Судьба России и “великая потребность человечества ко всемирному и всеобщему единению” - Иван Фролов

Но теперь говорят: “Социализм приводил к тому, что всех уравнивали. А вот я такой выдающийся, такой умный и т. д. и мог бы получать в сто раз больше денег. Я мог бы лечиться на самом высоком уровне, а я должен отдавать другим. Государство уравнивает и т. д.» Ну вот, сейчас можно выбирать. И что, это — гуманизм? Это гуманизм? Или нет? Когда только отдельные люди могут выбирать. Это очень сложно. Я говорю только о честно заработанных деньгах, а сейчас у нас ведь жулики.

Я лично считал это справедливым. У меня издано больше 40 книг. На многих языках. Я много работал. И я не скажу, что я живу плохо. Но я мог бы жить лучше, иметь в 40 раз больше. Почему? Потому что вот за эти книги я получал 1–2, ну максимум — 10 % того, что мне должны были заплатить, а все остальное забирало государство для общего использования и т. д. И мне никто не верит, особенно американцы. Посмотрят в свой компьютер, увидят большой список моих работ и говорят мне, что я — очень богатый человек. А я получал за некоторые книги ровно столько, сколько мне хватало, чтобы собрать хорошую компанию и пойти в ресторан. Но я никогда не возмущался, я считал, что это нормально! Зато есть другие преимущества. Я не чувствовал себя ущемленным. Я говорю о себе условно, чтобы быть убедительным.

А сейчас новые условия, понимаете? И сейчас создано очень большое напряжение в нашем обществе. Сейчас не просто тысячи, не просто миллионы, а десятки миллионов людей, у которых, я бы так сказал, порвали их контракт с жизнью. Они жили и работали на основании одного контракта и вдруг — кто-то пришел и разорвал этот контракт и выбросил его в корзину. А они жили по одним условиям, зная, что будет старость обеспечена и здравоохранение, которое в особенности нужно старым и т. д. И вдруг им сказали: «Все, убирайтесь. Платите деньги». А откуда у них деньги? Это очень жестоко. И потом, это — миллионы людей. Умрет очень много людей. Это все равно, что объявить войну своему народу. Несколько миллионов людей погибнут. Это большой грех нынешних реформаторов — Ельцина и др.

В прошлом году мы были на 4-м месте по совокупному валовому продукту в мире. Впереди были США, Япония, Германия и потом были мы. А сейчас, в этом году, мы на 7-м месте. Причем Россию обошли Великобритания, Франция и даже Италия. Италия — маленький сапожок на карте! Она обошла Россию. У нее сейчас совокупный валовый продукт выше, чем у нас. Вот результат. И соответственно во всем остальном. Это за год этого перехода. А что происходит с инфляцией, с ценами? Это ужасно. Получается так, что, мы жалеем сейчас, и очень правильно жалеем, те миллионы людей, которые погибли в концлагерях, в Гулаге. Тех, кого коснулись сталинские репрессии. Мы очень жалели и до сих пор очень жалеем о тех, кто погиб во время Отечественной войны. Но я думаю, что на совести нынешнего руководства будут миллионы, десятки миллионов людей, которые погибнут. Может быть, без всякого такого фиксирования — «меня убил Ельцин». Как мы сейчас говорим: «Их убил Сталин, их убил Гитлер». Может быть, кто-то не скажет, что их убил Ельцин. Они просто тихо умрут, потому что не получат медицинской помощи вовремя. Умрут от болезней, которые можно было бы вылечить. Они умрут от недоедания, от холода, от голода. Потихоньку. И никто даже не будет знать.

Или, например, умирают младенцы. У нас сейчас одна из самых высоких в мире детская смертность. Младенцы. Ведь их не Ельцин задушил или еще что-то. Они умерли по разным причинам.

Я недавно прочитал доклад Дэн Сяопина на последнем съезде китайской компартии. Там очень четко изложена его концепция. И я вполне с ней согласен. Меня удивляет даже совпадение словесное. Потому что я Горбачеву в те годы говорил: «Ну, Михаил Сергеевич, не отказывайтесь от этих слов — «социализм», «государство», «планирование» и т. д. Не отказывайтесь от этих слов. А в то же время делайте так, как у Ленина во время НЭПа. Все формы собственности, включая частную собственность. Пусть они будут.

