Дорога в никуда. Часть вторая. Под чёрными знамёнами - Виктор Дьяков

  Лиза, вновь оказалась в одиночестве, скучающе посматривала по сторонам, походя отмечала достоинства и недостатки танцующих, как внешность, так и умение вальсировать, как мужчин, так и женщин...

  - Позвольте представиться мадмуазель, хорунжий Василий Арапов,- рядом с ней стоял перетянутый ремнями коренастый молодой офицер с щегольскими усами, в до зеркального блеска начищенных сапогах. Он смотрел на нее самоуверенным, наглым взглядом.- Вы позволите пригласить вас на тур вальса?

  Его грамотная учтивая речь не соответствовала глазам, "горящим" и явно раздевающим ее. Тем не менее, изождавшаяся кавалера Лиза как загипнотизированная подала руку. Офицер крепко обнял ее за талию и сразу энергично закружил. Он танцевал очень уверенно, хоть чувствовалось, что давно не имел практики. И держал он ее так, словно свою собственность. Лиза даже почувствовала неведомое ей ранее волнение и какое-то подспудное чувство страха, опасности.

  - Позвольте вас спросить, барышня, откуда вы знаете Решетникова?- задал неожиданный вопрос хорунжий, когда музыка временно смолкла, и он сопроводил Лизу, на место ее "дислокации"...

  Вскоре и город, и область почувствовали, что такое Анненков и его "партизаны". Они энергично принялись "помогать" местным властям восстанавливать "законность и порядок". Отряды анненковцев рассылаемые во все стороны, творили суд и расправу, восстанавливали власть по подобию старой царской, от которой уже все успели поотвыкнуть. Но до Бухтарминского края было и далеко, и в условиях наступавшей зимы очень трудно добраться, по обледенелым, постоянно заметаемым снегом горным перевалам и серпантинам. Там все оставалось по-прежнему, в зыбком равновесии. Но там не лилась кровь, не реквизировали, не грабили, не пороли, не насиловали.

  У Лизы Хардиной началось нечто вроде романа с хорунжим Араповым, сочетавшим некое подобие благородных манер с откровенным хамством. Ипполиту Кузмичу сразу не понравился ухажер дочери и он, благо почта теперь работала исправно, поспешил написать письмо Тихону Никитичу с просьбой охарактеризовать этого выходца из Усть-Бухтармы, Василия Арапова.

ГЛАВА 3

  После торжественной встречи в Семипалатинске, Анненков решил, пока не закончилась навигация на Иртыше, посетить центр 3-го отдела Сибирского казачьего войска Усть-Каменогорск. Именно налаживание взаимодействия со штабом отдела и было основной целью его визита. Для быстрого развертывания его отряда в Партизанскую дивизию необходим приток "свежей крови". И именно в городах, станицах и поселках Иртышской, Бийской и Бухтарминской казачьих линий намеревался он навербовать большую часть личного состава своих новых полков. В Усть-Каменогорске он собирался оставить свою вербовочную комендантскую команду, по образцу тех, что уже функционировали в Омске, Павлодаре, Барнауле и Семипалатинске. И еще одну задачу собирались решить атаман и сопровождавшие его контрразведчики - инспекция уст-каменогорской крепостной тюрьмы, так называемого "Южно-Сибирского Шлиссельбурга". До Анненкова дошли слухи, что режим содержания в тюрьме чрезмерно либеральный и там спокойно пережидают "ненастье" большое количество активнейших большевиков, членов Усть-Каменогорского и Павлодарского Совдепов. Местные коммунисты вообще сидели уже с июня месяца, и над ними до сих пор не только не произведено суда, но даже не предъявлено никакого обвинения. Согласовав свои действия с командиром 2-го степного корпуса генералом Матковским, он вызвался по обыкновению быстро и решительно навести должный порядок, заодно показать, и городской управе, и штабу 3-го отдела, как надо не мешкая карать врагов России.

  Когда атаман со своими людьми на пароходе прибыл на Верхнюю пристань Усть-Каменогорска, его встречали с той же пышной торжественностью, как и в Семипалатинске, с музыкой, хлебом-солью. Колокола Покровского собора и крепостной Троицкой церкви оглашали все окрестности о прибытии белого героя. Впрочем, для сидящих в крепости большевиков гудение прямо над их головами набатных колоколов, слышалось как похоронный звон - все уже знали крутой нрав молодого атамана, и в том, что он посетит самую большую тюрьму Южной Сибири ни у кого не было ни малейшего сомнения...

