Аррей, вырастающий из имен - Александра Созонова

До конца додумать сладостную мечту Дью не успел: жук повернул за угол и открылся более широкий проход в земле. По стенам на расстоянии десяти-пятнадцати шагов горели факелы. Несколько голых до пояса мужчин ломами и кирками сокрушали и разгребали породу. Поглощенные работой, они не заметили мальчика и его странного скакуна.

Один из работяг, мерно сгибавшийся и разгибавшийся вблизи от факела и оттого хорошо различимый, показался знакомым. Да ведь это же… Широкая улыбка расцветила лицо Дью. Это Крей Солнечная Стрела! «Эй, Крей!» – заорал он, от избытка чувств подпрыгнув на жесткой спине жука. Но тут же открытый рот свело судорогой. Да, это Крей, вне всяких сомнений – его двоюродный брат и хороший приятель, тот самый Крей, что погиб в схватке с нурришами полгода назад. Дью помогал тогда нести его тело на склон горы, подменяя взрослых мужчин – недвижное тело с небольшой рваной ранкой в основании горла. Нападение нурришей было внезапным, ночным, как свойственно рыжей саранче. Дью хорошо помнил, каким тяжелым казался груз, как жгло у него где-то под ребрами и яростная боль окрашивала всё вокруг в темные и багровые тона: Крей, лучший товарищ его игр, семнадцатилетний, беспечный и смешливый Крей должен был упокоиться навечно на голых камнях, отдав свою плоть хищным птицам…

Крей, голый до пояса, с масляно блестевшим от пота туловищем, обернулся на крик и, узнав зовущего, медленно двинулся в его сторону, загребая ногами, как усталый старик.

– Нет-нет, Крей! – спохватился Дью. – Я не звал тебя! Я не звал! Тебе послышалось!..

Крей продолжал идти. Жук остановился, испугавшись или насторожившись, и заскреб лапами.

Проклятье! Дью судорожно пытался вспомнить, что нужно сделать или сказать, чтобы умилостивить рассерженного духа, явившегося с того света, но ничего не приходило в голову.

– Крей! – умоляюще взвыл он, выставив вперед ладони, словно мог защититься ими от призрака. – Я не делал тебе ничего плохого! Разве ты не помнишь? Мы всегда играли с тобой и никогда не дрались! Рядом с твоим телом я положил свой кремень и топорик. Хочешь, я подарю тебе еще свой лук? Вот этот? Он стреляет на сто шагов! Не подходи ко мне, заклинаю тебя, Крей!..

Крей остановился, приблизившись почти вплотную. Он почти не изменился со времени своей гибели. На месте рваной раны на горле светлел небольшой шрам.

– Я не призрак, Дью, – казалось, встреча с бывшим приятелем совсем не удивила и не взволновала его. – Я не дух. Можешь дотронуться до меня, если хочешь.

– Я не хочу до тебя дотрагиваться! Уйди, пожалуйста!.. – Дью знал, что духи умерших идут на любые уловки, чтобы захватить живого человека и вдоволь напиться его горячей крови, и самое главное – не верить им и не поддаваться на их уговоры.

Крей, не внимая отчаянным мольбам, протянул руку. Дью отшатнулся, едва не слетев кубарем со спины жука, по-прежнему стоявшего смирно, словно послушный конь. Короткого мига было достаточно, чтобы почувствовать: пальцы Крея, коснувшиеся плеча, теплые и живые. Это не ледяное прикосновение духа!

– Ты… не мертвый? Ты жив?… – Дью не знал, верить ли своим глазам, своим ушам и своему осязанию.

– Я не призрак и не дух. Но я и не жив, – ответил Крей глухо и непонятно.

– Ах, вот оно что! – осенило мальчика. – Теперь мне ясно: я разбился, когда прыгнул. Мы оба с тобой на Пепельных Пустошах. Не думал, что здесь так мрачно… – Он огляделся вокруг с сожалением. – И неужели надо всё время долбить землю, словно рабы?

Крей не успел ответить. Привлеченные их разговором, другие мужчины тоже оставили работу и подошли. Все они были воинами, убитыми в весенней стычке с нурришами. Вот широкоплечий и рослый Брагу Разбуженный Медведь, кусок скалы, а не человек, с едва вырубленными в нем человеческими очертаниями. Могучий воин дорого отдал свою жизнь: не меньше дюжины бешеных рыжих псов отправил в мир мертвых, прежде чем самому уйти туда же… Вот юный красавчик Ичуи Сосновая Ветка, вокруг которого всегда вились смешливым и ласковым роем девушки… Вот Сангур Поющий Лук, дальше всех посылавший стрелу, обгонявший в беге оленя. Дью хорошо помнил, как его молодая жена умоляла пронзить ее мечом и оставить на голых камнях вместе с мужем. Был когда-то очень давно в дорийском краю обычай: вместе с убитым воином отправляли на Пепельные Пустоши его жену и коня. Часть мужчин предлагали тогда уступить просьбам вдовы, почтить доблестного Сангура, а заодно и обычаи древности. Но старый Хиваро прогнал ее с места упокоения, пристыдив, напомнив о ребенке в животе, который уже стучался нетерпеливо, словно стремясь поскорее отомстить за отца…

– Это Дью, сын Огдая… Дью… – раздавались негромкие голоса.

