Крайний случай - Илья Туричин

ГЛАВА СЕДЬМАЯ, в которой мы будем радоваться вместе с Иваном

Собрались партизаны вокруг солдат. Накормили-напоили. Расспрашивают.

Потом Дед-Столет говорит:

— Сейчас я вас командиру представлю. Только так: лицо его увидите — не удивляйтесь и виду не подавайте. Лицо у него обожжённое. И он своего лица не знает, потому что мы все зеркала в лагере попрятали.

Спустились солдаты вслед за дедом в штабную землянку.

В землянке тепло. В печке дрова потрескивают.

За самодельным столом сидит человек в военной гимнастёрке. Лицо у него всё в шрамах от ожогов. И руки — в шрамах.

— Здравствуйте, товарищи, — сказал человек. — Вы и есть пять Иванов, за которыми фашисты охотятся? Знать, крепко им насолили!

Показался Ивану голос будто знакомым.

— Насолить не насолили, а уйти среди бела дня — ушли.

— Ишь как, — засмеялся партизанский командир. — Так запросто и ушли?

И смех показался Ивану знакомым. Где же он его слышал?

— Запросто не запросто, а стрельба была, — отвечает, а сам в командира всматривается.

И командир на Ивана глядит внимательно.

— А стрельба, говоришь, была? — и по лбу ладонью провёл.

И жест этот тоже знакомый.

Дрогнуло сердце у Ивана, шагнул он к командиру.

— Алёша, — сказал тихо. — Алёша, брат…

И командир — к Ивану:

— Иванушка!

Обнялись братья и замерли.

И все, кто в землянке был, замерли. Даже дрова в печке потрескивать перестали.

Так постояли братья в тишине, может, минуту, а может, час.

Кто-то всхлипнул.

Дед-Столет глаза бородой утёр.

И все тихонько из землянки вышли. Оставили братьев одних.

Алёша рассказал, как выскочил из горящего танка и отполз в кусты. Как нашли его внуки Деда-Столета. Принесли в свою деревню. Спрятали. Выходили.

Стали вспоминать они старушку мать, места родные, старшего брата своего Степана.

А потом Алёша спросил:

— Скажи мне прямо, Иван. Очень у меня страшное лицо?

— Лицо как лицо. Обгорелое немного. И без бровей проживёшь.

Улыбнулся Алёша:

— Все зеркала от меня в лагере попрятали. А я в ковшик с водой гляжусь. К новому своему лицу привыкаю.

Тут кто-то тихонько постучался в дверь. И обожжённое Алёшино лицо вдруг преобразилось, разгладилось, и глаза засияли ласково.

— Входи, — сказал Алёша.

Дверь отворилась, и вошла Алёнушка с котелком в руках.

— Обед принесла, товарищ командир.

Голос у Алёнушки — как колокольчик.

Поставила Алёнушка на стол котелок, ложки, хлеб, соль.

— Спасибо, Алёнушка, садись с нами, — пригласил Алёша.

Алёнушка ломаться не стала, присела к столу.

Тут достал Иван из-за пазухи краюшку. Положил на стол.

— Вот. Мать этот хлеб испекла. На крайний случай. А хлеб тёплый, будто сейчас испечённый, и пахнет от него ржаной мукой, парным молоком и лаской материнских рук.

Склонился над краюшкой Алёша, и страшные шрамы от ожогов на его лице будто стали незаметнее. Поцеловал он краюшку, смахнул с глаз непрошеную слезу, сказал:

— Дорогая память. Береги, брат, до крайнего случая.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ, в которой Иван и Фриц — Рыжий лис побывают у Фельдмаршала

До первого снега гостили солдаты у партизан. Поправились, окрепли. Стали в путь собираться: на фронт, свою часть искать.

Как раз в это время наши войска на фронте начали большое наступление. Забегали фашисты. Засуетились. Стали свои части с места на место перебрасывать — «кулак» готовить, чтобы наступление остановить.

Получил командир партизанского отряда Алёша приказ: разведать, что за «кулак», велик ли и где его собирают?

Позвал Алёша Ивана:

— Не хотел я тебя отпускать, Иванушка. Да, видно, не удержишь солдата в лесу, как сокола на ниточке. Идите к своим на фронт. Деда-Столета даю вам в проводники. Только сперва разведайте, что за «кулак» фашисты готовят, велик ли и где его собирают.

— Ясно, — ответил Иван. — Эти сведения лучше всего в фашистском штабе добыть. В городе Инске.

Быстренько собрались солдаты в дорогу. Попрощались с партизанами. Поблагодарили за теплоту и ласку.

На вторые сутки привёл Дед-Столет солдат к городу Инску. Оставил их в овражке. А сам пошёл в город — с подпольщиками связаться.

