Чаша гладиатора - Лев Кассиль

Артем не раз видел в кино Мациста — бестолкового силача, постоянного героя многих тогдашних кинофильмов, и оценил замечание хозяина. А русские гости великого американского артиста только посмеивались, довольные, не в силах скрыть гордость за богатырскую силу соотечественника. И опять тогда вдруг пала на Незабудного в конце вечера тоска по дому. Впоследствии Артем слышал, что один из гостей, Прокофьев, вернулся на Родину, и музыка его, несколько капризная и что-то лукаво утаившая в себе, зазвучала теперь дома с новой силой и в новой славе.

В Мехико один раз встретил Артем Незабудный высокого, широкоплечего, орлиноглазого человека, окруженного шумливыми мексиканцами, восторженно прищелкивающими пальцами и языками. Человек этот метнул на него взгляд огромных, немного мрачных глаз, двинул резко очерченным большим ртом и спросил у своих спутников звучным, низким голосом: «Этот небоскреб переволокли сюда с Манхеттена?» И, услышав имя Незабудного, поглядел через плечо с неодобрительным, как показалось Незабудному, любопытством. Потом Незабудный узнал, что это был Маяковский. Но, конечно, и знай он тогда, что перед ним прославленный поэт-соотечественник, не рискнул бы подойти к нему. Так было и в тот день, когда американцы шумно приветствовали Чкалова. Знаменитый летчик, со всех сторон спертый толпой любопытных, должно быть, заметил огромную фигуру Артема и весело кивнул ему издали, поведя широким, размашистым плечом. А Артем только снял шляпу и опустил голову. Что он мог сказать великому летчику, который первым перемахнул через полюс из Европы в Америку, показав, что и через полюс путь никому не заказан. Для него, для Артема Незабудного, расстояние до дому было уже, как ему казалось, непреодолимым.

Слышал Артем и Поля Робсона. Певец пришелся ему по душе не только бездонной глубиной голоса, будто из черного бархата, но и богатырским своим сложением. Их познакомили. И Робсон многое рассказал русскому борцу. Робсон еще до встречи с прославленным Человеком-Горой из России слышал, что Незабудный в штате Алабама, рискуя собственной жизнью, спас одного негра-батрака от неминуемого линча: своими руками разорвал он тогда цепи, которыми был уже прикован несчастный к столбу над занимавшимся костром.

Цепи уже были горячие. Цепи, врезавшиеся в черное кровоточащее тело, которое билось от боли и ужаса! Он раскидал ногами, затоптал облитые газолином пылавшие поленья. Кто-то в белом балахоне от макушки до пят, в колпаке-маске, без лица, дырявоглазый, прицелился было из карабина. И тогда огромная грудь Незабудного закрыла всей своей ширью полумертвого негра. Волоски на толстом твиде пиджака великана уже тлели, но он медленно в жару и в дыму сходил с поленницы, неся на спине обвисшее тело, заслоненное им от бесноватой толпы.

И стрелять не посмели. Великана узнали. Ведь это он накануне победил на арене местного цирка-шапито брюхастого, вислощекого развязного бразильца Хуана Баррейраса. И победителя пронесли по улицам городка под музыку. Теперь свирепость толпы невольно отступила перед бесстрашием и силой исполина. «Повезло сегодня черномазому. Но мы еще до него доберемся…»

Знаменитый негритянский певец, вспомнивший благородный поступок Артема, рассказывал еще немало страшных историй из жизни негров американского Юга. Но все же человек этот любил свою страну, гордился ею и верил в народ, с которым живет. А он, Артем Незабудный, русский человек, не имел ни родины, ни дома…

Потом разыгрался всем памятный скандал в Чикаго. В финальной схватке борцовского турнира, в котором оспаривалось звание очередного чемпиона мира, Артем Незабудный встретился с Робом Келли, чемпионом обеих Америк. Но тот пошел на заведомо нечестный трюк. Незабудный и до начала схватки подозревал, что американец в сговоре с жюри и арбитром.

Его пытались подкупить еще задолго до матча. Предлагали большие деньги за мнимое поражение. «Хватит вам царствовать единолично. Пора и честь знать. Время подумать и о других, если вы хороший товарищ, — уговаривали Артема. — Вам предлагают обменять условную корону на реальное золото. Келли — это кумир обеих Америк. Мы вас предупреждаем. Вам с ним все равно не справиться. Не лучше ли заранее договориться по-хорошему? Верное дело!»

Нет, не пошел и в этот раз на сделку Незабудный. Но противник его на ковер вышел умащенный каким-то маслом. Он выскальзывал из любого обхвата, лоснящийся, скользкий. Мышцы его неудержимо выдавливались из-под железных пальцев Незабудного. Он противно, как вазелин из тубы, выжимался из тисков Незабудного. Напрасно протестовал Артем. Арбитр посылал Келли обтереться. Тот, посмеиваясь, оглаживал себя полотенцем, но впитавшееся масло, едва лишь снова начиналась борьба, тотчас же проступало с потом. И Незабудный отказался продолжать схватку. Тщетно взывал он к жюри, к публике. Его дисквалифицировали за отказ продолжать борьбу. Ему было засчитано поражение. Он лишился официального звания чемпиона мира.

Долго не стихал в международной спортивной печати шум вокруг этого скандала. Разобиженный вопиющей несправедливостью, Незабудный заявил, что он оставляет арену. На самом деле он твердо решил любыми способами вернуться на Родину. Он покинул Америку и переехал в Европу. Он уже начал предпринимать все нужные шаги, чтобы договориться с советскими представителями за рубежом о возвращении в родные края.

Но тут разразилась война с фашистами. И Незабудный застрял во Франции, а потом, когда гитлеровцы оккупировали французскую землю, перебрался в Италию. Здесь и пришлось ему отсиживаться, выжидая, когда в Европе все утрясется и можно будет снова сделать попытку вернуться домой.

Услышал он с завистью, будто Рахманинов в первое же военное утро явился в советское представительство и спросил, чем он, как русский патриот, может помочь своему народу в справедливой борьбе. И прославленный композитор, как слышно было, стал организовывать концерты, отдавая сборы в пользу Советской Армии.

Силы у Артема в то время уже немного поубавились, и сердце то и дело пошаливало. На манеже его могли ждать и неприятности, а хотелось уйти с ковра, так и не коснувшись его лопатками, ни разу в жизни не тушированным… И тогда Артем стал устраивать те сильно действовавшие на нервы зрителей представления, которыми он когда-то в своей молодости прославился в южных городах России, на Волге и в Сибири. Он опять стал объявлять в афишах, что будет изображать «живой мост», то есть держал на себе помост, по которому проходили автомобили.

Работал он и знаменитую «Могилу гладиатора», когда его закапывали в двухметровую яму, выстланную брезентом, засыпали сверху землей, и через десять минут, после того уж, как публика начинала кричать «довольно», он, вспучивая насыпь и разваливая ее споднизу, снова появлялся, потный, с лицом чернее земли, но невредимый. Здесь, помимо огромной силы и неимоверной емкости легких, помогала Артему и былая шахтерская сноровка. Дважды приходилось ему в молодости попадать в завал и, экономя дыхание, ждать прихода горноспасателей.