Тайна для библиотекаря - Борис Борисович Батыршин

Герасиме Курине? — спросил Ростовцев. — Или вы о нём не слышали? Я мог бы, конечно, книжки полистать из вашей библиотеки, но они уже в имении, а времени ни на синь пороху…

В Левашовке мы не задержались. Вечером Ростовцева вместе с Сеславиным принял сам Кутузов, а с утра мы уже бодро рысили по пыльному просёлку, направляясь на восток, к большому селу Лопасня — в наше время город Чехов.

— Ну почему же? Слышал, и немало. — отозвался я. — В Москве даже улица имеется, названная в его честь. Но дело не в улице, конечно — ежегодно в годовщину дела при Вохне проводился фестиваль… праздник такой. Любители военной истории наряжались кто в русские или французские мундиры, кто в мужицкие армяки, и скакали по полям, разыгрывая эпизоды из этого сражения.

— Разыгрывали, говорите? — Ростовцев недоверчиво хмыкнул. — Чисто дети малые. Заняться, что ли, нечем?

— Э-э-э, не скажите. У нас это называется «историческая реконструкция» — весьма почтенное занятие, призванное поддерживать в публике интерес к истории. По всей Европе устраивают фестивали в годовщины знаменитых сражений, да и Америка не отстаёт. И не только по эпохе наполеоновских войн — есть и любители средневековья, и более поздних времён, и, конечно, мировых войн, которые здесь пока не случились.

Я знал, о чём говорю: перед тем, как вляпаться во меж-временные приключения мне довелось немало пообщаться с реконструкторской братией, поучаствовать в их мероприятиях, и даже позаниматься историческим фехтованием. И не напрасно, как выяснилось: приобретённые навыки уже не раз спасали мне жизнь — на настоящей, а не «потешной» войне.

— Ну, бог им судья. — ответил поручик. — Праздники, так праздники. Вы мне лучше про дело при Вохне расскажите. Что это, кстати — село, речка?

В седле он сидел, как влитой, и мне с моими навыками верховой езды, приобретёнными в реконструкторской среде, было до него, как до Китая… далеко, в общем. Как там излагал государь Пётр Алексеич: «Офицерам полков пехотных верхом на лошадях в расположение конных частей являться запрет кладу, ибо они своей гнусной посадкою, как собака на заборе сидя, возбуждают смех нижних чинов кавалерии, служащий ущербу офицерской чести…"

Как раз мой случай — хотя я, конечно, не офицер и даже не капрал. Так, гражданская персона, студент недворянского происхождения, записанный в армию вольноопределяющимся. Какой-никакой, а всё же статус, тем более, что под него Ростовцев ухитрился выправить для нас с Рафиком при штабе соответствующие документы. Правда, мне ещё не приходилось предъявлять этот «аусвайс», но мало ли как в дальнейшем оно обернётся? Без бумажки ты известно кто — что в девятнадцатом, что в двадцать первом веке.

— Вохонка — это речка, а село называется Павлово. — сказал я. — Богатое, между прочим, село. Тамошние мужики промышляют ткачеством — нитки и ткани, шерстяные, шёлковые, хлопчатобумажные, льняные. Готовую продукцию возят на ярмарки в Москву, Нижний, Владимир.

— Это я и сам знаю, успели просветить. — отмахнулся Ростовцев. — Светлейшего интересует, насколько серьёзную силу представляет тамошняя мужицкая рать. Ведь дело при Вохне, как я понимаю, ещё не состоялось, и при штабе армии о них ничего толком не известно. Есть только депеша от князя Голицына, начальника дивизии ополчения Владимирской губернии. К ним, видите ли, явились неделю назад двое местных жителей, как бишь их дьяволов…

Он выудил из-под расстёгнутого по случаю тёплой погоды доломана сложенную бумажку, расправил.

— Некто Егор Стулов и Герасим Курин — да я о нём давеча спрашивал. Рассказали, что в их краях появились французские фуражиры — скупали по сёлам и деревням хлеб, сено, молоко, муку, причём расплачивались, канальи, фальшивыми ассигнациями. Но не тут-то было: мужики в тех краях торговые, зажиточные, основательные, быстро раскусили этот трюк и торговать отказались. Французы в ответ стали провиант с фуражом изымать — говоря попросту, грабить. Богородским это не понравилось, они собрали сход, и решили создать отряд самообороны. Вооружились, чем попало, и стали разбивать фуражиров. Взяли обоз с добром, коней, телеги, мундиры, сапоги, оружие. Но потом кто поумнее, эти самые Стулов и Курин, задумались, что французы ведь это дело так не оставят и обязательно пришлют большую воинскую команду, которую вот так, на шармачка, уже не одолеть. Вот и отправились во Владимир просить помощи у губернского начальства.

— И что, им помогли?

— Князь Голицын отписал главнокомандующему, что послал в село Павлово штаб-ротмистра Богданского с полуэскадроном павлоградских гусар и казаков. Но, видать, уверенности у главнокомандующего нет — края это богатые, и французы непременно туда ещё заявятся, причём значительными силами. Вот светлейший и хочет, чтобы мы оценили там всё свежим взглядом: справятся ли мужички с павлоградцами, или им понадобится подмога?

— В нашем варианте событий справились. — сказал я. — А сейчас — ну не знаю… что им может помешать? А помощь откуда возьмётся, снова из Владимира, от князя Голицына?

Помощь — это мы, наш отряд. — усмехнулся Ростовцев. — главнокомандующий сказал, что ежели мы сочтём нужным, то можем перебраться в Богородский уезд и оперировать там. Сеславину он уже отдал распоряжение — Александр Никитич скривился, будто лимон надкусил, но спорить с начальством не стал. Себе дороже — светлейший, если придётся, любого своевольника, будь он хоть трижды герой, в бараний рог скрутит…

— Понятно. — я кивнул. — А сейчас, значит, втроём, на мягких лапках? Присмотреться, решить, а дальше видно будет?

Третьим в нашей воинской команде был ординарец Ростовцева Прокопыч. Отряд поручик оставил на корнета Веденякина со строгим указанием: приводить в порядок матчасть, вести осторожную разведку и в серьёзные дела до нашего возвращения не ввязываться. Рафик Данелян, ещё один попаданец, тоже примкнувший к сумцам, и обычно не отстававший от меня во всех наших похождениях, остался с Веденякиным. Рафик взялся всерьёз учиться непростому воинскому делу, и прерывать «курс» ради прогулки в ставку Кутузова не было никакого резона.

— Примерно так. — ответил Ростовцев. — От Тарутина до Павлова лесами да просёлками вёрст полтораста. Если не мешкать — за двое суток можно добраться. Главное — не попасться по дороге неприятельским разъездам, французы рассылают их почём зря в опасении партизан. А Веденякину я уже отправил депешу, чтобы готовил отряд к передислокации. Им-то вдвое против нашего идти, по самым опасным местам. Но ничего не поделаешь, приказ светлейшего. Говорит: надеюсь на вас, поручик, и на людей ваших. За Богом молитва, а за царем служба не пропадет — как исполните, самолично представлю вас к Владимиру с мечами, давно заслужили!

Я покачал