В те грозные годы - Федор Лисицын

Передовой командный пункт был расположен в здании одной из средних школ города. Ночью здесь состоялось первое заседание Военного совета армии. На нем были заслушаны доклады командира 29-й стрелковой бригады полковника И. П. Федотова и ее военкома батальонного комиссара А. П. Хвенина. Первые подразделения этой бригады только что прибыли из Горьковской области и разгрузились в Дмитрове.

Заседание продолжалось недолго, как раз столько, сколько было нужно для принятия практического решения о неотложных задачах на период завершения формирования. На другой день, 24 ноября, большинство ответственных работников управления 1-й ударной армии и ее штаба выехали встречать прибывающие части. Вместе с ними отправились в войска и три группы работников поарма. Одну из них, ту, что ехала в 29-ю бригаду, возглавил я сам, вторую — мой заместитель старший батальонный комиссар Д. П. Макеев, третью — начальник оргинструкторского отделения батальонный комиссар Д. А. Медведников. Перед группами была поставлена одна задача — на месте оказать командирам и политработникам деловую помощь в подготовке личного состава к предстоящим боям, ознакомиться с боеготовностью частей, проверить их материальную и техническую обеспеченность. Иначе говоря, нужно было провести такую работу, на которую, по самым скромным подсчетам, требовалось суток семь-восемь. Но мы знали, что времени у нас крайне мало, поэтому старались работать оперативно.

А помощь требовалась немалая. И не только в организации партийно-политической работы. Как оказалось, войска армии более чем на две трети были укомплектованы бойцами, призванными из запаса. Следовало в короткий срок наладить их боевую подготовку. Многие части и соединения но были еще обеспечены зимним обмундированием и обувью, а морозы в те дни уже достигали 25–30 градусов. Во многих полках ощущался острый недостаток в автотранспорте, не было должным образом налажено снабжение печеным хлебом.

Разумеется, все эти и другие недостатки по мере возможности устранялись на местах соответствующими отделами и службами. Но решение некоторых вопросов им было просто не по силам. И вот тут нельзя не вспомнить добрым словом начальника тыла армии генерал-майора Дмитрия Ивановича Андреева, который в сложных условиях того времени проявлял исключительную работоспособность, энергию в разрешении насущных вопросов снабжения армии всем необходимым.

Огромное внимание сколачиванию частей, укреплению их боеготовности уделял лично командующий армией. Политорганы, партийные организации, в свою очередь, оказывали в этом отношении командирам деловую, конкретную помощь.

Кстати, партийная и комсомольская прослойка в большинстве вошедших в состав армии соединений и частей была довольно высокой, достигая в некоторых бригадах 30–40 процентов общей численности личного состава. Так, например, в одной из них — 50-й стрелковой — насчитывалось 693 коммуниста и 826 комсомольцев. Здесь в каждой роте имелись полнокровные парторганизации. Тогда же из Москвы в армию дополнительно прибыло две тысячи политбойцов, имевших достаточно высокую общеобразовательную и политическую подготовку. Впоследствии, в ходе боев, именно за счет коммунистов-москвичей у нас постоянно пополнялись кадры политруков рот, парторгов подразделений.

Вся партийно-политическая работа в армии с первого же дня проводилась под девизом: «Отстоим родную Москву, разгромим фашистских оккупантов!» Очень хорошо настроение и атмосферу тех дней выразил поэт Михаил Светлов. В одном из своих стихотворений, напечатанных в армейской газете, он писал:

Пусть будет страх в бою тебе неведом.Запомни, друг, таков закон войны:Лицом вперед — услышишь гром победы,Лицом назад — проклятие страны…

Рассказ о нас — о преданных Отчизне —Ты сыну, как былину, передашь,Чтоб помнил он, как присягали жизни,Стояли насмерть! — в этом подвиг наш.

Надежды на то, что формирование армии будет завершено без помех, не оправдались. 24–26 ноября гитлеровцы заняли Клин, Солнечногорск, Рогачево. Их передовые части продолжали продвигаться в направлении Дмитрова и Яхромы. В один из этих дней на передовой командный пункт 1-й ударной прибыл командующий 30-й армией генерал-майор Д. Д. Лелюшенко (на названную армию командование Западного фронта возложило ответственность за оборону канала Москва — Волга в районе Дмитрова). На срочно созванном у нас заседании Военного совета Д. Д. Лелюшенко сообщил: в настоящее время город прикрывается всего лишь ротой танков да несколькими малочисленными стрелковыми подразделениями, командование 30-й армии не располагает резервами для усиления обороны на этом направлении. Вывод очевидный — нужна помощь. Хотя наша армия тогда не была еще включена в состав войск фронта, оставалась в резерве Ставки Верховного Главнокомандования, генерал-лейтенант В. И. Кузнецов приказал командиру 29-й стрелковой бригады И. П. Федотову прикрыть участок между Дмитровой и Яхромой. Одновременно в только что прибывшую к нам 50-ю стрелковую бригаду был послан командир связи с приказом о ее сосредоточении в районе Яхромы к 10.00 28 ноября.

Вечером 27 ноября командарм дал указание проверить состояние обороны на участке 29-й бригады. Почти одновременно с группой работников штаба туда же выехал и старший батальонный комиссар Д. П. Макеев. Но неподалеку от Яхромского моста через канал, как потом доложил Дмитрий Петрович, его машину обстреляли немецкие автоматчики, и он вынужден был вернуться назад. А вскоре в политотдел армии позвонил военком бригады батальонный комиссар А. П. Хвенин и доложил, что у того же моста гитлеровцы захватили в плен работника их штаба майора В. Я. Дементьева.

— Откуда у вас такие сведения? Вы убеждены, что майор Дементьев действительно в плену? — спросил я.

— Да. К сожалению, это так, товарищ полковой комиссар. Сведения точные.

Из дальнейшего разговора с ним выяснилось следующее. В штаб прибежал красноармеец Ерушников, водитель газика, на котором майор Дементьев ехал в 1-й лыжный батальон, располагавшийся на левом фланге бригады — в районе деревни Семешки. Он-то и рассказал военкому о том, как был захвачен в плен Дементьев. Когда гитлеровцы начали стрелять, причем почти в упор, из засады, водителю удалось выскочить из машины и под покровом темноты скрыться. Майор же, вероятно, получил ранение и не смог выбраться: его схватили подбежавшие фашисты.

Конечно же Ерушников с перепугу мог что-то и напутать. Но ведь и машину моего заместителя старшего батальонного комиссара Д. П. Макеева тоже обстреляли при подъезде к Яхромскому мосту. Выходит, что гитлеровцы уже на восточном берегу канала и захватили заминированный мост!