Прав ли Бушков, или Тающий ледяной трон. Художественно-историческое исследование - Сергей Юрчик

Наш Стефан Баторий, ещё видимо не совсем отойдя от шока, проявил рыцарское отношение к поверженному противнику и выдал такой вот мемуар: «Столь длинные марши, прерываемые к тому же боями, могут служить к чести как армии, так и её руководителей. Особенно же нельзя отнести к числу средних величин и посредственностей командующего, который имеет достаточно сил и энергии, воли и уменья, чтобы проводить подобную работу». (См. примеч. 11.) Но затем славный маршал поостыл слегка, приосанился, напыжился и изрёк следующее: «Основная слабость красных заключалась в неспособности Тухачевского руководить войсками, в его неумении увязывать свои мысли с повседневной жизнедеятельностью войск». (Цитирую по памяти, но за общий смысл ручаюсь.) На мой взгляд, ни то, ни другое не имеет никакого отношения к сути дела, ибо не могут быть приняты во внимание высказывания на подобные темы бездарного полководца, заварившего авантюрную военно-политическую кашу, расхлёбывать которую вынуждены были другие. Это может представлять некоторый интерес лишь как пара дополнительных штрихов к его портрету.

Но перевернём страницу истории. В начале следующего, 1921 года между Советской Россией и Польшей был заключён мирный договор, по которому к последней отошли немалые земли Западной Белоруссии и Украины. Славная Жечь Посполитая всё же возродилась, хоть и в несколько усечённом виде (до Чёрного «можа» не дотянули), и усталый, но счастливый пан Володыевский мог, наконец, скромно отойти в сторонку, чтобы не мешать соотечественникам наслаждаться вновь обретённой государственностью. И тут началось то, что наш Стефан Баторий мог бы легко предвидеть, будучи ещё подданным Российской империи, если бы имел хоть минимум непредвзятого отношения к историческим событиям. Обретя давно чаемые «шляхетские вольности», сливки польского общества впали в самую безобразную анархию. В возрождённом польском сейме «увлечённо бузили 112 (сто двенадцать!) политических партий». (А. Бушков. Красный монарх. См. примеч. 12.) Независимая Польша быстро погружалась в пучину исконного шляхетского беззакония, политического словоблудия, мздоимства и казнокрадства. Оторопело взирал наш пан Володыевский на дела рук своих. Неужели ради этого вот пускал он романтические слёзы, боролся, совершал теракты, отбывал тюремные сроки, воевал, терпел удары по самолюбию? Неужели Польша, горячо любимая Польша, едва успев народиться, уже нуждается в оздоровлении?! И, скрепя сердце, пришлось нашему Стефану Баторию признать крах своих политических идеалов, и пойти на самый примитивный военный переворот, и установить самую пошлую военную диктатуру, гордо поименовав её режимом «санации» («оздоровления»).

И возглашают ныне бушковы: браво политическому гению маршалу Пилсудскому, который героически ликвидировал тот бардак, который сам же и устроил!

Великий деятель скончался в 1935 году, осиротив своих подданных. Небывало пышные похороны достойно увенчали славный жизненный путь основателя новой польской державы. Его наследники оказались достойны заветов великого маршала и продолжили внешнеполитический курс на её расширение. В 1938 году, после начала германской аннексии Чехословакии, из-под самого носа Гитлера поляками был выхвачен лакомый кусок в виде Тешинского края. Так что, учитывая всё вышесказанное, я не могу не признать некоторой опасности, исходящей для нас от Польши. Что уж тут говорить, если даже Гитлер одно время её побаивался!

А ещё с нами соседствовала и угрожала нам Румыния… Это не смешно, однажды румыны всё же дошли до Сталинграда!

