Срывы в постмодерн. Повести - Анна Манна

Все присутствующие не то от компьютерного фейерверка, не то от странного вида Афанасия Юрьевича впали в ступор и только моргали глазами. Наконец одна новенькая сотрудница дёрнула рубильник. Теремухин подполз к Марии Александровне и взял её за руку. Она была без сознания и едва дышала.

– Обычно испытания нормально проходили, – стали разводить руками лаборанты, – Вообще не понятно, почему она вызвалась. Мы на своих-то опыты не ставим…

– Что здесь происходит? – в лабораторию вошла Людмила Леонидовна. – Чуднова?! Боже мой! Что с ней?! Скорее врача!

Все забегали и закричали «скорее врача». По коридорам ещё долго мелькали белые халаты, слышались крики и стук каблуков. Стало ясно, что Типогон ещё не скоро вернётся к привычному ритму работы, скажем даже – уже никогда.

– — – — – — – — – — – — – >

Летящие до солнечного сплетения в открытом пространстве: здесь место для всего, и в рамках мечты можешь не сомневаться, но я не всегдашняя, ты понимаешь, настанет болезненная пустота, как после Нового Года, и ты думаешь, что готов? Почему Новый Год? Да, действительно, всё те же шарики, и ты смотришь в отражение выпучив глаза, а я тащу тебя за рукав – мне холодно, мне всегда холодно возле праздников, и ты идешь со мной: я знаю, ради меня ещё и не это. Ничего себе: у нас дома камин! и весь этот простор с многоэтажностью детства. Я рад, что ты заметила все эти мягкие вещи и вогнутые для безопасности углы темпераментов. Такого не бывает! Не бывает, но может быть, нельзя исключать всего, чего не пробовала – я думал, это ты меня учила. А я думаю, это ты изобрёл.

(Панорамная пауза)

Тебе удобно? Да, это самое лучшее кресло на свете. И камин… и можно ещё что-то общее, ведь всегда можно найти что-то общее и разглядывать, как фотографии в альбоме, но сейчас важнее другое – надо подняться по вертикали, осваивать верхние этажи. Хорошо. Только осторожно, не оступись: эта лестница такая неуравновешенная. А мы не слишком высоко зашли? Сейчас нельзя сомневаться, а то ты никогда не узнаешь, и потом тебе будет не из-за чего сказать «после всего того, что между нами было…". Вот это высота! Мороз, но не холодно, а только пощипывает чувства. А что делать дальше, в какую сторону идти? Наверное, надо почувствовать. Я не чувствую. Тогда пока стоим. Не волнуйся. Я не волнуюсь. Если ты захочешь апельсин, я что-нибудь придумаю. Договорились. Ты улыбаешься? Я смотрю на тебя, и не могу насмотреться, это называется счастье: когда имеешь всё в одном взгляде, когда понимаешь, наконец, что больше никуда не надо идти – одно такое мгновенье должно перевесить всё дальнейшее. Знаю, нам это не пригодится, но что могло бы быть дальше, после всех этих чувств и апельсинов – когда кончается романтика, когда надо начинать просто жить? Дальше пойдут сомнения, и захочется доказательств, особенно когда всё наоборот, но если где-то в глубине есть маленький огонёк, нужно приложить все силы к тому, чтобы он не потух – в этом заключается искусство любить: не забывать того, что между нами было. Ты говоришь слишком просто, чтобы заполнить всё это пространство. Ты словно говоришь: «люби, потому что любишь». Кто станет это слушать, когда дует морской ветер, и ждёт корабль на поднятых парусах? Не говори так – я знаю, что это значит, я тебя прошу, только не паруса! Да как ты можешь мне запретить, что у тебя с головой? Что у меня с головой? В ней дыра для потока гениальных идей. Я изобрету антикорабельный держатель или пояс домашней верности. Миранда, пойми, ты должна остаться здесь. Я смогу приходить к тебе, как только захочешь, я всегда буду… Нет, ты меня совсем не слушаешь! ты уже на корабле, и у тебя всё это так хорошо получается: эти молниеносности передвиженя и твоё голубое платье… как будто тебя уже ничто не держит…

– Да, мы плывём, и я этому очень рада!

Миранда сидела в кресле у штурвала и смотрела на звёзды.

– Интересно, какое это созвездие?

Конечно, Миранда – дочь короля Ультриха VII Великолепного со временем могла бы стать королевой. Но жизнь при дворе была смертельно скучной. Она украдкой посмотрела на Сэмюэла, стоящего у штурвала. А изобретатель и путешественник Сэмюэль Ле Гранд излучал столько таинственности, храбрости и учтивости, что поговорив с ним на балу, невозможно было в него не влюбиться. Что о нём знали? Только то, что у него был корабль, названный в честь великого гения Леонарда Да Винчи. На корабле не было матросов, но он распускал паруса и кидал якорь в разных местах света, а его капитан предлагал ценителям дорогие и экзотичные товары: слёзы дракона, коготь мантикоры, корону короля гномов, меч Грааля, щит короля Артура и много чего другого столь же интересного… интересного…

Корабль покачивало на волнах, веки принцессы потихоньку закрывались, и она уснула.

