Рассказы - Николай Ерёмин

Последний кактус

Сергей Петрович и Ольга Ивановна жили на седьмом этаже девятиэтажки в двухкомнатной квартире с балконом.

После сорока лет совместной жизни каждый спал в своей комнате.

Сергей Петрович любил домашние цветы, и на всех подоконниках долгое время красовались герани, хлорофитумы, щучие хвосты, они же тёщины языки, сингониумы, алоэ, молочай, шефлеры, толстянки, они же денежные деревья.

Он аккуратно поливал их, подрезал, рыхлил землю и всегда разговаривал с ними, как с живыми людьми.

Ольга Ивановна цветов не любила и, когда муж отлучался из дома на несколько дней, постепенно выбрасывала горшочки с балкона или в мусоропровод.

Сергей Петрович поначалу возмущался, обнаружив пропажу, потом пробовал убеждать жену. Но все старания были напрасны. — У меня от твоих цветов аллергия! — говорила Ольга Ивановна.

И вот остался в квартире единственный любимец Сергея Петровича, чудо-кактус, который всем на удивление цвёл двенадцать месяцев в году в течение многих лет.

В сентябре, когда Сергей Петрович уехал с друзьями порыбачить, Ольга Ивановна переставила цветущий красными многочисленными цветками кактус с подоконника из комнаты мужа в уголок балкона.

И когда Сергей Петрович вернулся, на кактусе не было ни одного цветочка, все опали, а сам кактус находился на последнем издыхании.

Сергей Петрович отнёс любимца в ванную, поставил под тёплый душ и долго со слезами на глазах шёпотом умолял его воскреснуть.

Водружённый на старое привычное место, кактус за неделю пришёл в себя и даже пустил новые побеги, но цвести перестал.

— Оленька! Попроси у кактуса прощения и попроси, чтобы он вновь зацвёл! — сказал Сергей Петрович.

— Как же, стану я просить у него прощения! — воз-мутилась Ольга Ивановна. — Скажи мне спасибо, что вообще не выбросила его с балкона! Вот, посмотри, как он меня исколол своими шипами, до сих пор пальцы не заживают и гноятся!

И Ольга Ивановна протянула к Сергею Петровичу перемазанные йодом и зелёнкой толстые растопыренные пальцы обеих рук.

Смена полюсов

В 2000-м году Земля стала менять полюса, а я — готовиться ко Всемирному потопу.

— Очень скоро, — говорил я, — северный полюс станет южным, а южный — северным, нижнее верхним, а далёкое близким.

Никто эти слова всерьёз не принимал. Все посмеивались надо мною. Особенно моя жена.

— Сколько раз в газетах писали про конец света! — говорила она, — Даже даты конкретные называли, и ничего не было!

— Это случается раз в пять тысяч лет, немудрено и ошибиться, — возражал я. — Почитай Библию. Там о всемирном потопе ясно сказано. История о Ноевом ковчеге, остатки которого, кстати, исследователи нашли на горе Арарат. Все утонули, а Ной, взявший каждой твари по паре, — спасся!

— Но потом он ведь всё равно умер?

— Умер, но ведь спасся же!

— Так зачем спасаться, если всё равно умрёшь?

— Как зачем? — возмущался я, — Чтобы пожить подольше, детей вырастить. Посмотреть, что дальше будет.

— Будет то, что было, неужели непонятно? Вот вырастили мы с тобой детей, а они разъехались, кто куда. И довольны. И забыли про нас.

— Вспомнят, когда узнают о конце света и о потопе, примчатся! Недаром сказано, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих.

— Что это ты задумал? — спросила жена.

— Спасти нашу семью! — сказал я.

— Ну-ну. Спасатель нашёлся. Или Спаситель? — усмехнулась жена.

И сел я в самолёт, и прилетел я в город Севастополь, где мы с женой отдыхали ещё при социализме. И пришёл на кладбище военных подводных лодок, и за месяц при помощи бывших моряков, а ныне бичей-пенсионеров, реставрировал одну из них и перегнал Северным морским путём и далее — по Енисею в прекрасный наш беззаботный сибирский город Абаканск, и поставил её у берега, между зданием мэрии и Театром оперы и балета.

— Это — наш ковчег, — сказал я жене. — Как только Земля поменяет полюса, начнётся катастрофа, вода поднимется на 77 метров — и всё вокруг будет затоплено. А мы сядем в свою подводную лодку, задраим люк и будем плавать в мировом океане, пока всё нормализуется. Помнишь историю Атлантиды? Какая была цивилизация, а ведь исчезла, затонула.

