда, когда ему заблагорассудится.

— Он старается, если ты даешь ему правильное указание, — возразила Эванджелина, снова сосредоточив внимание на сверкающем бриллианте.

— Надеюсь. — Виконтесса пригласила Доретту к большому гардеробу. — Джилли должна надеть голубое или зеленое платье, чтобы оттенить ожерелье. — Она повернулась к дочери: — Знаешь, очень жаль, что ты не можешь носить бриллиант каждый вечер. Он так смотрится на тебе. Но мы не можем позволить людям думать, что у тебя нет других украшений.

Эванджелина подняла руку, чтобы расстегнуть изящную защелку ожерелья. Ее мать перестала думать о проклятии фамильной драгоценности даже быстрее, чем она сама. Инцидент с каретами был просто-напросто результатом усталости кучера пьяного в стельку пассажира. Что касается поцелуя, то она вообще не упомянула о нем. Просто было дурацкое объятие со стороны подгулявшего мужчины, которое не имеет никакого значения. Эванджелина аккуратно сложила ожерелье в шкатулку.

В дверь снова постучали.

— О Господи, — пробормотала виконтесса, — до чего же твой отец бестолковый! — Она подошла к двери. — Скажи Уоллису, какой наряд я хочу для тебя. Твой камердинер неплохо разбирается в моде.

Однако когда она открыла дверь, перед ней предстал не виконт, а дворецкий.

— Простите меня, миледи, — сказал он, — но к мисс Манроу пожаловал гость.

— Хорошо, Клиффорд, — сказала Эванджелина, убирая бриллиант. — Я сейчас спущусь. А кто это?

— Маркиз Роли. — Он протянул красивую визитную карточку на серебряном подносе. Золотистая ветка плюща окаймляла карточку, в центре жирным стилизованным шрифтом значилось имя.

Виконтесса нахмурилась:

— Маркиз Роли? — Она подняла карточку. — Мы вычеркнули его из списка потенциальных супругов несколько недель назад. Зачем он пожаловал к тебе?

— Не имею понятия. — Эванджелина встала. — Мы никогда с ним даже не встречались. Возможно, он восхищался мною издалека и не знает, что его уже отвергли.

Виконтесса хмыкнула:

— Очень может быть! Бедняжка… Клиффорд, ты слышал мисс Манроу. Она сейчас спустится вниз.

— Слушаюсь, миледи.

Пока Доретта поправляла волосы Эванджелины, виконтесса подошла к окну и отодвинула шторы.

— На подъездной дорожке вижу красивого арабского скакуна. — Она повернулась к дочери: — Лорд Роли… Это не он скупил те французские картины?

— Я что-то слышала об этом.

— Мы не можем допустить, чтобы наши друзья думали, будто мы поддерживаем сторонника Бонапарта.

— Мама, не беспокойся! Этого не будет. И если он заговорит со мной по-французски, я немедленно выгоню его.

Она плохо помнила, что им удалось узнать о Роли. Было так много имен в первом списке, пока они не начали процесс исключения. Французские картины и репутация либерала в палате лордов сделали его неприемлемым.

В сопровождении Доретты, следовавшей за ней, Эванджелина спустилась по лестнице. Клиффорд ожидал их возле утренней комнаты и открыл дверь, когда они приблизились.