Наследник пиратов - Пол Стюарт

Поначалу карьера Ившема шла в гору, его даже перевели в специальный отдел, где разрабатывались такие приборы, о каких вы, наверное, и не слыхивали.

Взять хотя бы механические кресла (сделанные по заказу морского пароходства специально для «Гармонии»). Или сверхсекретную летающую модель лошади, созданную самим стариком Крейном. В этом отделе у Эдварда и начались неприятности.

Он никак не мог удержаться от того, чтобы не добавлять свой собственный штрих в любое чужое изобретение. И если некоторые из них еще были к месту, то другие едва не натворили бед. К примеру, те же самые механические кресла стали то и дело подпрыгивать, отчего однажды во время морского круиза Митси, спаниель королевы Риты, чуть не вывалился за борт.

Эдварда, понятное дело, вызвали в кабинет начальника, где старик Крейн и его сын Теодор взяли с него обещание не совершенствовать что-либо без разрешения сверху. Теодор, нужно сказать, благодушно относился к Эдварду, поскольку сам был изобретателем и ценил смекалку в других. Но и он понимал, что во всем нужно знать меру.

И хотя Эдвард клятвенно обещал поумерить пыл, он не смог побороть соблазн. Он уже давно отошел от примитивного изобретательства и всерьез увлекся механикой.

А механика такая наука, где инженерное мастерство напрямую соприкасается с волшебством. Многие изобретатели не верят в нее, другие не верят, что она годится для практических целей. Но Эдвард пылал энтузиазмом и продолжал эксперименты с мистическими болтами, самозакручивающимися шурупами, сверхэмоциональными книжными полками и невидимыми фонарными столбами. Большинство этих изобретений было бессмысленной чепухой, но иногда Эдвард добивался ошеломляющих результатов. Например, его ручка с автоматической проверкой правописания пользовалась большим успехом у двоечников, а накладное ухо для слабослышащих вообще было настоящим чудом…

Но наряду с блистательными достижениями случались и горькие провалы. Так, например, здравомыслящий чайник зачастую мыслил отнюдь не здраво, подвергал себя жесткой критике и от отчаяния взрывался прямо на плите.

Эдварда вежливо попросили уволиться по собственному желанию, его блестящая карьера рухнула как карточный домик. Теодор очень сочувствовал бедняге, но старик Крейн был непреклонен. Упрямый изобретатель остался без работы.

И все же Теодор принял участие в судьбе Эдварда. Он порекомендовал Ившема молодому исследователю Финеасу Пепперу, который как раз искал талантливого инженера для очередного проекта. Финеас пришел в восторг от соратника и тут же предложил ему реконструировать воздухоплавательный зимний экипаж Марк II производства «Крейн и Сыновья» для своего первого полета.

Глава 4

«Светлячковый вестник» сообщает своим читателям, что в семье предпринимателя Г. Ласкомба — специализирующегося на производстве зонтов — назрел скандал.

Наследник империи зонтиков Теодор Ласкомб поджег брюки своего учителя химии, сушившиеся во дворе частной школы. Молодому Ласкомбу пришлось не только отбиваться от разъяренного преподавателя, но и выстоять под ливнем упреков своих влиятельных родственников. Мы внимательно следим за дальнейшим развитием криминального таланта столь многообещающего учащегося.

Хьюго никогда не видел ничего удивительнее морской антикварной лавки Нептун. В маленькой лачуге Харви и Сарви было полным-полно всякого скарба, и мальчик то и дело спотыкался о какое-нибудь ведро или бился головой о подвешенный к потолку ковшик. Но когда он спустился по лестнице вслед за Дейзи и Лили Нептун, его взору предстало удивительное зрелище.

Повсюду, куда ни погляди, красовались удивительные вещицы — челюсти огромных рыб, ракушки всех размеров и форм, мебель, вырезанная из причудливых коряг, выброшенных на берег волной.

На стене, как охотничьи трофеи, были развешаны ростры кораблей, якоря, гарпуны, корабельные фонари, рыбацкие поплавки и сети.

Столики и серванты ломились под тяжестью пушечных ядер, разноцветных кораллов и длинных связок акульих клыков. На полу лежали якорные цепи, вдоль стен стояли кованые сундуки с затейливыми орнаментами. Дейзи и Лили в длинных платьях на удивление легко маневрировали между ними.

— Добро пожаловать в морскую антикварную лавку Нептун, — провозгласила Дейзи, присаживаясь за невысокий столик и снимая с полки чайник с изображением якоря на крышке.

