Божий Суд - Михаил Антонов

"Тоже второй разряд, второй портал".

На вопрос о посещении собственных похорон парнишка отрицательно замотал головой.

— Не-е, я похороны не люблю. Покойников боюсь. Еще встанет из гроба и схватит за руку, — честно признался он, абсолютно не отдавая себе отчет в том, что в бесплатном, плохо выструганном гробу для неимущих, будет лежать его собственное тело. — Да и мамка с дядей Петей опять напьются, да драться будут, как на поминках бабушки. Не-е, не хочу.

Тут он был прав. Примерно так все и должно было произойти.

Я откуда-то знал, что мамаша его уже суетилась, в надежде заполучить похоронное пособие, но в тоже время она совершенно не собиралась заниматься похоронами сына, надеясь, что эту обременительную для нее функцию выполнит государство.

Дошла очередь и до симпатичной девушки. Ее пакетик осветился ярким желтым светом.

"Самоубийство", — с огорчением подумал я. — "Такая хорошенькая…"

— Ваш портал восьмой, — произнесло существо за стойкой, — пройдите туда.

Впервые, как мне показалось, в его сухой интонации прозвучало что-то человеческое. Какая-то легкая тень сожаления.

— А мне можно будет посетить траурные мероприятия? — с надеждой спросила девичья душа.

— Нет, вам не полагается.

— Почему? — неприятно удивилась девушка. — Всем предлагают, а мне вдруг не полагается. А мне очень надо.

Последнюю фразу она произнесла с некоторым надрывом в голосе.

— Потому и не полагается, что очень хочется, — произнес ей в ответ неизвестно откуда взявшийся мужчина в синем рабочем халате. — Все из-за вашей причины, по которой вы сюда прибыли. Наказание в вашем случае действует незамедлительно. Да и незачем, милая, вам туда отправляться. Ничего вы не дождетесь. Не придет он и каяться не будет. Так и будет весело проводить время с Маринкой, а потом Аленой, Катериной и другими. А вот для вас уже ничего никогда не будет. Отправляйтесь, милая, пожалуйста в восьмой портал.

И мужчина легко мотнул кистью правой руки, как бы отправляя душу в путь. Девичья душа, прижав к груди пластиковый пакет со всеми своими деяниями, медленно, но послушно поплыла к соответствующим дверям.

— Судя по всему, я за вами, — произнес мужчина, обернувшись уже ко мне.

Его лицо мне показалось знакомым. Было оно благожелательным и интеллигентным. Не сразу, но чуть попозже я сообразил, кого мне напоминал этот субъект- киноактера Георгия Жженова в ту пору, когда он снимался в фильмах про резидента. Даже тембр голоса был похож.

— Наверное, если вы — начальник смены, — согласился я, вставая.

Он протянул мне руку и мы поздоровались, как люди. Живые люди.

Не знаю, почему мы поступили именно так. Обычно души не касаются друг друга и держатся на расстоянии. По крайней мере, пока я здесь находился, мне и мысль такая не приходила: прикоснуться к кому-либо. Даже если это была симпатичная девушка, как та, что пошла в восьмой портал. А тут вдруг я понял, что это — ровня, и если я протяну ему руку, ничего страшного не произойдет.

Это просто обряд для посвященных. И, действительно, ничего такого не произошло. Ни спазма, как в том случае на лестнице, когда я пытался коснуться живого существа, ни каких-либо других неприятностей.

После этого символического рукопожатия мы сразу же, не сговариваясь перешли на ты.

— Давай, я гляну твои документы. Формальность, понимаешь, — сказал он.

И, взяв мою папочку, он подплыл к столику регистратора.

Она вновь запылала ярким алым светом.

— Ну все в порядке… — успел было произнести начальник смены, как мирное течение регистрации душ было прервано чрезвычайным происшествием.

Одна из вновь прибывших душ- это была женщина лет около сорока — вместо того, чтобы встать в указанный старичком вахтером темный круг для идентификации, вдруг упала на пол. Именно упала, а не легла. Это было странно. Все удивленно уставились на нее — нормальные души себя так вести не могут — это понимали все. Лежащая фигура ее вдруг дернулась несколько раз подряд, словно через нее пропустили электрический ток.

— Всем стоять! — крикнул начальник смены. — Никому не приближаться!

В помещении регистратуры все остановилось.

— Петр Андреевич, следи за дверями, — продолжал командовать мой новый знакомец, — чтоб не закрылись.

Старичок- вахтер проскользнул к входу и стал придерживать ту створку дверей, которую лежащая женщина при конвульсиях эпизодически пинала ногой.