  В этот день занятия в усть-каменогорской женской гимназии, как и во всех других учебных заведениях города отмененили. Учеников и учениц, всех в форменной одежде вывели на Верхнюю пристань встречать пароход "Монгол", на котором прибывал Анненков. Внешне воспитанниц двух главных женских учебных заведений города, частной гимназии и казенного Мариинского училища, отличить было трудно. И у тех и у других форменная одежда состояла из коричневых платьев с черными фартуками по будням и белыми по праздникам, ботинок с галошами, зимой валенок, которые перед занятиями снимались и хранились в специальных помещениях. Да и занятия в обоих заведениях проводились в одну смену и начинались с обязательного чтения молитв. Тем не менее, основанное ещё в 1902 году Мариинское училище, или как его ещё называли, прогимназия, было всего лишь начальным училищем. А вот функционировавшая с 1914 года гимназия являлась единственным в уезде средним учебным заведением. Если в "Мариинке" учились дочери мещан, ремесленников, рядовых казаков, небогатых золотоискателей, мелких торговцев и также мелких чиновников, то в гимназии, где плата за обучение превышала символическую "мариинскую" во много раз, существовал определенный социальный ценз. Здесь учились только дочери именитых людей города и уезда: высших гражданских чиновников, купцов не ниже 2-й гильдии, офицеров, станичных атаманов и прочих казаков, занимающих ответственные офицерские и приравненные к ним должности.

  Дашу Щербакову принятли в гимназию как обер-офицерскую дочь. Оплата обучения и съемная квартира для дочери стоили Егору Ивановичу немалых денег, но как говорится, назвался груздем... изволь соответствовать. Тем не менее, дочь он не баловал и денег собственно на ее нужды выдавал сравнительно немного. А ведь для нее, станичной девочки, в городе слишком много соблазнов: и кинематограф, и платные качели в городском саду и всякие кондитерские вкусности, не говоря уж о спектаклях в Народном доме гастролирующих актерских трупп... Таким образом, жить Даше вдали от дома, да ещё с учетом большой инфляции приходилось крайне экономно. Это не могло не нервировать девушку, видевшую как одеваются и увешиваются драгоценностями вне гимназии ее одноклассницы, прежде всего купеческие дочки, чьи папаши умудрялись богатеть даже в условиях, когда казалось, все вокруг катастрофически беднеют и разоряются. Ей же даже в городской кинематограф "Эхо" приходилось ходить всё в том же гимназическом платье.

  На встречу Анненкова гимназисток разделили на две группы, на тех, у кого имелась нарядная верхняя одежда: пальто, накидки, шляпки, новые ботинки с галошами... их отправили на Верхнюю пристань, присутствовать на торжественной встрече. Другие, у которых такого "выхода" не было, должны прислуживать на банкете в честь атамана тем же вечером в здании городского дворянского собрания. Даша, увы, попала в среде прочих не очень состоятельных, или, как и она, происходивших из дальних станиц гимназисток... попала в "прислуги". Если бы Усть-Бухтарма находилась не так далеко, хотя бы как станица Новоустькаменогорская, что напротив города на другом берегу Иртыша, или Уваровская, до которой тоже рукой подать... А до ее станицы за сто сорок верст через горные перевалы не поедешь, чтобы переодеться. Обижаться на отца, за то что не позволил ей привезти с собой весь "гардероб", в котором было и неплохое пальто, и новые ботинки и несколько платьев? У Егора Ивановича нашлось свое объяснение: ты Дашка едешь в город учиться, а не красоваться, вот и учись, а все остальное потом, как выучишься.

  Возмутиться гимназисткам, попавшим в "прислуги", дозволялось только про себя, вслух не пожалуешься, дескать, как это так, мы офицерские или даже дворянские дочери будем прислуживать на банкете, в фартуках, с подносами, а здесь же какие-то жены и дочери купцов-ворюг, будут в платьях декольтированных, золоте и бриллиантах танцевать... Что ответит классная дама, или сама начальница гимназии, яснее ясного: а кого же ещё на такое мероприятие привлечь, где будут присутствовать сам атаман Анненков, руководство 3-го отдела, городской управы? Вы же самые верные, надежные, не этих же плебеек из "Мариинки" ставить. Там такие варначки встречаются, отравят дорогих гостей или бомбу бросят...

  На банкет явились все "сливки" местного общества: купцы, золотопромышленники, горные инженеры, руководство городской управы, земское уездное чиновничество, ну и, конечно, военные. Офицеры гарнизона в парадной форме, женщины, снимая верхнюю одежду, оставались в бальных платьях. Званый ужин удался на славу. Соскучившаяся по празднествам и веселью "чистая" публика ела, пила и танцевала. Тон, конечно, задавали жены золотопромышленников и горных инженеров, как правило, статные, прекрасно одетые. Веселились настолько искренне, раскованно, что у атамана и сопровождавших его офицеров настроение явно поднялось - они никак не ожидали встретить в этом маленьком уездном городишке такое богатое и оптимистически настроенное общество. Анненков, увидев обилие бриллиантов, золота, жемчуга, изумрудов, что блестели в виде ожерелий, серег, пряжек, гребней, брошек, крестиков... на местных дамах, в виде запонок и часовых цепочек у местных купцов, горных инженеров, чиновников. Он сразу почувствовал, что пожалуй и здесь сумеет разжиться деньгами на формирование своей дивизии.