Задержи звезды - Кэти Хан

– В Ирландии? Самое холодное место?

– Несерьезно, – хихикнула Астрид. – Я была в этой стране, там совершенно приятный климат.

– Я жил на Воеводе 5 три Ротации назад, и было очень холодно, – настаивал Оливье. – Ты ходила в бар на реке Лиффи, где часто исполняют народную музыку?

Астрид отрицательно покачала головой. Оливье был непоколебим:

– Поистине фантастическое место. – Глотнув немного вина, он соскользнул со своего стула. – Кэрис, думаю, тебе бы там понравилось. Я как-то пел там песню – классическую, о любви. Сейчас спою ее тебе. Господи, только не это!

– Слушай, может, не стоит? Макс принес пудинг… Оливье взял гитару и, пока Кэрис проклинала свою мать за то, что та заставила ее сохранить этот проклятый инструмент, начал бренчать, приближаясь к ней. О боже, о боже! Она горячо молилась, чтобы он не пел лично для нее. Когда Оливье открыл рот и запел…

– Давай я помогу, – сказал Макс, поднявшись, чтобы забрать тарелки, стоящие перед Кэрис, и мягко протиснувшись между нею и ее поклонником. Окинув взглядом стол, он спросил: – Как насчет десерта?

– Великолепная идея, – отозвалась она.

– Не поможешь ли мне? – продолжал он, в то время как Оливье яростно бренчал на гитаре за ними.

– Конечно. – Она попыталась осторожно пробраться мимо все еще играющего Оливье, но тот наклонился над ней, в его дыхании кружились винные пар́ы.

Когда Кэрис отпрянула, Макс, вытянув руку, зажал пальцами лады, и звук гитары оборвался приглушенным металлическим шумом. Ухажер Кэрис остановился в замешательстве.

– Десерта? – сладким голосом спросил Макс. Побежденный, Оливье плюхнулся обратно в кресло, и Астрид погладила его по запястью.

– Не всем дано понять высокое искусство. – Она наполнила доверху его бокал и развернулась к нему. – Они просто не понимают.

Макс и Кэрис отнесли тарелки на кухню. Девушка закрыла дверь и, прислонившись к ней спиной, выд охнула. Макс стоял рядом.

– Черт возьми, – сказала она, глядя в потолок. – Это было настойчиво. Спасибо тебе.

– Я не могу поверить, что люди так себя ведут на цивилизованных вечеринках. Как думаешь, – продолжил он, – может, он хотел, чтобы мы присоединились и… сымпровизировали что-то? Я подыграл бы ему на каком-нибудь бонго, Лилиана могла бы сложить вместе пару ложек и трещать ими, словно маракасами…

– Мозг Оливье протаранило бы нечто вроде огромных цимбал…

– Это точно можно устроить.

– Я не против пробежаться по клавишам…

– Ты играешь на пианино? Кэрис кивнула.

– Классно. Где оно?

Она вытянула пальцы, все еще держа тарелки, и улыбнулась.

– Ох, конечно. Ты можешь играть на пианино где угодно. Просто у тебя есть традиционная гитара. В другой комнате.

– Это мамина. Мы храним ее по очереди, в зависимости от того, кто живет в более холодном климате. Она говорит, влажность вредна для инструмента или что-то в этом роде. На самом деле мама одержима ею. Я же обычный хранитель гитары Гвен, и то совсем ненадолго.

– Значит, она бы огорчилась, если бы узнала, как надругались над инструментом сегодня вечером?

Они снова тихо рассмеялись, и Кэрис поставила тарелки в раковину. Макс, вытащив хлопковое кухонное полотенце, перекинул его через плечо, выкладывая шесть десертных тарелок и напевая мелодию Оливье. Они захихикали.

– Где сейчас твоя семья? – спросил Макс. Кэрис оперлась на стол, наблюдая за тем, как он раскладывает и украшает чаши с десертом.

– Мои мама с отцом в этот раз живут на В14. Мой брат работает в команде помощи в бывших Соединенных Штатах…

– Паршиво. В самом деле?

– Да. Мы уже давно ничего от него не слышали, как, впрочем, и ожидали, но все равно это тяжело. Думаю, средства коммуникации там не настолько важны, как доставка пищи и воды выжившим. Моя сестра находится на португальском Воеводе.

– Ах, – выдохнул Макс, проводя пальцем, накрытым кухонным полотенцем, по ободкам чаш. – Вот откуда твои безумные навыки в португальском, проявленные раньше на Майндшер.

Она улыбнулась:

– Ты уловил это, да?

– На скольких языках ты можешь изъясняться?

– На пяти, наверное? Шести? Скоро будет шесть. Я начала изучать греческий. А ты действительно говоришь на всех этих языках?

– Я разве похож на того, кто оставляет перевод своему чипу? – Он поднял брови.

