Дьявол знает, что ты мертв - Лоренс Блок

– Так почему же ты не стал ничего рассказывать?

– Может, как раз потому, что ему очень хотелось этого.

– Похоже на секс по телефону, – высказала парадоксальное сравнение Элейн. – У него в одной руке была трубка, а другой он крепко сжимал свой член.

– Что-то в этом духе, как ни странно.

– Тогда неудивительно, что тебе захотелось избежать этой темы. Господи! Помнишь, какой катастрофой все обернулось для меня. Я потом целую неделю в постели слова из себя не могла выдавить.

– Помню. Тебя не хватало даже на то, чтобы застонать.

– Точно. Потому что я очень старалась не издавать ни звука. Хотя иногда еле сдерживалась.

С нацистским акцентом я сказал:

– Ми знать спосоп заставлять вас кончай и кричай.

– Ни за что, фашистская сволочь!

– Как я видеть, фройляйн хотеть докасательстфф?

– Да, мне нужны доказательства.

Спустя некоторое время она сказала:

– Не назову этот вечер уж слишком удачным, но для нас он закончился очень хорошо, так ведь? И я начинаю думать, что ты прав. В этом человеке действительно словно есть какая-то тайна. Только что нам за дело? Мы с ними никогда больше не встретимся.

Но, разумеется, мы встретились снова.

Через неделю или дней через десять после первого совместного застолья я вышел однажды вечером из своего отеля и уже миновал половину Девятой авеню, когда услышал, как кто-то окликнул меня по имени. Оглянувшись, увидел Глена Хольцмана. Он был в костюме, при галстуке, с «дипломатом».

– Меня опять задержали сегодня на работе, – пожаловался он. – Пришлось позвонить Лайзе и сказать, чтобы ужинала без меня. Ты уже успел поесть? Не хочешь заскочить куда-нибудь и перекусить?

Но я уже поужинал и сообщил ему об этом.

– Тогда, может, просто выпьешь чашку кофе со мной за компанию? Я не хожу по дорогим ресторанам. Меня вполне устраивают «Пламя» или «Утренняя звезда». У тебя найдется немного времени?

– К сожалению, нет, – ответил я, указывая дальше вдоль Девятой авеню. – Я как раз спешу на важную встречу.

– Ладно, тогда пройду с тобой пару кварталов. Буду сегодня послушным мальчиком и закажу себе в «Пламени» только греческий салат. – Он похлопал себя чуть ниже груди. – Стараюсь избавляться от лишнего веса, – пояснил он, хотя, на мой взгляд, фигура его выглядела идеально.

Мы подошли к углу Пятьдесят восьмой улицы и вместе перешли на другую сторону. У входа в кафе «Пламя» он сказал:

– Здесь я с тобой расстанусь. Надеюсь, твоя встреча пройдет удачно. Какое-то интересное дело?

– Оно находится на той стадии, – нашел отговорку я, – когда еще трудно сказать, насколько оно интересное.

На самом же деле никаким расследованием я не занимался, а направлялся на встречу группы «Общества анонимных алкоголиков» в подвале собора Святого Павла. Полтора часа потом я сидел на раскладном металлическом стульчике и пил кофе из пластмассового стаканчика. В десять часов мы хором пробормотали свое традиционное завершающее обращение к Всевышнему, сложили стулья, и некоторые члены группы заглянули в «Пламя» подкрепиться или справить другие нужды. Я опасался нарваться там на Хольцмана, ковыряющего вилкой остатки греческого салата, но он уже успел уйти домой в свою квартирку под самым небом. Я заказал еще кофе с английскими тостами, начисто позабыв о нем.

Как-то через пару недель я видел его на остановке автобуса на Девятой авеню, но он меня не заметил. В следующий раз мы с Элейн устроили себе поздний ужин в заведении Армстронга и вышли на улицу в тот момент, когда Хольцманы подъехали в такси к парадному подъезду своего здания наискосок через площадь. А еще какое-то время спустя я случайно подошел днем к окну своего номера и увидел мужчину, очень похожего на Глена Хольцмана, который вышел из магазина фото и видеокамер, расположенного на другой стороне улицы от моего отеля, и пешком направился на запад.

Моя комната находится на одном из верхних этажей, а потому человек, замеченный мной, мог запросто оказаться кем-то другим, но что-то в его походке и манере держать себя напомнило о Хольцмане.

Но настала уже середина июня, когда нам выпал случай снова поговорить. Это был вечер в середине недели, причем достаточно поздний. По крайней мере уже перевалило за полночь, это точно. Я побывал на встрече АА и выпил кофе на обратном пути. Вернувшись в номер, взялся за книгу, но обнаружил, что не в состоянии читать, включил телевизор, но ничего не хотелось смотреть.

