Стрелы ярости - Энтони Ричес

Марк горестно покачал головой при воспоминании о том, как был удивлен трибун легиона, когда узнал, что тунгрийцы захватили крепость всего за десять минут, потеряв при этом лишь несколько человек. Примипил отвел взгляд от четырех центурионов, стоявших по другую сторону его стола по стойке «смирно», в изумлении возвел очи горе и снова сердито уставился на предмет их разговора. Марк с бесстрастным лицом не сводил глаз с вида за окном.

– Теперь ты изображаешь раскаяние, центурион, а о чем ты думал, когда ставил меня в дурацкое положение? Опять я позволил тебе отправиться на вылазку, и о тебе снова все говорят. Внимание, которое ты привлекаешь, ни к чему ни тебе, ни нашей когорте. Я удивляюсь, почему нас до сих пор не распяли. – Он машинально почесал свой лысый череп и повернулся к Юлию: – Конечно, трибун Антоний не слишком умен, но даже он со временем поймет, что здесь что-то не так, и спросит себя, как вышло, что римлянин служит в когорте ауксилиев.

Его заместитель пожал плечами.

– Честно говоря, примипил, его больше заботил тот факт, что у него увели из-под носа всю славу, причитавшуюся за разгром последнего оплота карветов.

Примипил на минуту задумался.

– Ты прав. Будем надеяться, что его мысли будут заняты лишь тем, как заслужить право командовать своим собственным легионом, и он не будет слишком пристально вглядываться в центуриона Корва. Ну что ж, мне пора на доклад к префекту. Вы четверо можете идти готовиться к завтрашнему походу на побережье. У меня есть сведения, что новое пополнение из Германии уже прибыло. Отправляйтесь в Арабский городок, заберите оттуда новичков, пока кто-нибудь менее достойный не сделал это раньше вас. А ты, Корв, подумай на досуге, можешь ли ты дойти до побережья и обратно, не разгромив по дороге какое-нибудь варварское племя. Свободны.

Четыре центуриона отсалютовали и, выйдя из кабинета, двинулись в сторону офицерской харчевни. Самый старший из них, коренастый седой ветеран, обнял Марка за плечи и потрепал по голове.

– Не стоит волноваться, мой юный друг, я следил за этим сопливым аристократом, как ястреб, и могу поклясться, что он не сопоставит факты. Может, пойдем, выпьем? Завтра нас с тобой ожидают новые центурии, по восемьдесят сильных тунгрийских парней в каждой. Больше не придется маршировать рядом с нашими старыми подчиненными и смотреть, как другие портят результаты наших трудов. – Он увернулся от шутливого тычка Дубна. – За исключением присутствующих, конечно.

Примипил Фронтиний в задумчивости вышел из штаба и двинулся в сторону резиденции префекта, держа в руке тяжелый золотой торк. Новый префект принял командование когортой ауксилиев менее двух недель назад, хотя место освободилось уже давно, после того как в начале лета предыдущий командующий стал во главе Шестого легиона. Пока они только начинали узнавать друг друга, хотя в будущем им предстояло тесно взаимодействовать, чтобы когорта могла успешно сражаться против повстанцев к северу от Вала. И тем не менее было в этом человеке что-то, вызывавшее у Фронтиния опасения. В отличие от предыдущего префекта, ставшего теперь легатом Шестого имперского легиона, который был в курсе секретов центуриона Корва, Гай Рутилий Скавр даже не пытался наладить отношения с примипилом.

Он кивнул стражникам, охранявшим вход в резиденцию, и ступил под прохладную тень здания, ожидая, пока неразговорчивый германец – телохранитель префекта – сходит за своим хозяином. После минутной задержки его начальник появился из дверей своего кабинета. Префект – высокий мужчина лет тридцати с худым, аскетичным лицом – был одет в простую белую тунику с тонкой пурпурной полосой на левом плече, указывающей на принадлежность к сословию всадников. Водянисто-серые глаза, контрастировавшие с черными волосами, смотрели почти что мягко, а узкое лицо с подбородком, который примипил не решился охарактеризовать как слабый, предпочтя именовать его аристократическим, выражало спокойную уверенность. Его речь свидетельствовала о хорошем образовании.

– Не хочешь составить мне компанию, примипил?

Фронтиний вошел в кабинет префекта, взял предложенный ему стакан воды и занял место напротив префекта. Комнату освещал единственный светильник, и бо€льшая ее часть оставалась в тени. Префект сел по другую сторону стола, где его лицо было наполовину освещено мягким светом, и, отхлебнув из стакана, заговорил:

– Я слышал, что наше подразделение вернулось. Полагаю, особых трудностей с усмирением местного населения не возникло, поскольку, как я слышал, раненых у нас совсем не много.

