Как управлять поместьем: пособие для попаданки (СИ) - Ольга Иконникова

набиралась опыта? И когда убыточное предприятие прибыльным сделала — это разве не опыт? А диплом магистра в области экономики сельского хозяйства — это что, простая бумажка?

Екимов сыграл на самом главном — естественном желании любого человека получить что-то на халяву. А они и уши развесили. И Шурочка, и Лида, и даже главный зоотехник Илья Андреевич Звягин, который три года назад и уговорил меня сесть в директорское кресло.

Да что теперь об этом вспоминать? Из самых близких мне на предприятии людей только бухгалтер Паша Лагунов остался на моей стороне. Да и то, наверно, потому что давно уже и безнадежно в меня влюблен.

Шурочку на пороге меняет Лида.

— Ань, надеюсь, ты не обижаешься? Ничего личного. Но я думаю, тебе нужно отдохнуть. Ты уже который год без отпуска. Эта должность высосала из тебя все соки. Ты посмотри, на кого ты стала похожа — кожа да кости. Не женское это дело — быть директором.

Лучшая подруга, с которой мы дружим с пеленок. Человек, от которого у меня никогда не было тайн.

— Ты из-за Пашки, да? — тихо спрашиваю я.

Лида сохнет по нему так же долго, как и он по мне.

Она краснеет, но отважно мотает головой:

— Нет! С чего ты взяла? Просто я, как и другие, считаю, что нам нужно меняться. Понимаешь? Между прочим, новый директор пообещал на пятьдесят процентов повысить нам зарплату. Так что ты как заместитель будешь получать даже больше, чем раньше.

Это не первое предательство в моей жизни. Первое было восемь лет назад. И тогда было куда больнее.

Я до сих пор не выбросила то тоненькое, с тремя бриллиантами кольцо, что подарил мне когда-то мой жених Андрей. Оно лежит в серванте на видном месте — как напоминание о том, что доверять нельзя никому.

Но тогда, по молодости, к этой истине я еще не пришла и до одури влюбилась в нового школьного учителя, приехавшего к нам в деревню по распределению. Он учился в институте по целевому набору и, получив диплом, обязан был два года отработать в сельской школе. А я тогда уже училась в агропромышленном колледже и считала себя ужасно взрослой.

Он первым объяснился мне в любви. Я бы сама, наверно, не решилась. Те два года, что мы считались женихом и невестой, были временем почти абсолютного счастья.

Андрей снимал у нас комнату, и когда я приезжала из районного центра на каникулы, мы могли видеться каждый день. В Даниловке никто не сомневался, что мы поженимся, как только я получу диплом.

Но всё закончилось как в дешевой мелодраме — он оказался подлецом. Как только истек срок его трудовой повинности на селе, он решил перебраться в город. Это стало неожиданностью для меня, но я отважно защищала его перед своими родными. Он такой талантливый, такой способный, чего же ему прозябать в нашей глуши? Да, сама я обожала деревню, но разве любящая женщина не должна повсюду следовать за своим мужчиной?

Я была уверена, что поеду в Питер вслед за ним. Но у Андрея были совсем другие планы. О чём он и поведал мне прямо там, на маленьком вокзале, когда я поехала его провожать. «Ты не сердись, Анюта, но нам лучше расстаться. Петербург — это совсем не твое». Он тогда окинул взглядом мою полноватую фигуру в простеньком платье, а я почувствовала, что краснею.

Полнота исчезла после месяца болезни, которая напала на меня, когда я вернулась с вокзала домой. А чувство стиля появилось после пяти лет учебы в городе. Но ни стройная фигура, ни модная дорогая одежда счастливой меня не сделали.

Я поднимаю со стола заметно потяжелевшую сумку.

— Нет, Лидушка, вы свои прожекты как-нибудь сами реализовывайте. А я из Даниловки уезжаю. Ты правильно говоришь — нужно и о личном подумать. А то всё работа да работа. Поеду в Москву, поступлю в аспирантуру, как собралась когда-то. Счастливо оставаться, дорогая подруга.

Я выхожу из кабинета, едва различая дорогу из-за застилающих глаза слёз. Длинное платье мешает идти. И чего, дура, вырядилась? И зачем накрыла стол в зале для планерок? Хотела отметить день рождения после собрания? Вот и отметила.

Проверяю лежащее в кармане платья колье. Ну, где там мой обожатель?

Его машина стоит у крыльца с услужливо распахнутой дверцей.

— Анна Александровна, счастлив видеть вас! — он вручает мне огромный букет белых роз. — С днем рождения!

Я честно пытаюсь улыбнуться.

— Нет-нет, я всё понимаю, — останавливает меня он. — Я уже наслышан о результатах голосования. Дикие люди — что с них взять? Но, извините, я считаю, что это даже к лучшему. По моему разумению, женщине вообще ни к чему работать.

— Вот как? — возмущенно выдыхаю я. — И что же нам, женщинам, надлежит делать?

Впрочем, я и так знаю, что он скажет.

— Заботиться о муже и детях. Создавать в доме уют. Именно этим женщины занимались испокон веков.

Едкий ответ так и вертится у меня на языке, но я сдерживаю желание надерзить. Человек, подаривший мне раритетное сапфировое колье, как минимум имеет право на мою благодарность. К тому же, ссориться с Паулуччи из-за работы совсем ни к чему. Я и без того вынуждена буду его огорчить.

И всё-таки я не могу сдержать улыбки. Ну, надо же — Паулуччи! Нарочно не придумаешь.

4. Аркадий Паулуччи, маркиз

Аркадий Паулуччи высок, в меру красив и, действительно, обладает каким-то гипнотическим взглядом — по крайней мере, сейчас я чувствую себя перед ним как кролик перед удавом.

— Прошу вас, примерьте мой подарок! — то ли просит, то ли требует он, а я почему-то не решаюсь ему отказать.

Замочек колье снова защелкивается на моей шее, а я застываю перед Паулуччи в своем новом нарядном платье. Не хватает еще, чтобы он подумал, что я это платье надела специально под его колье. Да ничего подобного!

Я уже жалею, что решилась остаться с ним наедине. Нужно было расстаться прямо у калитки.

— Надеюсь, он нравится вам? — он разглядывает меня слишком откровенно.

— Да, он восхитителен, — признаю я. — Только, боюсь, я не могу его принять. Это слишком дорогая вещь, чтобы можно было дарить ее просто так.

Аркадий хмурится.

— Я думаю, вы понимаете, Анна Александровна, что подарок сделан не просто так. Я искренне надеюсь, что вы согласитесь стать моей женой.

Это звучит так старомодно, но трогательно, что мое сердце невольно смягчается. Но намерения не изменяются — было бы глупо выйти замуж за человека, от одного взгляда