Вернулся дед, когда уже темнеть начало. С ним пришла девушка, укутанная в старенький серый платок. Лицо её солдаты не разглядели.

— Вот, знакомьтесь, это товарищ Варя, — сказал дед.

Солдаты пожали девушке руку.

— Я вас поведу. Соблюдать полную тишину, — прошептала товарищ Варя. — Фашисты стреляют без предупреждения. Все пропуска отменены. В городе сам Фельдмаршал со своим штабом. Расположился в школе. К школе снаружи подхода нет. Всё опутано колючей проволокой. Кругом часовые с собаками.

— Плохо дело, — сказал Иван.

— Плохо, да не очень. В городе я вас передам другому товарищу. Он всё городское подземное хозяйство знает, как собственную квартиру. Спуститесь с ним под землю, в люк. И по трубам доберётесь до двора школы.

— А я вас тут поджидать буду, — сказал Дед-Столет.

— Хорошо, — откликнулся Иван, — Если к завтрашнему вечеру не придём, иди обратно в отряд. Скажи Алёше, пусть другую разведку посылает. Не медлит. Прощай.

Двинулись солдаты вслед за товарищем Варей. Перелезали через заборы, прокрадывались глухими дворами, прижимались к стенам домов.

Товарищ Варя в тёмном подъезде передала их другому подпольщику. Усатому.

Усатый сказал:

— Спустимся в люк. Выходить на улицу по одному.

Иван сел на землю, опустил ноги в люк, нащупал ступеньки из прутьев и стал спускаться.

Трубам не было конца. Солдаты проползли всего три квартала, а им казалось, что они пересекли по трубам весь Инск.

Наконец Усатый остановился.

— Кажется, здесь.

С трудом удалось открыть крышку люка. Она оказалась заваленной школьными партами.

Усатый осторожно забрался на гору парт. Внимательно осмотрел двор.

— Часовых нет.

В нескольких окнах школы, несмотря на ночь, горел свет.

Иван дал товарищам знак, чтобы остановились, а сам подполз к зданию. Большой рост позволил ему заглянуть в окно второго этажа. Вероятнее всего, именно там мог находиться кабинет Фельдмаршала.

За одним из окон он увидел того самого рыжего фашиста, который допрашивал их, когда они попали в плен.

Рыжий стоял навытяжку перед креслом с высокой спинкой.

— Начальник разведки и контрразведки, — донёсся до Ивана голос через открытую форточку, — доложил мне, что ты поймал Ивана. Потом упустил Ивана. Потом опять поймал Ивана. А оказывается, ты снова упустил Ивана. Как это понимать? Может быть, мне повесить вместо Ивана тебя?

«Это было бы неплохо», — подумал Иван.

— Господин Фельдмаршал, я клянусь, я клянусь!.. — от страха выстукивая дробь зубами, воскликнул Фриц — Рыжий лис.

— Мне не нужны твои клятвы. Мне нужен Иван, который украл моего любимого адъютанта! Тебя называют Рыжий лис, а ты, оказывается, просто рыжая курица!

— Лис, Лис, — простучал зубами Фриц — Рыжий лис.

— Если ты, наконец, не поймаешь Ивана живого или мёртвого, я собственноручно буду тебя пороть моим любимым ремнём с пряжкой до тех пор, пока ты из живого не превратишься в мёртвого.

Фриц — Рыжий лис ещё громче забил дробь зубами, хотел снова поклясться, но слова застряли в горле.

— Ты меня боишься? Это хорошо. Выпей воды, — сказал Фельдмаршал.

Фриц — Рыжий лис трясущимися руками схватил со стола стакан, выпил из него залпом.

— В-виноват, — прохрипел он. — Я непременно на этот раз поймаю Ивана, господин Фельдмаршал. Он наверняка пойдёт в разведку, раз вы начали передвижение войск. Разрешите только взглянуть на карту, чтобы знать, в каком именно районе вы создаёте «кулак». Там-то я и поймаю Ивана.

«Как бы не так», — подумал Иван и насторожился.

— Достань-ка карту из сейфа. Вот ключ.

Фриц — Рыжий лис ушёл в глубь комнаты и тотчас вернулся с коричневой папкой в руках.

— Закрой форточку. Дует, — приказал Фельдмаршал.

Фриц — Рыжий лис подошёл к окну. Иван отпрянул в сторону, прижался к стене.

Хлопнула форточка.

Больше ничего не было слышно.

Иван вернулся к товарищам. Рассказал им всё.

Решили установить за окном наблюдение и, как только свет в нём погаснет, попытаться открыть окно и проникнуть в комнату.

Вскоре наблюдавший за окном Усатый увидел, как Фельдмаршал встал с кресла, прошёлся по комнате и начал расстёгивать мундир. Потом свет погас.

Усатый спустился к товарищам.