5. Миранда Отважная

Наутро Миранда проснулась от ароматного запаха кофе, она открыла глаза и увидела своего Сэмюэля, а так же омлет и салат из листьев калиостры с томатами. Она находилась в довольно просторной каюте явно высшего класса: дорогие ткани и дерево интерьера, заморские сувениры и трофеи, загадочные истории хранили книги и вещи вокруг. Миранда встала и потянулась, после чего поймала себя на мысли, что Миранда Анна София Уолрехт-Кларентийская себе такого при постороннем человеке, наверное, позволить не может. Как должна вести себя принцесса, и какой, интересно, сейчас век? Сказав «пардон», она уселась за стол, принялась завтракать и листать огромную книгу «История Берлианского королевства». В разделе «Королевская династия» она нашла гравюру, изображавшую её саму с попугайчиком в руках. Под заголовком «Принцесса Миранда Анна София Уолрехт-Кларентийская» была небольшая справка о её увлечениях, знаниях, дате и месте рождения, известных учителях и… «Я больше не принцесса», – сказала себе Миранда, – «с этого момента и навсегда, я – искательница приключений и сокровищ Миранда Отважная». Вот так. А во дворце Ультриха VII Великолепного был большой переполох – слуги, стража, фрейлины и сам король с королевой искали свою дочь. Но Миранда Анна София Уолрехт-Кларентийская, которая ещё вчера кружилась на балах и улыбалась скучным шуткам придворных, перестала существовать, уступив место мореплавательнице Миранде Отважной.

Вот такие они бывшие принцессы, и Сэмюэл немного волновался и чувствовал себя очень сковано. Он долго озабоченно смотрел на море, потом взял с полки карту и, устроившись на табурете у окна, принялся её изучать. На капитане был белый камзол, сверху аби, такого же чёрного цвета, как кюлоты, штаны до колен, белые чулки и тёмные лакированные туфли – сверила Миранда описание одежды дворянина из своей книги. Да, он вполне бы сошёл за дворянина, если бы его голову украшал парик. Миранда ткнула пальчиком в картинку и элегантно положила в рот ломтик томата. Но никакого парика не было и в помине, а волосы выражали даже некоторую растрепанность.

– Мы поплывём на остров Железного рыцаря, это мой друг, и ты рано или поздно должна с ним познакомиться – наконец изрек Сэмюэл.

– А я думала, что ты так и будешь молчать и подглядывать за мной в свою подзорную трубу. – Миранда хотела быть милой, но после такого затянутого молчания выходили какие-то капризные образы, – К тому же, наверняка, не такой уж он и железный. Лучше я выберу маршрут. – она выхватила карту из рук капитана и решительно открыв рот, стала пытаться прочитать на ней хоть какое-то название. Но капитан был непреклонен.

– О смене маршрута не может быть и речи. Мы приглашены. Это кодекс чести. – Сэмюэл не знал как реагировать на подобное дамское поведение, а ведь путешествие только начинается. Пожалуй, всё время говорить «не может быть и речи», не очень годилось, хорошо что в запасе есть ещё разные кодексы. Он положил в открытый рот Миранды очередной ломтик томата, аккуратно взял карту из её рук, свернув, положил на полку и вышел из каюты. В дверной проём Миранда увидела, как ветер решительно взметнул пряди его волос. И это было очень убедительно.

К полудню корабль прибыл к острову Морт-Венюс.

– Мы высаживаемся на берег! – вдруг громко крикнул капитан. И тут же откуда-то сверху на его плечо слетел большой зелёный попугай.

– Мистер Карфаген, – представился попугай, с любопытством разглядывая Миранду. – Да, говорящий. И, кроме того, это я управляю кораблем. А ещё я…

– Ужасный хвастун, – заметил капитан.

Попугай обиженно закряхтел и ткнул клювом какую-то кнопочку на борту, и на воду съехала шлюпка. Путешественники спустились на неё по верёвочной лестнице и поплыли к берегу. Миранда смотрела на отдаляющийся Да Винчи и поражалась его величию. И зачем, интересно, иметь такой большой галеон, если путешествуешь только вдвоём? На нём несколько сотен человек уместятся. Ведь шхуны бы вполне хватило. Это должно было охарактеризовать капитана с определённой стороны. Уловив мысли Миранды, Сэмюэл поведал ей, что корабль выбирал боцман. На самом деле мистер Карфаген хотел ещё более крупный галеон. Не с тремя мачтами, а с пятью, и не двухпалубный, а до безобразия многопалубный.