— Я не могу даже словами передать, как мы с сестрой рады видеть тебя, дорогой. — Лили усадила Хьюго на ближайший сундук, а сама устроилась рядом с Дейзи. — Знаешь, — она протянула ему чашку, на которой, как и на чайнике, был изображен якорь, — все, что когда-то потонуло в море, либо относит к дальним берегам, либо погружается на дно, либо возвращается в родные края… — Она внимательно посмотрела на мальчика из-под зеленых очков. — Давай, Хьюго, пей чай, пока он не остыл.

Хьюго сделал большой глоток сладкого чаю и почувствовал, как по телу от кончиков ушей до кончиков пальцев ног растекается тепло.

Он сделал второй глоток, и щеки запылали румянцем. Никогда прежде он не пробовал такого вкусного чая. Силы снова к нему вернулись. Он не заметил, как осушил чашку до дна, а Дейзи уже наливала ему новую.

— Камомилло готовит чудный тонизирующий чай, — улыбнулась Дейзи. — «Взбодри меня» всегда действует изумительным образом, дорогой.

Мальчик улыбнулся в ответ.

— Мне показалось, что вам знакомо мое имя. — Хьюго заерзал на сундуке. На выпуклом орнаменте сидеть было не слишком удобно. — Мы родственники?

Сестры Нептун многозначительно переглянулись.

— В какой-то степени. — Лили приподняла подол платья и взмахнула блестящим хвостом.

Хьюго вскрикнул:

— Вы русалки!

— Да, — улыбнулась Лили. — И крестные твоей мамы.

— Почти феи, только с плавниками, — подхватила Дейзи.

— Моей мамы! — Хьюго проглотил вставший в горле комок. — Расскажите мне о ней. Я ведь ее совершенно не помню. Их с папой съели белые медведи, а меня спасли Снежные Великаны и отдали на воспитание пастухам…

— Белые медведи? — выдохнула Лили, и из глаз ее брызнули слезы, это было видно даже через зеленые очки.

— Снежные Великаны? — Дейзи сняла очки и вытерла заплаканные глаза. — Мы знали, что произошло что-то ужасное. Опасались худшего. Просили ее остаться… Но она нас не слушала. Упрямая, точь-в-точь Уилфред, ее отец… И теперь, спустя столько лет…

Лили сгребла Хьюго в охапку и крепко-прекрепко обняла.

— Да, Филлида была упрямой, — всхлипнула она. — А еще красивой, храброй и обожала всякие интересные истории…

— Как и твой дедушка, — вставила Дейзи.

Лили еще крепче прижала к себе Хьюго.

— И она очень-очень любила тебя.

Хьюго посмотрел на Лили Нептун и увидел в ее очках свое отражение.

— Почему вы так думаете? — спросил он севшим голосом.

В глазах Лили снова заблестели слезы. Она выпустила мальчика из объятий и подняла с пола ковер, свернутый в рулон.

— Вот почему, — сказала она.

Заоблачные овцы

Жил-был когда-то на белом свете молодой пастух по имени Лемиик Делл. Его скромная хижина стояла высоко в горах Ранду Куш, где трава была сладкой, а воздух удивительно прозрачным. В тех краях он пас стадо заоблачных овец.

Может быть, некоторые не знают, что заоблачные овцы невеликого роста. По правде говоря, они не больше морской свинки, но вот выглядят точь-в-точь как обычные овцы. Шерсть заоблачных овец вьется пышными кольцами, может быть, потому, что питаются они только голубой высокогорной травой. И название свое овцы получили за то, что издалека и даже вблизи очень похожи на пушистые облака на голубом небосклоне.

Стадо Лемпика Делла было одним из самых лучших в горах Ранду Куш, и шерсть его овец ценилась на вес золота. Нужно сказать, что заоблачные овцы такие легкие, что почти парят над землей, поэтому главная задача пастухов — защитить своих крошек от сильного ветра. Вот почему вместо посоха они носят с собой сачок, похожий на тот, каким ловят бабочек.

Шерсть заоблачных овец слишком ценная, чтобы шить из нее кафтаны да шали. Нет, ткачихи Ранду Куш прядут из нее великолепные, почти волшебные, ковры-самолеты.

Лемпик Делл мог похвастаться не только лучшим стадом заоблачных овец, но и красавицей женой, лучшей ткачихой в округе. Может быть, некоторые не знают, что ковры-самолеты исключительно редки, потому как на один ковер надо много шерсти, да и мастерица должна быть искусной.

Многие ткачихи вплетают в ковер лишь по ниточке заоблачной шерсти, и уж почти никто не делает ковров, состоящих наполовину из драгоценной пряжи. Жена Делла Нина была исключением. Однажды она даже соткала ковер-самолет из стопроцентно заоблачной овечьей шерсти. Пожалуй, это был единственный ковер в своем роде.