'Вы просто не знаете, куда смотреть'. Часть первая: 'Бармен и его Швабра' - Павел Сергеевич Иевлев

три порции, когда дверь распахнулась и в неё ввалился совершенно пьяный мужчина. Сначала показалось, что это всё тот же беспутный муж хозяйки мотеля, но нет, лицо совершенно незнакомое, хотя и до неприличия окосевшее.

— Ятить твоё коромысло! — сказал вошедший, пошатнувшись и схватившись за стену, чтобы не упасть. — А бар-то открылся! Эй, бармен! Водочки мне срочно!

— Я не бармен, а вам, кажется, хватит.

— Кто за краном, тот и бармен, — пьяно замотал головой гость, — и мне не то, что не хватит, я ещё даже не начинал!

Неловко передвигая ноги и цепляя мебель, он неуверенно, но целеустремлённо направился к стойке, где не без труда взгромоздился на табурет.

— Соточку плесни для начала. Трубы горят!

— Я не бармен, я…

— Да хоть папа Римский, — отмахнулся тот, — сделай божеское дело, плесни заветной!

Проще налить, чем спорить. Я нашёл на полке бутылку «Столичной» и налил в мерный стаканчик сто граммов.

— Лёд, кола, содовая?

— Сдурел? — мужчина выхватил из рук мерку и вылил себе в рот, не дожидаясь стакана. — Уф-ф… Какое облегчение!

«Калдырь какой-то», — подумал я.

— Ещё! — потребовал он и, получив просимое, моментально выпил.

На удивление, не спешит падать под стойку, окончательно окосев, а наоборот, как будто трезвеет с каждой рюмкой. Под третью уже сказал тост: «Ну, за нового бармена!» Слушать, что я вовсе не бармен, не пожелал, зато потребовал с ним выпить. «За долгожданное открытие бара!» Собутыльник казался всё более адекватным, а вот я успешно надирался.

— А разве бармены пьют с посетителями? — спросил кто-то новый, я даже и не заметил, как он пришёл.

— В честь открытия можно! — заверил его Калдырь. — Давай-ка ещё по стаканчику, приятель!

Тост радостно поддержали остальные — оказывается, в баре полно народу, и я им всем наливаю, хотя в глазах уже плывёт и двоится.

— Ох, да ты совсем набрался… — слышу в какой-то момент от выглядящего совершенно трезвым Калдыря, — давай-ка я тебя наверх отведу, в спальню. Не бойся, пригляжу за баром и запишу, кто сколько выпил. Деньги будут в кассе. Ну-ка, обопрись на плечо…

Потом была тёмная лестница, запах пыли от простыней, и мир милосердно погас.

Глава 2. Швабра Тоник

Утром, спустившись по деревянной лестнице вниз, увидел на стойке набросанный от руки список с напитками и суммами. Внизу приписано: «Деньги в кассе!» — и неразборчивая подпись.

Оглядел зал, стойку с бутылками, пивные краны. Стаканы. Полотенце чтобы их протирать. Что ж, бармен так бармен. Бывало и хуже.

Но боже, какой же тут бардак!

Вышел на улицу. Маленький городок, совсем кроха. Провинциально, мило, тихо и пыльно. Таких городов множество, обычно они прирастают к какому-нибудь географически мотивированному предприятию – шахте, карьеру, заводу, — развиваясь и умирая вместе с ними. Этот пока жив. Или, по крайней мере, хорошо притворяется.

Возле двери чёрная доска на ножках, к ней бечёвкой привязан кусок мела. Можно разобрать надпись: «Коктейль дня…» Какой именно — непонятно. Затерев её ладонью, решительно вывел печатными буквами: «Требуется уборщица!»

***

— Ты что, швабру никогда в руках не держал?

Я распрямился, прислонил уборочный инструмент к стойке и повернулся ко входу.

— Ты же только грязь по полу размазываешь! Дай сюда! — худая некрасивая девица в слишком узких джинсах и слишком широкой рубашке отобрала у меня швабру. — Вот так надо! Сначала вперёд, потом с поворотом…

— Ты кто?

— Я та, кто умеет пользоваться этой штукой! — девушка потрясла перед моим носом шваброй. — А ещё я умею читать.

— Это не библиотека, — уточнил я на всякий случай, — скорее, наоборот.

— Я прочитала то, что написано на доске. И стёрла.

— А стёрла-то зачем?

— Потому что уборщица не требуется.

— Почему?

— Потому что она уже есть!.. Придурок какой-то… — буркнула она себе под нос. — Вот мне везёт всегда… Так что, берёшь меня уборщицей?

— Ты хочешь тут убирать?

— Хочу? Я что, идиотка? Я похожа на человека, которому нравится отмывать блевотину с полов и ссанину в толчке? Конечно же, не хочу! Но мне нужны деньги!

— Так почему бы тебе…

— Что? На Завод? Нет уж, хватит того, что там моя мамаша полоумная работала. С идиотом-братом. Кроме того, мне ещё год в школе учиться. Меня не возьмут.

— И зачем тебе деньги?

— Не твоё дело! Нужны! Я нанята, или вернуть тебе швабру?

«Так её и назову», — подумал я.

***

К вечеру первого дня Швабра выдраила зал, туалет, подсобку, склад, отмыла столы, заполнила водой формы для льда, подмела крыльцо, очистила от мусора задний двор, мусор вынесла в баки, после чего застыла задумчивой статуей у стены, сморщив нос о древко одноимённого инструмента.

— У тебя хорошо получается, — сказал я.

— Меня не надо хвалить. Мне надо платить.

— Всем надо, поверь мне.

— Слушай, как там тебя… — сказала девушка сердито. — Всё просто. Ты платишь мне деньги, я убираю блевотину.

— Тут не было блевотины.

— Ну так будет. Ничего, я привыкшая. У меня тупорылый ушлёпок брат, полоумная мамка и, если бы я не убирала, в доме было бы хуже хлева. Меня не напугать обоссанным толчком. Но я ненавижу дом, ненавижу школу, ненавижу семью, ненавижу город и уже успела возненавидеть эту работу. Не давай мне повода ненавидеть тебя, и всё будет в порядке.

— И что может послужить поводом?

— Что угодно, — отрезала Швабра. — Просто держись подальше. Ты открывать-то собираешься? Вон, какой-то алкаш уже скребётся… Ненавижу чёртовых алкашей!

— Тогда ты выбрала не ту работу, — пожал плечами я, направляясь к двери.

— Другой тут нет.

Я перевернул табличку «Закрыто/Открыто» разрешающей стороной наружу, и в дверь немедленно ввалился Калдырь. Точнее, именно в этот момент он стал Калдырем, потому что у меня есть полезная привычка лингвистически объективизировать людей, которых вижу более одного раза. Это слегка скрашивает дискомфорт, который они доставляют мне своим существованием; кроме того, имена создают связи, а связи мне категорически противопоказаны.

— Наконец-то… — сказал Калдырь с облегчением. — Сил уже никаких нет… Водки мне срочно!

Он икнул, покачнулся, его повело так,