– Нет, – ответила Кэрис, оценивая его взглядом. – Ты похож на того, кто много трудится. – Потянувшись, девушка перевернула его руку ладонью вверх. – На работягу. – Она поняла, как по-дурацки это вышло, и вспыхнула румянцем. – На кого-то, кто зарабатывает себе на пропитание. Того, кто поддерживает работу магазина, так как пообещал, что будет это делать. – Она помедлила. – Я близка к истине?

– Ближе, чем кто-либо.

– Правда?

– Да. Главным образом потому, что ты стоишь в футе[7] от меня.

Она закатила глаза. Взрыв смеха из соседней комнаты вернул их на землю.

– Итак, – сказал Макс уже другим голосом, – ты летаешь на шаттлах, не любишь серенады и спрашивать людей, которые всю жизнь прожили в Ротации, откуда они? – Он склонил голову набок, рассеянно глядя на нее.

– О, – ответила она, начав протирать кухонный стол. – Я всегда забываю, что, когда нахожусь рядом с людьми типа Лилианы, во мне просыпается склонность ляпнуть что-то не подумав.

– Что ты имеешь в виду под «людьми типа Лилианы»?

– Гордых. Утопических. Верующих. Макс наклонил голову:

– Таких людей, как я, значит.

– Разве?

– Да, – сказал он. – Моя семья… Нам нравится Ротация, и не важно почему.

Кэрис пожала плечами, ее лицо казалось непроницаемым.

– Мое воспитание, наверное, несколько отличается от твоего.

– Как так?

Она подвинула противень, взболтнув жир и масло, и запах жареного цыпленка снова наполнил кухню.

– Это совсем другая история и для иного времени. Может, вынесем десерт?

Что-то заиграло на его лице, когда он, ловко взяв четыре чаши, расположил их вдоль запястья и предплечья.

– Конечно. И, возможно, позже ты расскажешь мне о своем наследии.

– Возможно, – вскользь ответила Кэрис, направляясь к кухонной двери с двумя оставшимися чашами. – Только, пожалуйста, не произноси слово «наследие» при Оливье. Иначе сведешь нас, третье поколение европейцев, с ума.

– Это верно, – говорит Кэрис. – Ты всегда меня спасал, Макс. Настоящий рыцарь на белом коне. – Сумрачные звезды окружают их, пока они падают, словно марионетки, подвешенные за нити пространства. – Но это гораздо серьезнее моей жареной картошки.

– По крайней мере, ты немного успокоилась, – отвечает он, – и расходуешь воздух разумнее.

– Хорошо, – произносит она, – можешь прекратить опекать меня. Я вернулась. Я тут. Я дышу. – Она смотрит в темноту по сторонам, затем снова на голубой индикатор подачи воздуха: восемьдесят восемь минут. – Что, черт возьми, мы собираемся делать?

– Не волнуйся, – говорит Макс. – У меня есть план.

Глава третья

Он открепляет фал, они разлетаются в стороны друг от друга и, кувыркаясь, удаляются прочь от своего корабля.

– Твоя очередь побыть снежным ангелом, – говорит он, взяв ее за запястье и ногу, – потому что первая часть моего плана – найти утечку в твоем баллоне.

– О господи! – произносит Кэрис, наблюдая за тем, как белая веревка плавает между ними, и пытаясь подавить нарастающий ужас, грозящий ей новым всплеском эмоций.

Кэрис протягивает Максу клейкую ленту, и он ищет утечку молекул, также, как она делала это с его баллоном.

– Она очень маленькая, – говорит Кэрис. – Ты можешь ее не разглядеть. Поверни меня лицом к свету – только так ее можно будет увидеть.

Молча он поворачивает Кэрис в обратную сторону от Земли и вглядывается в солнечную систему, где простирается пурпур Млечного Пути.

– Знаешь, – говорит она, чтобы отвлечься, пока Макс охотится за оттоком, – звезд в космосе больше, чем песчинок на всех пляжах Земли.

– Это ужасает.

– Говорят, на одну песчинку приходится десять тысяч звезд. Представь, насколько некоторые из них больше нашего Солнца.

Через несколько мгновений он накрывает своим пальцем, обтянутым перчаткой, тонюсенькую струйку воздуха.

– Утечка на дне.

– Так же было и у тебя. Ты можешь ее заклеить? – спрашивает она.

– Да. – Он приклеивает ленту, тщательно потерев ее, чтобы убедиться, что она не отстанет, и вздыхает с облегчением. – Готово. Теперь не двигайся – я хочу посмотреть, сработает ли это.

– Что именно?

Макс ощупывает аппарат подачи воздуха Кэрис, пока не находит ручное управление на разных отсеках, затем – трубку, соединяющую ранец со шлемом. Она сильно углублена в выточку, и он отчаивается – легко ее не вытащишь.

– Макс?

– Секунду. У меня есть идея, но мне нужна минута времени все обдумать.

– Ты с ума сошел? – восклицает она. – У нас и так осталось немного.