Жизнь в солнечном луче - Борис Фомич Шурделин

Андрей уложил Яснова на широкую лавку, сел к печке.

— Врач есть? — спросил он.

— Да я и есть врач. Акушерка.

— Ага,— усмехнулся Андрей.— Такой врач нам как раз и нужен.

Он поднялся, спросил, показывая на незаправленную постель:

— Можно?

— Да, да! — запричитала акушерка.— Я сейчас спирту принесу.

Андрей быстро взглянул на нее, но акушерка добавила, разочаровав летчика:

— Нашатырного. Растереть дружка твоего надо.

Она убежала.

— Ложись,— приказал Андрей, раскинул по всей кровати красное ватное одеяло.— Ложись. Чего боишься? Женская постель? Теплее будет.— Андрей усмехнулся.— Мне ты можешь доверить.— Потом добавил, строго, но мягко: — Возьму и женю тебя на этой акушерке. Ну, подумаешь, лет на десять она старше. Это модно сейчас.

Уложив Яснова в постель, Андрей прикрыл его потертым байковым одеялом.

Прибежала акушерка. Увидев, что летчик уже в постели, она весело крикнула:

— Вот молодцы!

Андрей и акушерка, вдвоем, в течение четверти часа растирали Яснова.

— Дальше я сам,— сказал Андрей.

Акушерка вспыхнула и ушла.

— Зачем ты ее прогнал? — спросил Яснов, переворачиваясь на спину.— Обидел ее.

— Обойдется.

Закончив растирание, Андрей опять укрыл друга одеялом.— Грейся. Надо и мне заняться своим здоровьем.

Он разделся и принялся растирать себе ноги и поясницу.

За дверью зашумели. Через минуту в дом ввалились два летчика в сопровождении хозяйки.

— Видали! — закричал один из них.— Мы с ног обились, а они тут курорт устроили!

Летчики подхватили Андрея и закрутили по комнате.

— Подождите, оденусь! — запротестовал Андрей.— Ребята, здесь дама! — в отчаянии напомнил он.

— Стецко вас увидел,— сообщил один из них.— Передал по радио. Мы помчались сюда. Всю ночь искали. Никто не спал. Рыбаки — хороши! Хватились вас, когда в колхоз пришли!

Пестова и Яснова на бронетранспортере отвезли в полк. Яснова сразу же отправили в лазарет. Он пытался сопротивляться, но полковой врач замахал руками.

— Тащите его, тащите! Будет упираться — свяжите!

Он посмотрел на улыбавшегося Пестова.

— И ты — тоже,— сказал врач.

— Кто? Я? — удивился Андрей.— Чего это вдруг? Сроду на больничной койке ее лежал.

— А теперь полежишь.

— А вы потом напишете в своей кандидатской диссертации, как Пестова кормили степципципом? — Потом повернулся к окружившим их летчикам.— Ребята, спать… Ребята, простите. Все — потом. Хочу спать.

Он ушел в свою комнату, повалился на постель и моментально уснул.

Проснулся он в полдень следующего дня. Рядом сидел Стецко.

— Как Сашок? — спросил Андрей.

— В порядке.

Андрей широко улыбнулся.

— Хочешь выпить? — спросил Стецко.

— Хотел бы закусить.

— А выпить?

— Смотря что,— ответил Андрей.— Отцу Сашка́ сообщили?

— Нет.

— Моим?

— Тоже нет.

— Правильно. А я боялся, что напугаете их. Что у тебя?

— Коньяк. Командир полка прислал. Надеется.

— На что?

— Что дождешься его дочки, не женишься.

— Легко сказать — ждать десять лет! Где ребята?

— Летают. И мне пора. Вечером — у Ивашиных. Вика сказала, что будет твоя любимая…

— Спасибо. Заливная осетрина — это вкусно.

Андрей переоделся и пошел в лазарет.

Яснов спал. Андрей постоял рядом. Потом увидел на тумбочке какие-то таблетки, поморщился. Еще недолго постоял и отправился на летное поле, к своей машине.

Она — как всегда чистенькая — мирно стояла на своем обычном месте. Кто-то написал синей краской на борту: «Андрей».

— Что за номера? — недовольно спросил Андрей у механиков.

— Сотрешь,— предупредил один,—обидишь всех. От чистого сердца писали. И командир полка разрешил.

— Спасибо, ребята,— ответил Андрей.— Но лишнее…

В стенгазете, висевшей в коридоре штабного барака, он увидел свою фотокарточку и прочитал над ней: «Служить, как Пестов!»

— Не хватало еще! — возмутился Андрей. — Хотел бы я посмотрел на этот полк, если б все в нем были Пестовы! Чудаки!

Ивашин, тот дежурный по части, взял меня под руку и потащил от старой пестовской машины. Я увидел, что к ней, размахивая кожаной курткой, шел большегрудый капитан.

— Тихо,— сказал Ивашин, когда мы остановились под деревянным навесом.

Капитан подошел к самолету, опустил руки так, что куртка коснулась земли, с минуту молча постоял. Потом резким движением вскинул куртку на плечо и повернулся к нам. Не знаю, увидел ли он нас, но мы вышли из-под навеса и направились к нему. И хотя Ивашин шепнул мне; «Андрей», — я и без слов понял его.

Капитан пошел нам навстречу.

— Вот это Андрей Пестов. Вы им интересуетесь,— сказал Ивашин и положил руку на плечо капитана.

Я быстро протянул Андрею свою руку, говоря:

— Давно мечтал познакомиться.

Пестов пожал мою руку:

— Спасибо.

Он испытующе посмотрел на Ивашина, потом спросил:

— Не знаешь, кто сегодня летал на ней?

— Знаю. Сашок,— ответил Ивашин.

— Чего это ему вздумалось?

— Сказал: соскучился по Андрею Пестову, не могу дождаться, когда он налетается, хоть в его старой машине посижу. Подробности узнаешь у него. Сидит с молодежью, ждет тебя. Вечером у нас будет гость,— добавил Ивашин, кивнув на меня.

— Вам с нами понравится,— заметил Пестов.

— О тебе много говорят,— сказал я.

— Ну что ж,— ответил Андрей.— Раз так получилось. Да и… о ком-то надо говорить, вот и выбрали меня.

— Не совсем так,— возразил я.

— Ну, пусть будет даже совсем не так.— Андреи вдруг оживился.— Знаете что, вы, наверно, уже все знаете. Если будете писать, то напишите книжку для того, чтобы взрослые люди, читая ее, вспоминали свои чистые годы и находили в них то, что им необходимо сейчас, то, что потеряно ими самими, выброшено, забыто, в конце концов изуродовано ими самими и жизнью,— и восстанавливали бы все это, очищая свои жизни. Чего не хватит — можете выдумать. О себе одно могу сказать — все равно бы я вернулся в авиацию. Конечно, страшно вспомнить, что больше года был слепым. Но ребята верили, и я верил — с ними и сам.

Мы еще поговорили кое о чем, посмеялись, а потом Андрей ушел, размахивая над головой своей курткой. Шагал он широко. Походка у него была упругая, словно был он весь на сильных пружинах, и каждый толчок ногой одновременно казался мне толчком и для взлета куда-то ввысь. Но ходил он все-таки по земле, и был он очень земным, этот Андрей Пестов.

Я