– Да, господин. Мы выполнили свою работу – ворвались в крепость и быстро покончили с ее защитниками. У нас трое убитых и полдюжины раненых, но все ранения легкие, так что перевозить их в Шумную лощину не требуется. В основном это поверхностные раны. Одному из офицеров также удалось захватить… – Примипил положил тяжелое золотое ожерелье на стол префекта и не сводил с него внимательного взгляда, пока тот разглядывал искусной работы головы быков, украшавшие концы торка, – неплохое пожертвование для погребальной коллегии.

Префект положил торк на стол и удовлетворенно кивнул, но его следующие слова неожиданно заставили Фронтиния насторожиться.

– А как насчет центуриона Корва?

– Что ты имеешь в виду, префект?

– Я сказал: «А как насчет центуриона Корва?» – подразумевая под этим, что хочу услышать, как проявил себя самый молодой из ваших офицеров во время сражения с карветами.

Фронтиний замялся.

– Центурион Корв принял активное участие в…

– Если верить моему помощнику Арминию, по крепости ходят слухи, что этот Корв за пятьсот ударов сердца сделал то, на что когорты легиона потратили бы пять тысяч. А еще неизвестно, каковы были бы наши потери, если бы туземцы успели закрыть ворота второго частокола. Вдобавок мне донесли, что некий легионный трибун опозорился при весьма впечатляющих обстоятельствах, поскольку лишился возможности вознаградить кого-то из своих центурионов за блестящее завершение кампании. Возможно, это сошло бы за обычные военные байки, но я читал дневник когорты, примипил Фронтиний. – Он ненадолго умолк, изучая Фронтиния спокойным взглядом немигающих серых глаз. – Судя по записям, этот твой Корв принимал участие во всем, что происходило с когортой в последние полгода. Полагаю, он настоящий герой в глазах своих товарищей, не говоря уже о солдатах.

На несколько секунд в воздухе повисла напряженная тишина, а потом префект заговорил снова:

– Когда я читал отчеты о боевых операциях, в которых участвовала когорта с начала кампании, у меня возникло два вопроса, примипил. Во-первых, меня интересует, как один человек нанес такой урон планам противника…

– Он командовал центурией разведчиков, префект, поэтому всегда оказывался…

– И, что еще важнее, примипил, мне хотелось бы знать, как такому блестящему молодому центуриону удавалось избегать внимания старших офицеров, которые, прослышав о его талантах, не захотели поближе с ним познакомиться. Думаю, ты понимаешь, что я не мог оставить без внимания столь важные вопросы, касающиеся моей когорты, тем более что мой долг – обеспечить ее полную преданность императору.

Примипил уже раскрыл рот для ответа, но префект остановил его взмахом руки.

– Не торопись, примипил. Есть еще один вопрос, который меня сильно занимает. Предлагаю тебе хорошенько обдумать свои слова, поскольку от них зависит твое дальнейшее пребывание на этой должности. Мне хотелось бы знать, почему один из офицеров когорты, которой мне доверено командовать, разыскивается фрументариями[1] как изменник трону?

Потрясенный Фронтиний не нашелся, что ответить. Лицо префекта потемнело от гнева.

– Ты считаешь меня дураком, примипил? Он, несомненно, римлянин, но его имя – Марк Трибул Корв – явно вымышленное, а его ловкость и умение обращаться с оружием говорят о том, что он не меньше десяти лет учился у лучших учителей. Между прочим, я слыхал, что сын сенатора Аппия Валерия Аквилы прошел прекрасную школу военных искусств. А самого сенатора, человека знатного и влиятельного, в начале этого года пытали, а потом казнили за измену. Сына готовили к поступлению в преторианскую гвардию, и его учителями были гладиаторы, служившие в доме его отца. Известно, что юношу под надуманным предлогом отправили в Британию за несколько недель до того, как отец испустил дух в руках имперских дознавателей. А его сын исчез бесследно. Его два раза пытались убить, но дело закончилось смертью совсем других людей. Предположительно, этот юноша, Марк Валерий Аквила, примерно одних лет с вашим Трибулом Корвом, пользовался поддержкой кого-то из местных военачальников. В его укрывательстве подозревали бывшего легата Шестого легиона Солемна, но тот был настолько беспечен, что позволил врагу завладеть орлом своего легиона и лишить себя жизни на поле сражения. Полагаю, легату Солемну повезло: его смерть была быстрой и почетной.