Когда мы делали проект новой Программы партии, я был во главе этой творческой группы, мы там написали (и это в моей книге нашло отражение), что в сущности социализма у нас нет. Вначале говорили — «новый гуманный облик социализма», потом уже стало — «гуманный, демократический социализм». Это словосочетание, которое я сформулировал и Горбачев согласился. И когда потом противники Горбачева, догматики возражали, говорили, что как это так — надо, чтобы у нас утвердился гуманный, демократический социализм? Ведь социализм — по природе своей гуманное общество. Значит, что, вы утверждаете, что у нас социализма не было? На что я очень просто отвечал: «Подумайте, постройте силлогизм». Для меня ясно, что его не было. Были другие условия. И уровень сознания был другой, и уровень знания был другой. Это были другие люди, среди них было много невежественных людей.

Нельзя, чтобы все было по линеечке. Чтобы история была по линеечке. 75 лет строительства социализма потерпели крах, говорят демократы. А когда мы делали Программу, я все время такой вопрос задавал: произошла революция, потом была гражданская война, политика военного коммунизма. Но что в это время строили? Социализм? Нет. Была гражданская война, НЭП, это совершенно ясно. Наоборот, было введение капиталистических отношений. Значит, мы от 1917 года маршем прошагали до смерти Ленина, до 1924 года. Нигде не начиналось строительство социализма. Потом начался период индустриализации и коллективизации. Что это такое? Индустриализация — это решение общецивилизационных проблем. Страна из отсталости, от структуры царской России должна была подняться в экономическом отношении. Без этого никакого социализма нет, если не будет заводов, фабрик. Россия была отсталой страной в экономическом отношении. Ее надо было сделать передовой. И плюс к этому, еще одна из главнейших задач: Россия была во враждебном окружении. И она готовилась к войне. Индустриализация — это одновременно и подготовка к войне. Строили тракторные заводы. А на тракторном заводе можно делать и трактор, и танк. Делали танки, готовились к войне. Целая эпоха открытий была в науке и технике. Например, по производству алюминия. Он нужен для промышленности. Но это — фюзеляжи самолетов, в том числе боевых самолетов. Когда начали строительство заводов, фабрик и т. д., хлынул народ в города. Рабочий класс образовался. А на селе оказался вакуум товарного зерна, т. е. того, которое государство может забрать и продать рабочим. И Сталин «решил» эту проблему. Грубыми, насильственными методами. Он репрессировал, разогнал так называемых «кулаков», т. е. хороших хозяев, которые производили зерно, но хотели его продать. А он создал колхозы, где он просто брал это зерно. Насильно заставлял работать. Но это уже сталинская коллективизация. А с исторической точки зрения тоже возникает вопрос: а какие другие пути еще были?

А потом — война. То, что начали делать, — индустриализация, подготовка к войне и т. д. — не успели доделать. Поэтому жесточайшее поражение в первые годы войны.

Войну я всю помню, я все видел. Были бомбежки Москвы. В метро «Динамо» мы с матерью ходили, спасались от бомбежек. Часто, возвращаясь, видели, как зенитки бьют по самолетам. Осколки сыпятся…

Сталин привык действовать насильственным, жестоким способом и во время войны он сделал то, что было до этого, в период индустриализации, но только в еще более жестких формах. И он получил результат. И в войне победили. Но война — это не строительство социализма. А потом — восстановление хозяйства.

И восстановление страны продолжалось до смерти Сталина. Ну, какой тут социализм?

А потом начался хрущевский период. Тогда впервые, как перед войной, начался рост благосостояния народа. Но это опять не социализм. Если человек получил возможность нормально питаться — это еще не социализм. И Хрущев это сделал. Но уровень этих людей — Сталина и Хрущева — был в теоретическом отношении настолько элементарен, ну, скажем, в отличие от Ленина, что они стали говорить: это — социализм. А Хрущев даже объявил, что в 80-м году будет коммунизм. Все смеялись. При Брежневе стали говорить, что построили развитой социализм. И тоже все смеялись. Какой же развитой социализм, если есть нечего? Ну, а потом началась перестройка. Я к чему веду? Я веду к тому, что в моем изображении истории, по моим выкладкам получается: времени-то не было на строительство социализма. Занимались все время другим. И фактически, я считаю, что строительство социализма не состоялось.

Я родился в 1929 г. в Липецкой (тогда Рязанской) области, в селе Доброе, а в 1930 г. мои родители уехали под Москву, а затем в Москву, потому что началась коллективизация и она очень сильно затронула нашу семью. И в 1941–1943 гг., осенью 1941 до осени 1943 я был в Добром. Вместе с матерью и сестрами я жил в том доме, где я родился. В то время я был там хозяином, и мать и сестры жили на то, что я зарабатывал. Это, конечно, определило мой характер. Даже мать, — а мне было 13 лет, — очень меня опасалась. Потому что мое слово было решающим. Это в 13 лет. Я сейчас сам удивляюсь. Но это было так.