Да, Польша и Румыния – противники. Но был у них, как у потенциальных агрессоров, один небольшой недостаток. Как говорится, много амбиции, но мало амуниции. «Амуницию» – от английского ammunition – патроны, боеприпасы, в широком смысле слова – оружие этим странам поставляла Антанта (кстати, не бесплатно), но ни Англия, ни Франция, да и никто в мире в двадцатых и начале тридцатых годов не имел выдающихся результатов в разработке и производстве вооружений. К тому же, и англичане, и французы с удовольствием поставляли свои изделия и в… СССР! (Читайте Суворова! Особенно впечатляет то место из главы 8-й «Последней республики», где описывается, как в 1925 году министр авиации Франции Лоран Эйнек с букетом роз провожает на парижском вокзале советскую секретную миссию, закупавшую под видом чего-то там авиамоторы и даже готовые бомбардировщики…) Относительно Польши можно ещё сказать, что половину её населения (и, соответственно, армии) составляли «люди второго сорта» – угнетаемые по национальному и религиозному признаку белорусы и украинцы, которые, мягко говоря, недолюбливали «панов» и в случае чего не стали бы воевать с красной Россией всерьёз. Сами наименования, присвоенные дипломатами Антанты восточноевропейским странам, говорят об изначально оборонительной роли этих государственных образований. Вслушайтесь: «санитарный кордон»… «лимитрофы»… Поэтому, как бы ни усердствовали многочисленные сталинские адвокаты, как бы ни раздували они польскую и румынскую угрозу, пытаясь тем самым оправдать коммунистический милитаризм, всё-таки меня не оставляет ощущение, что Польша с Румынией для СССР – это как-то несерьёзно. По сравнению с Советской Россией им всегда суждено было оставаться военными и политическими карликами.

Надеюсь, читатель согласится со мной, что, ещё с большим на то основанием, то же самое можно сказать о Литве, Латвии и Эстонии, а также и о Финляндии (речь о ней впереди).

Многочисленные русские эмигранты, как успевшие самостоятельно унести ноги от большевиков, так и отправленные вслед за ними на пресловутом пароходе, внимательно следили за ситуацией в СССР и Европе. Судя по таким фамилиям, как Сикорский, Зворыкин, Бунин, Шаляпин, Куприн и др. уехали далеко не самые худшие. Были среди них и те, кого ныне назвали бы политологами, обладавшие всей полнотой информации и недюжинным интеллектом. Поэтому представляется вполне корректным привести в подкрепление своей точки зрения хотя бы такую цитату:

«Внешнеполитически следующие 20 – 30 лет будут передышкой. (! – С. Ю.) Ни одно европейское государство не способно на агрессивную политику, даже если бы правительства этого желали. Поэтому Россия может, не оглядываясь, заниматься постройкой собственного дома и позволить себе роскошь слабой централизованной власти (ну каково! – С. Ю.), более слабой даже, чем это диктуется соображениями здравого смысла». (Б. А. Бахметьев – В. А. Маклаков. Совершенно лично и доверительно. Переписка. См. примеч. 13.)

Это было написано в 1928 году.

Правда, реальные события пошли несколько по иному, более быстрому сценарию. Победа нацистов на выборах в Рейхстаг и назначение Адольфа Гитлера рейхсканцлером – 1932 год – начало 1933-го. Первая агрессивная акция гитлеровской Германии – ввод слабеньких сил вермахта в Рейнскую демилитаризованную зону – март 1936 года. Начало гражданской войны в Испании, где состоялась осторожная проба сил главных будущих участников Второй мировой войны – лето 1936 года. Аншлюс Австрии – февраль 1938-го… Но ведь нельзя забывать и о том общеизвестном факте, что без хитрых манёвров руководимой из Москвы Германской коммунистической партии Гитлер никогда бы не смог оказаться у власти.

Лишь к концу тридцатых на дальних восточных рубежах Страны Советов появился серьёзный агрессор – Япония. Да, опасный, но не смертельно. И в первую очередь потому, что за спиной японцев лежал разорённый ими и ненавидящий их огромный Китай с недобитой армией Чан Кай Ши, с повстанческо-партизанским движением Мао. Управиться с Японией можно было без особого напряга, что и подтвердилось неоднократно в дальнейшем.

В общем, как это ни прискорбно для сталинских адвокатов, все двадцатые годы, в начале и даже середине тридцатых на всей мировой арене не было у СССР достойных противников (а того, что в 1941-м нанёс нам неожиданный сокрушительный удар, мы создали себе сами). И международная обстановка была в целом спокойной. Вылазки генерала Балаховича с польской территории, боевые действия на КВЖД и у озера Ханка (см. примеч. 14) да шакальи наскоки среднеазиатских «басмачей» не в счёт. Существованию или хотя бы каким-то важным жизненным интересам Советской державы эти мелочи не угрожали. Ничто не мешало ей быть при желании покладистой и миролюбивой. Правда, некоторые утверждают, что уважающее себя государство ну просто должно стремиться к внешней экспансии и даже к мировому господству. Ради собственного процветания. Примеров тому в истории, в общем-то, тьма, и не мне оспаривать эту точку зрения. В частности, наша недавняя история наглядно продемонстрировала нам, что процветает и благоденствует тот, кто занял в мире лидирующее военно-политическое положение и структурирует под себя мировую экономику.