История села Мотовилово. Тетрадь 15. Колхоз - Иван Васильевич Шмелев

из-за какой-то затуманенной мглы на небе стала светить в полсвета, но и этого полусвета достаточно было любоваться друг другом не на шутку влюблённой паре.

— А ты знаешь, Анисьюшк, молодой месяц по небу затылком пятится! А месяц на ущербе, как бравый казак, передом идёт! — видимо, своими наблюдениями за месяцем поделился с Анисьей Сергей, высказывая этим, что он не какой-нибудь профан, а понимающий даже в астрономии. — А помнишь, как напрештово на небе комета появилась, и на людей страх навела?

— Помню, помню, Серёженьк, в ту пору я так напугалась, и ужас на меня напал: тогда мне помнилось, а вдруг эта комета на Землю упадёт и всех нас раздавит, вот тогда бы мы с тобой не сидели бы тут, а то видишь, как всё хорошо и на душе радостно! — с большим желанием ответила Анисья Серёге на его упоминание о комете.

Серёга до глубины души был доволен, что Анисья так живо беседует с ним, и всё дело идёт у них на лад. И преисполненный хорошим настроением, осмелев, он позволил себе подняться со своего места и подсесть к Анисье, где она сидела на лавке у простенка. Она его не оттолкнула.

— Давай наблюдать за кошкой, вон она мышей подкарауливает, — с умыслом предложил Серёга, наблюдая, как кошка в полуосвещённой избе под кроватью охотится за мышами. — Только тише, а то спугнёшь! — таинственно предупредил Серёга.

И они, смиренно пришипившись, сидели молча, боясь пошелохнуться, чтобы не помешать насторожившейся кошке. Притаившись, Серёга только теперь почувствовал, что в малолюдной избе пахнет какой-то келейностью, овчинной кислостью с примесью запаха мышатины. Не прошло и минуты, Серёга, не спросясь, молча взял её руку в свою горячую ладонь, ещё минуты через три он её уже обнял, а потом, не сдержав в себе буйную дрожь во всём теле, он трепетно поцеловал её в горячие нежные губы. В этот счастливый, многообещающий вечер Серёга засиделся у Анисьи до полуночи. На второй день вечером Серёга почему-то не пришёл, а Анисья его поджидала и, несколько раз отодвинув занавеску на окне, всматривалась в освещённую луной улицу. «Не идёт ли?» — но он не появлялся. На третий же вечер, как только стемнело, Анисья заслышала, как в сенях зашаркали чьи-то шаги: это был Серёга.

— Ты что вчера-то не приходил? — в избной полутьме встретила она его вопросом.

— Луку с чесноком наелся, вот и постеснялся, — честно признался Серёга.

— Ну и что, что наелся? — переспросила его Анисья.

— Как это что?! Ведь пришлось бы мне с тобой целоваться, а от меня разит как от козла — всё же неудобно, я постеснялся.

— Да я бы всё стерпела, я так ждала тебя вчерась, что моченьки моей нету! — растревоженно призналась она перед ним.

— Да ещё меня вчера мамка разговорила: куда, грит, ты попрёшься на воскресенье-то, все кельи закрыты, и святки нынешний вечер прикрыты — грех! Мамка думает, я по святкам разгуливаюсь.

— Эх, ведь и верно, нынче воскресенье, а я совсем из виду упустила, думала святки-то неспрерывно идут! — высказала свою оплошность Анисья. — Ну ладно, иди, подойди ко мне поближе и сядь со мной рядышком, дай-ка я тебя любовно прижму к себе да поцелую! — взволнованно проговорила она и поцеловала Серёгу.

Они сидели рядом и вели непринуждённый, задушевный, любезный разговор.

— Не смотри на красоту лица человека, познай его сердце! — поэтически высказался Серёга перед Анисьей, чувствуя, что он завлёк её не красотой своей, а какой-то особой к ней любезностью. — А хошь я тебе к кровати ножки выточу! — услужливо предложил он, видя, что постель у неё на не особенно взрачной кровати.

— Выточи, я бы и больно рада была! — отозвалась Анисья.

Не согласовав с домашними такой важный вопрос, как женитьба, Серёга приступил к сватовству, но раз отец пообещал его женить по весне, то он, Серёга, решил женитьбу не откладывать до весны, благо невеста подвернулась — лучше желать нельзя. Приступив к сватовству вплотную, помимо показания беспредельной любви к ней, он расхваливался перед Анисьей:

— У меня всякой сряды насряжёно, на всю молодость хватит: вот чёсанки новые, с новыми калошами, пеньжак добротный, шапка, рубах несколько, одних портков малестиновых штук восемь запасёно, так что поженимся, немножко пообживёмся и тебе всего накупим: сарафанов и платков с полушалками понакупим сколь тебе захочется, столь и приобретём! — самозабвенно размечтался Серёга перед своей невестой. — Я тебя ещё пуще любить стану! — к сказанному добавил он.

— А не обманешь?! — с сомнением сказала она.

— Да ты что, вроде как ты мне и не веришь, на это я могу разобидеться! — притворно осердившись, укротил себя Серёга.

— Ну уж ладно! Сразу и обиделся, я ведь не в укор тебе сказала, я знаю, что ты меня любишь, а ты давай-ка поцелуемся, и вся обида пройдёт! Ну вот, давно бы так, мой разлюбезненький Серёженька! — с нежностью и любовью припала она к нему.

— Люблю девок с высокими грудями! — нечаянно вырвалось у Серёги, когда он ощутил около себя плотно прилегшие к нему её пышные груди.

— Вот ты, Серёж, обещаешь всего накупить, когда поженимся, а где ты денег столько-то возьмёшь? — поинтересовалась Анисья.

— Как где? Сам, своим трудом заработаю: станок поставлю, точить день и ночь стану, каталок наработаю, вот тебе и деньги. А то пашчпарт себе выхлопочу и на автозавод хлыну, в город на добыток финансов. Бают, там деньги платют почти ни за что! — размечтался, расфантазировался Серёга.

— Как так!? — встревоженно прервала его Анисья. — Ведь ты только что говорил о женитьбе и о нашей с тобой совместной жизни, и вдруг — пашпорт! Ты мне сразу сомнение на сердце кладёшь! А если да обманешь?! — обидчиво заметила она ему, с недоверием пытливо устремив на него пышущие добротой глаза.

— Да это я так, к слову, сказал, ради тебя размечтался, ты меня прости, милая Анисьюшка. Конечно, скоро поженимся, и если тятька не согласится до Масленицы женить меня, то поженимся мы с тобой сами собой. Куплю станок, сразу же отделюсь, станок поставлю вон в этом углу, точить буду, денег накопим и будем жить с тобой припеваючи. Я тебе наряду накуплю — барыню из тебя сделаю! Эх ты, дурёха! — он разгорячённо подошёл к ней вплотную и буйно поцеловал её в щёку и уселся у неё на коленях.

Она, повеселев, преданно стерпливала тяжесть его тела на своих коленях и, выслушав его изреченье, которое ей понравилось и показалось особо лестным и обнадёживающим, решила дело закруглять, и если он вопрос о женитьбе будет ставить вплотную, то не сопротивляться. «Надо