Со мной такое случается. Некоторое время я успешно боролся с охватившим меня внутренним беспокойством, но потом решил послать все к черту, схватил с вешалки пиджак и вышел из отеля. Пошел сначала на юг, потом на запад, а добравшись до заведения «У Грогана», занял место за стойкой.

Бар «У Грогана» на углу Пятидесятой улицы и Десятой авеню – это старомодная ирландская забегаловка из числа тех, каких в свое время было полно в «Адской кухне»[5]. Сейчас их становится все меньше, хотя «У Грогана» еще не удостоился чести получить бронзовую мемориальную доску от городской комиссии охраны памятников старины. Слева от входа тянется длинная стойка бара, справа расположены отдельные кабинки и столики. На задней стене висит доска для игры в дартс, выложенный керамической плиткой пол усыпан опилками, а обитый тисненой жестью потолок давно нуждается в ремонте.

Здесь редко собирается много народа, и эта ночь не стала исключением. Берк хозяйничал за стойкой, успевая смотреть какой-то старый фильм по одному из кабельных каналов. Я заказал колу, и он принес заказ. Я спросил, заходил ли Мик, но он покачал головой и сказал:

– Позже.

Для него это была длинная речь. Бармены в «У Грогана» обычно молчуны. Это входит в должностные обязанности.

Попивая колу, я осматривал зал. Попалось несколько знакомых лиц, но недостаточно хорошо знакомых, чтобы даже обменяться приветами, что меня вполне устраивало. Я тоже стал смотреть кино. Не знаю, что мешало мне включить тот же канал дома, но там я не в силах был заставить себя смотреть телевизор вообще; даже усидеть на одном месте стало проблемой. А здесь, окутанный клубами табачного дыма и запахом пролитого пива, я чувствовал себя удивительно уютно.

На экране Бетт Дэвис глубоко вздохнула и тряхнула пышными волосами. Еще невероятно молодая Бетт Дэвис.

Как ни удивительно, но фильм увлек меня, а потом я погрузился в собственные мысли, приятные фантазии. Меня вывел из этого состояния звук собственного имени. Я повернулся и увидел Глена Хольцмана. На нем была коричневая ветровка поверх клетчатой спортивной рубашки. Я впервые увидел его одетым не в строгий деловой костюм.

– Мне что-то не спалось, – сказал он. – Пошел к Армстронгу, но там не протолкнешься. Вот и подался сюда. Что ты пьешь? «Гиннесс»? Странно. Тогда почему у тебя в стакане кубики льда? Они его так здесь подают?

– Это кока-кола, – сказал я, – но у них есть разливной «Гиннесс», и они добавят в него льда, если захочешь.

– Я его не хочу вообще. Со льдом или без, – сказал он. – Да, но чего же я хочу?

Берк уже стоял перед нами. Он не произнес ни слова приветствия и продолжал молчать.

– Какие сорта пива у вас есть? Впрочем, забудьте об этом. Что-то не тянет на пиво. Как насчет «Джонни Уокера» с красной этикеткой? Тогда налейте со льдом и немного разбавьте водой.

Берк принес напиток, но воду подал отдельно в небольшой рюмке. Хольцман долил воду в свой бокал, посмотрел смесь на свет и отхлебнул. На меня при этом нахлынуло воспоминание или, скорее, воскресла память об ощущении. Меньше всего мне сейчас хотелось спиртного, но на секунду я почувствовал во рту дьявольский привкус виски.

– Мне нравится это местечко, – сказал он, – хоть я редко сюда заглядываю. А ты?

– Для меня подходит.

– Часто заходишь?

– Не слишком. Но я знаком с хозяином.

– В самом деле? Разве это не тот парень, которому дали кличку Мясник?

– Не слышал, чтобы кто-то называл его так, – сказал я. – Думаю, какой-то репортер просто придумал прозвище. Возможно, тот же самый, который начал называть местных уличных хулиганов Западниками.

– Но сами они себя так не называют?

– Теперь уже стали называть, – ответил я. – Хотя прежде им ничего подобного в голову не приходило. Но вот что касается Мика Баллу, могу тебе дать один совет. Не используй прозвище Мясник, обращаясь к нему в его собственном заведении. Никто себе этого не позволяет.

– А если случайно вырвется?

– Не переживай особенно.

– Я бывал здесь… Даже не знаю, но несколько раз, это точно. А его пока ни разу не видел. Думаю, узнал бы по фотографиям. Он ведь настоящий здоровяк, верно?

– Да.

– Позволь поинтересоваться, если не возражаешь: как ты с ним познакомился?

– О, я знаю его уже много лет, – сказал я. – Наши дорожки пересеклись очень давно.

Он отпил виски.

– Держу пари, тебе есть что о нем порассказать, – бросил он небрежно.