Тошнота.Ру. Сборник непрошеных драм с комментариями С. Ф. - Борис Полухин

Звонок в дверь. В мастерскую, не дожидаясь разрешения, с шумом врывается Прасолов. Длинное легкое кашемировое пальто скрадывает его раннее брюшко.

ПРАСОЛОВ. Кирилл, извиняй, что без приглашения. У меня форс-мажор. (Замечая на лице Тавруева признаки досады.) Ты не в настроении, сосед?

ТАВРУЕВ. Не обращай внимания, сплин.

ПРАСОЛОВ. Сплин?.. Ну, тогда я быстро. Нет ли у тебя какой-нибудь популярной книжонки по сплинам? Тьфу ты!.. картинным стилям. Я тут познакомился с одной интеллектуалкой. Так она, даже когда мы занимаемся любовью в моем Мерсе, достает меня. Теребит и теребит, как я отношусь к ее любимому стилю Ренессанс? А я в ответ лишь мычу… Культурки не хватает, чтобы вякнуть что-нибудь толковое. (Тавруев выбирает на полке подходящую книгу. Отдает Прасолову.) А еще я хочу купить у тебя какую-нибудь картину. Пора мне начинать вкладывать в искусство. (Подходит к стене, рассматривает висящие на ней холсты. Тыкает пальцем в холст.) Так это же моя интеллектуалка! (Ревниво.) Она и с тобой… Или она просто заказала тебе свой портрет?

ТАВРУЕВ. Вроде того.

ПРАСОЛОВ (успокаивается). Ааа… Слушай, сосед, продай мне его. Тут ее приспущенные трусики меня просто заводят!

ТАВРУЕВ. Это этюд к незаконченному портрету. …который, правда, уже не будет закончен. А! забирай за так. (Прасолов торопливо снимает холст со стены.)

ПРАСОЛОВ. Кирилл, ты не прогоришь. Я покрою тебе твое за так заказом своего портрета. По телефону договоримся, когда мне нужно будет зайти позировать.

ТАВРУЕВ. Нет, Прасолов, с твоим портретом ничего не выйдет. По мне лучше удавиться, чем писать заказчика павлином. А изображу тебя фазаном-аргусом, ты и сам мне не заплатишь.

ПРАСОЛОВ (начинает злобно сопеть) Это будет карикатура?

ТАВРУЕВ. Скорее соцреализм.

ПРАСОЛОВ. И чем же прошумел это кочет?

ТАВРУЕВ. Эволюционной манией наращивать прибыль своих крыльев. Аж до потери способности летать.

ПРАСОЛОВ (вспыхивает). А ты не боишься, что мы, бизнесмены, обидимся на художников? И не станем Саввами Морозовыми.

ТАВРУЕВ. Нет – обиду вы проглотите. Все нувориши на тусовках жаждут засветиться с богемой. А за это придется платить.

Прасолов не находит слов. Резко разворачивается и устремляется с холстом и книгой в руках вон из мастерской. Слышен громкий удар ногой в дверь. Тавруев возвращается к мольберту, долго смотрит на чистый холст, затем снимает его.

Часть вторая

Картины 9 и 10

Кафе. Вечером. За столиком напротив окна сидит Елена. Мимо по тротуару проходит Тавруев. Замечает Елену в окне, останавливается, смотрит на ее лицо.

ТАВРУЕВ. Какая неземная тревога в ее глазах! Вот она извечная насмешка природы: когда глаза женщины – зеркало чужой души… Иль потерянной? (Ответить не успевает. К столику Елены подходят Василий и Анатолий с бокалами вина.) И видение призрачной Женщины пропало. (Василий, что-то говорит собеседникам, кивает на окно. Они смотрят в сторону Тавруева и смеются. Он невольно отшатывается от окна.) Бред! я не видим им. (Однако отходит в тень.) Зайду в кафе – вдруг она мне снова явится.

Тавруев заходит в кафе, подходит к столу, за которым сидят Елена, Василий и Анатолий. Приветствует их, садится на свободный стул. За столом воцаряется натянутое молчание. Первой не выдерживает Василий.

ВАСИЛИЙ. Кирилл, у тебя такой вид, будто тебе скулы свело от скуки.

ТАВРУЕВ. Да, мне часто бывает скучно, когда я не один.

ЕЛЕНА. Тавруев, с таким кислым лицом тебе трудно будет найти новую натуру для портрета. Или уже нашел? В Москве полно эффектных топ-моделей.

ТАВРУЕВ. Я решил не писать больше женщин.

ЕЛЕНА. Ты это серьезно сказал? (На кивок Тавруева.) У меня, Кирилл, такое впечатление, что ты в какой-то обиде на нас? А для художников мы всегда были богинями уже только потому, что мы женщины.

ТАВРУЕВ. Ты права. Среди цеховиков художники были последними язычниками. Но, кажется, и они спешно обращаются в современную веру.

ЕЛЕНА. Слава богу, что остались еще простые мужики, язычники.

Пауза.

ЕЛЕНА. О, Кирилл, я знаю, что ты раздаешь холсты с моими изображениями. Может, ты и мне подаришь мой незаконченный портрет. Хотя, для меня так и осталось загадкой. Почему ты считаешь его неоконченным? Портрет позволит мне реже смотреться в зеркало.