Вдруг женщина стала блекнуть. Изображение ее словно бы таяло: становилось все более прозрачным. Потом вроде бы опять проявлялось. Но после еще одной конвульсии, женщина умиротворенно вытянулась, сделала глубокий вдох, очень быстро поблекла и растворилась окончательно. Только голубоватый дымок утянулся куда-то в глубины коридора вечности.

Начальник смены тяжело вздохнул.

— Вот ведь, опять объяснительные собирать. Второй раз в моей смене такое безобразие. Ты ее идентифицировать успел? — спросил он у стража ворот.

— Никак нет, к счастью, — ответил тот.

— Тоже мне счастье. Что ж, приступайте к работе, — скомандовал начальник регистраторам.

Те сразу принялись опрашивать очередных клиентов.

А он, взяв мою папочку подмышку, сказал, обращаясь уже только ко мне:

— Ну все, пошли.

И на ходу стал делиться своими мыслями.

— В прошлый раз был маленький ребенок. А сейчас вот взрослая женщина. Тот-то ничего не расскажет, а этой рот не заткнешь.

Именно после таких случаев и появляются среди живых легенды про светлый тоннель, в который улетали их души.

— Так что она ожила? — удивленно спросил я

— Да. Там, в мире живых, ее все-таки откачали. Надо признать, что медицина на Земле не стоит на месте. Раньше таких случаев практически не было. А теперь случаются и не по одному в год. Но это проблема не нашего отдела. Это «смертники» пусть теперь отчитываются, почему они дату ее появления здесь неправильно определили.

— А мы куда? — спросил я.

— Прогуляемся по помещению, — ответил мой спутник.

IV

— "Земную жизнь пройдя до середины, я оказался в сумрачном лесу…"- процитировал я классика.

Начальник смены оглянулся на меня с любопытством.

— Приятно общаться с культурным человеком. Неужели старика

Данте еще кто-то читает? — спросил он.

— Да практически нет. Что-то мне не попадались люди, которые бы сознались, что одолели его целиком. Видимо, времени не хватает. Быт заедает.

— В мое тоже его редко кто читал, — согласился мой спутник.-

А я, значит, получаюсь, вроде, как твой Вергилий? Ну что ж, что-то в этом есть, похоже. Тогда и зови меня Валерием. Тем более, что однажды меня именно так и звали. Нам сюда.

При этом он показал на дверь без каких-либо надписей, после чего прошел сквозь нее, не открывая створок. Я же решил не экспериментировать и дверь открыл.

Помещение было пустым. Это я успел разглядеть еще на пороге. Но стоило Валерию выйти на середину комнаты, как в ней самым волшебным образом появилась мебель.

— Я заказал деловой кабинет, — сказал он, — так разговаривать будет удобно. Садись в кресло.

Я опустился на предложенное мне место. Валерий же сел за шикарный письменный стол.

— На той Земле, где все еще живы, для завязки разговора я предложил бы тебе сигарету или выпить, — сказал он. — Но здесь у нас всего этого, понятное дело, нет, да и как, мне кажется, ты в этом не очень-то нуждаешься.

Я прислушался к своим ощущениям. Действительно, я ничего подобного не хотел: ни есть, ни пить, ни курить. Я даже не нуждался в женской ласке. У меня ничего нигде не болело, не чесалось, не свербило. Я не ощущал собственного веса, а также хоть какой-либо усталости от своих действий. Я не пробовал, но был полностью уверен, что запросто смогу сесть на шпагат, подтянуться на перекладине тысячу раз, встать на голову и совершить еще множество подобных оригинальных поступков из категории тех, которые ранее были мне абсолютно недоступны. Но в то же время, честно говоря, я не мог сказать, что эти вновь появившиеся у меня способности сильно меня радовали. Я ведь осознавал, что с потерей своего тела, своих мускулов, пусть и дряблых от сидячей работы, своего изработавшегося сердца и своих почти здоровых легких, с потерей своих хронических болячек в виде гипертонии, колита, перхоти и грибка на ногах я потерял все. У меня не сохранилось ни чувств, ни желаний, ни нормального тела. Я был уже не я.

У меня не было ни фамилии, ни имени, только временный номер для той регистратуры, где я только что был. Существо с моим именем и фамилией прекратило свое существование и, после захоронения на одном из кладбищ, перейдет в другую субстанцию. А что же осталось? Я вытянул вперед руку. Я видел ее. Но не совсем так, как раньше. Я вдруг понял, что это была только видимость руки. При желании я чувствовал это — сделать ее мускулистой, как у культуриста, или изящной, как у девушки, но зачем. За те сорок восемь лет, что я успел прожить на Земле, я привык к тому своему прежнему телу и, видимо, по этой причине я и теперь неосознанно продолжал сохранять его формы. Хотя, в последние лет десять я не был от него в восторге. Здесь же эта, сохраняемая мной видимость, была мне нужна как оболочка для моего разума, моего сознания.