– Они не призраки и не духи, как и я, – сказал Крей. – Не бойся их, Дью. Можешь потрогать их тоже.

Мужчины, не дожидаясь, пока мальчик протянет к ним руку, сами касались его ладонями, шершавыми и задубевшими от тяжелого труда. Все они были почти те же, что и до гибели. Почти. Что-то настораживало – не в чертах лиц, не в фигурах, но в глазах, в интонациях голосов. Монотонно, бесстрастно и тускло звучали они – ни радости, ни удивления, ни хотя бы гнева или досады. Наверное, так разговаривали бы песчаные холмы в пустыне или потрескавшиеся камни на вершине горы, если бы обрели голоса. Неужели это Крей, ребячливый и пылкий Крей, который, бывало, не видя Дью день или полдня, при встрече приветствовал его радостным воплем и ощутимым шлепком по спине?…

– Мы не духи… Не бойся нас… – уныло шелестели Ичуи, Сангур, быкоподобный Брагу.

Внезапно они стихли. Все головы повернулись в сторону нового появившегося человека. Да, то был поистине человек – живой, настоящий, поскольку Дью не помнил, чтобы это щуплое тело когда-либо относили в место упокоения мертвых. Старик Вьюхо Охотник за Невидимым, знахарь племени, возникший за спинами полуголых мужчин, остро и пристально вглядывался в мальчика.

– Ага! И ты здесь! – воскликнул Дью с облегчением, ибо увидеть среди ходячих мертвецов живого и знакомого человека всегда приятно. – Может быть, хоть ты объяснишь мне, что здесь творится? Я еще живу или уже перенесся на Пепельные Пустоши? Если меня убили, или я сам разбился, отчего я этого не заметил?

Вьюхо и не подумал отвечать. Рассмотрев и узнав мальчика, он негромко приказал мужчинам:

– Схватите мальчишку! Живо!

Дью не успел даже отпрянуть, как Крей, находившийся ближе всех, крепко ухватил его за предплечье.

– Э-эй, брат! Ты что?! – возопил сын Огдая, безмерно пораженный.

Следом за Креем и другие мужчины попытались взять его в кольцо и не выпускать. К счастью, проходы в земляной толще были узкими, и сбоку подойти к мальчику никто не мог.

– Ты свихнулся, Крей! Отчего ты слушаешься эту облезлую вошь?!

Ладонь бывшего друга и брата сжимала крепко и тянула к себе. Поняв бесполезность увещеваний, Дью изо всей силы ударил товарища по играм ногой в колено, а когда тот вскрикнул и согнулся (совсем как прежде, совсем как живой!), ослабив хватку, кинулся назад. При этом он скатился с выпуклой спины жука, о котором успел позабыть. Крей тут же выпрямился и ринулся, хромая, следом, но ему пришлось преодолевать препятствие в виде перегородившего проход насекомого, флегматично подрагивавшего усиками.

Опасаясь подставить противнику спину, Дью быстро пятился, спотыкаясь о выбоины и обломки породы. К счастью, выход был недалеко, и вскоре над головой заголубела извилистая щель.

– Хватайте же его! Идиоты! Тупоголовые бараны! Скорее!.. – надрывался Вьюхо уже во весь голос, как видно, не на шутку взволновавшись, что мальчик ускользнет от своих преследователей и вернется, откуда пришел.

Дью оставалось самое трудное: вскарабкаться наверх. Упираясь ладонями, коленями и пятками в выступы камня, он пополз навстречу дневному свету. Бывший брат настиг, когда пальцы уже вцепились в край расщелины. Почти вырвавшись на волю, Дью с ужасом и тоской почувствовал, как руки Крея, ухватившись за лодыжки, тянут вниз.

– Чтоб ты лопнул, Крей! – горячо пожелал ему мальчик. – Чтоб тебя разорвало напополам! Чтоб ты провалился в пасти к голодным демонам!..

Дью вспоминал самые отборные проклятия, какие только знал, но Крей держал цепко. Но при этом – вот уж чего совсем невозможно было понять! – повторял, монотонно и сухо, словно в полусне:

– Беги отсюда, Дью. Беги скорее. Никогда больше не появляйся здесь. Беги. Беги, Дью…

– Ты издеваешься надо мной?! – выкрикнул в отчаянье мальчик. – Как я могу убежать, если ты вцепился в меня, словно голодный оборотень? Предатель!..

На миг руки Крея разжались. То ли подействовали проклятия, то ли просто устал – Дью не стал раздумывать. Мгновенно он подтянулся и выскочил наружу, исцарапав себе при этом плечи и разорвав на спине кожаную безрукавку. Кубарем скатился по склону и позволил себе остановиться и отдышаться, лишь отбежав шагов на триста от проклятого места.