ТАВРУЕВ. Ты хочешь иметь портрет вместо зеркала? (Мелькнувшей мысли.). А почему бы нет? Клянусь, Кадетова, зеркало у тебя будет!.. (Встает.) Я позвоню, когда ты можешь прийти за ним. (Уходит из кафе.)

Картина 11

Мастерская. Тавруев в рабочей блузе пишет на холсте заказанный Кадетовой портрет. Громкий звонок в дверь.

ТАВРУЕВ (кричит). Я еще… жив!

Снаружи за дверью слышны голоса Анатолия и Василия. Затем они уходят. В мастерской появляется Тень.

ТЕНЬ. Слабеешь, дружище… еще пару дней без еды и у тебя не хватит сил даже подать голос.

ТАВРУЕВ. Ааа, ты снова явился. Не волнуйся. Когда у меня не станет сил кричать, я буду кидать в дверь кисти.

ТЕНЬ (заглядывает через плечо Тавруева на холст). К намеченной цели – через освобождение от всего плотского. Чтобы и руки и все чувства отончали. Как русские иконописцы. (Пританцовывая, направляется к табурету для портретируемого.) Но почему ты во сне все время кому-то кричишь? Что у тебя на холсте будет не Кадетова.

ТАВРУЕВ. Да, не Кадетова!

ТЕНЬ. Конечно, ты можешь считать, что настоящие красавицы перевелись и в Москве. (Садится на табурет.) Однако, когда Рафаэль писал портрет женщины, то он никогда не говорил – что написал другую.

ТАВРУЕВ. А я пишу другую!

ТЕНЬ. Ну, хорошо, хорошо – другую. Только не кричи.

ТАВРУЕВ (отрывается от холста). Никто в Кадетовой не видит (иль не хочет) ту Женщину, которую она потеряла… Которую я воссоздаю на холсте по обрывкам, намекам. Продираясь через косметику, ринопластику, уколы ботокса… Но клянусь, я извлеку ее на свет белый! И прибью, словно железными гвоздями, к полотну. Навечно.

ТЕНЬ. Мда, жестокое ты подаришь Елене зеркало. Это как потерявшему руку пианисту, вдруг получить портрет. Где он в две руки наяривает по клавишам фортепьяно…

ТАВРУЕВ. Кадетова сама заказала мне это зеркало. (Возвращается к холсту.)

Картина 12

Мастерская. Тавруев свалился прямо в одежде на тахту, спит. Мечется во сне. Вдруг громко кричит: «Пошла, пошла вон!..» Резко вскакивает. Затем садится на тахту. Появляется тень.

ТЕНЬ. Ты так громко кричал, что я подумал, тебя насилуют.

ТАВРУЕВ. Ты угадал, только насиловали меня во сне. Мне приснилось, что за мной гонится огромная серая лошадь с ногами в яблоках. Словно в пятнистых колготках. Я забежал в какой-то сарай, спрятался за груду ящиков. Но она нашла меня. Кося в мою сторону нахальный глаз, лошадь торжествующе скалилась. Она загоняла меня в темный угол с нескрываемыми сексуальными намерениями. И когда я почувствовал прикосновение ее потной шерсти, меня, как током, пронзили страх и омерзение. Я закричал. И проснулся. Самое же поразительное было то, что морда у этой лошади была с обликом Кадетовой.

ТЕНЬ. О, это вещий сон. Он предостерегает, что с написанием ее портрета тебя ждет поражение. (Останавливается перед мольбертом, смотрит на холст.) Бросай писать его, пока не поздно. Ведь ты современный Зевксид. Только он свою Елену Прекрасную собирал из частей тела у раздетых перед ним разных девушек. А ты пишешь свою Женщину из каких-то обрывков, каких-то оставшихся намеков. Повелся на эллинский миф. (Отходит в сторону.) Ну, успех блефа об античном художнике понятен. Никто тогда не читал диссертацию Чернышевского. Не знал, о неумолимом законе Красоты. Но ты-то читал… Увы, ни один художник не может создать образ по красоте выше стоящей перед ним живой женщины. Поэтому в твоем сне лошадь с обликом Кадетовой торжествовала свою победу.

ТАВРУЕВ. Но я видел свою Женщину! (Вскакивает с тахты.) Слышишь, ты, кретин, я видел ее в окне кафе.

ТЕНЬ. Опять орешь, да еще обзываешься. Я просто толкую твой сон.

ТАВРУЕВ. Плевал я на сон! Он меня не запугает. (Берет палитру, кисти и неистово продолжает писать портрет.)

Картина 13

Мастерская. Тавруев стоит в задумчивости перед мольбертом с опущенной в руке кистью. Резкий и долгий звонок в дверь. Тавруев какое-то время не сразу понимает, где он и что с ним? За дверью слышны голоса Анатолия и Василия. Запускает кистью в дверь. Голоса стихают. За дверью уходят. Тавруев подходит к столу, берет большую кружку с водой, жадно пьет. Не замечает появление в мастерской Тени.