— Как сейчас помню! — засмеялась жена. — Ну а пока вода не поднялась, давай устроим на твоей подводной лодке плавучий ресторан и назовём его «Ноев ковчег»?

— А что, это идея! — сказал я.

И вскоре наш плавучий ресторан стал самым престижным местом развлечения в Абаканске. Миллионеры, вип-персоны, золотая молодёжь тусовались здесь по полной программе.

А Земля продолжала постепенно менять свои магнитные полюса. Это было видно из телевизионных передач. Птицы на зимовку улетали в тёплые края, но не туда, куда обычно… Дельфины выбрасывались на берег… На морях участились цунами, а на материках — военные конфликты… Певцы запели женскими голосами, а поэтессы стали писать стихи от мужского имени… А трансвеститы в Госдуме потребовали узаконить единополые браки…

Воскресный день, 19 июля, в Абаканске по инициативе городских властей был объявлен Днём пива.

Праздник совпал с днём ВДВ, то есть воздушно-десантных войск.

По набережной шатались ветераны в камуфляжной форме, тельняшки на груди, на голове — синие береты, а в руках — пивные бутылки с неповторимым, пенящимся при взбалтывании напитком «Джокер» — брендом Абаканска.

На всех перекрёстках дежурили по трое сотрудники милиции, получившие приказ следить за порядком, но в конфликты не ввязываться.

На палубе «Ноева ковчега» выступала звезда эстрады Вероника Сердючкина. Микрофон — в одной руке, рекламная бутылка «Джокера» — в другой. Через мощный усилитель, под фонограмму, она пела:

— Всё будет хорошо!Всё будет хорошо!Всё будет хорошо, я это знаю.Аю, аю, аю. аю, аю,Ааааааааааааааааааа…ю…—

Возбуждённые её исполнением, ВДВэшники танцевали на набережной.

Чисто мужская компания.

Естественно, что все взгляды были устремлены на Веронику.

Она тоже танцевала, прихлёбывая рекламное пиво прямо, как говорится, из горла.

Необъятные безразмерные бёдра и плечи, покрытые искусственным мехом, колыхались в такт музыке.

Вдруг резкий порыв речного ветра сорвал с её головы рыжий парик, обнажив огромную блестящую лысину на темени, и покружив, опустил на набережную, под ноги танцующих десантников.

Один из них схватил парик, надел себе на голову и закричал:

— Я — Вероника! Я — звезда эстрады!

Десантники загоготали, продолжая танцевать. Настоящая Вероника прекратила пение и в микрофон, через усилитель, пророкотала мужским громовым голосом:

— Верните мне парик! Он очень дорогой! Десантник замер, снял парик и, вращая его в руке, завопил пронзительным женским голосом, показывая на Веронику:

— Хлопцы! Дывытесь! Це ж не баба, це мужик! И толпа в синих беретах, подхватив — Це не баба! Це мужик! — устремилась по трапу на «Ноев ковчег», где звезду эстрады схватили за руки, за ноги, раскачали и бросили в прохладные воды когда-то великой и могучей сибирской реки, перегороженной ещё при социализме гигантской плотиной, а ныне обмелевшей и кое-где заболоченной у берегов.

К визжащей Веронике подплыл катамаран, и она была спасена.

— Бежим! — приказал я жене, схватил её за руку, насильно посадил в шлюпку и оттолкнулся веслом от плавучего ресторана.

Через несколько минут «Ноев ковчег» был захвачен пьяными десантниками.

Сообразив, что находятся на настоящей подводной лодке, — с криками и с песнями спустились пираты внутрь, задраили люк, завели мотор и помчались вверх, против течения, в сторону плотины когда-то величайшей в мире народной Абаканской гидроэлектростанции, а ныне акционерного общества с ограниченной ответственностью и неограниченной безответственностью, объекту, охраняемому от всевозможного нападения самыми современными средствами защиты.

Что было дальше, официальные СМИ, то есть средства массовой информации умалчивают, а слухи я тиражировать не хочу. Слухи известны всем.

Скажу только, что я, лишившись подводной лодки и получив за неё положенную страховку, стал потихоньку собираться в один из засекреченных при социализме городков, где был завод по производству дирижаблей, а ныне рассекреченное заброшенное их кладбище.

Хочу собрать там действующий экземпляр, прилететь на нём в Абаканск, посадить на плоскую крышу шестиэтажки, где мы живём, чтобы, когда Земля поменяет полюса и начнётся Всемирный потоп, войти с женой в дирижабль и улететь на вершину самой высокой горы, выше Арарата, и таким образом спастись.