Мастер гендзюцу: проснись, если сможешь - Эпсилон Тукана
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Они сделали первый шаг, — громко воскликнул беловолосый Яширо. — Теперь наша очередь. Пора поставить на место деревню. Мы покажем им мощь Учиха.
— Давайте… — заговорил Итачи, стараясь перекричать толпу и вкладывая вес в каждое свое слово. — Давайте не будем делать поспешных выводов!
Гам немного поутих. В узких глазах Яширо вспыхнул шаринган.
— Что ты сказал, щенок?
— Не нужно. Торопиться. С выводами. Неизвестно, кто стоит за всем этим. Вы же обвиняете деревню без суда и следствия. Это может привести к непоправимому…
— Ты открыто выгораживаешь деревню, не так ли?
— Все должно быть правильно. Я никого не…
— Учиха Итачи! — неистовый рев Яширо заставил умолкнуть все собрание. — На чьей ты, черт возьми, стороне? Или мы собираемся отправить в Анбу предателя?
— Яширо, — одернул подчиненного Фугаку.
Но тот не слушал.
— Я жду ответа! Чей ты союзник, Учиха Итачи?
Глаза налились чакрой. Красный мир поплыл перед глазами.
— Это очевидно, разве нет? — ответил Итачи. — Я ведь Учиха.
****
На дне ущелья тихо шелестела река Нака. Шисуи ждал его на старом месте, сидя на валуне. Лицо друга было непривычно серьезным. Итачи привалился спиной к камню и, запрокинув голову, посмотрел на звездное небо.
Они молчали достаточно долго, пока Шисуи не сказал:
— Не нравится мне все это.
Итачи продолжал смотреть на звезды.
— Я очень хорошо понимаю твои чувства, — продолжал Шисуи. Он говорил о стычке Итачи и Яширо на собрании. — Но наш клан на это, к сожалению, не способен. Ты хочешь, чтобы все было правильно, хочешь, чтобы клан и деревня наконец обрели взаимопонимание, и я тоже от всего сердца желаю именно этого. Но они ослеплены ненавистью.
— О чем только думает отец?
— Это все Яширо подливает масла в огонь. Он лидер группы, выступающей за мятеж.
— Какие же они… — Итачи задохнулся, не подобрав нужных слов.
Душу распирало от возмущения и отчаяния. Клан Учиха, подобно взмыленной лошади с зашоренными глазами, несся к обрыву, не сознавая, что впереди только тьма. Новые войны, новые смерти.
Не так давно закончилась Великая Война, страны всеми силами старались сохранить хрупкий мир. А восстание клана повергло бы всех в новый кровопролитный хаос. На ослабленную гражданской войной деревню нападут соседи, и велика вероятность, что из этой передряги уже не выберется никто. Неужели они не понимали этого? Они хотели вновь терять своих близких? Слишком самодовольные, слишком уверенные в собственной силе, опьяненные мнимым могуществом. Учиха были слепы. Раздираемые ненавистью, притесняемые… Итачи понимал их. Но трудно было решить, кто был больше виноват в расколе между Конохой и кланом. В равной мере вина лежала и на тех, и на других, но каждый считал компромисс проявлением слабости и упрямо не шел на уступки.
— Они живут в своем собственном замкнутом мирке, — грустно сказал Шисуи. — Только мы с тобой можем смотреть со стороны и видеть полную картину. Я — как джонин Скрытого Листа, а ты в будущем — как Анбу. Мы должны что-то сделать. Эти убийства…
У Итачи кольнуло в груди при воспоминании о вчерашнем сне.
— Ты тоже думаешь, что в этом замешан Лист?
Шисуи покачал головой.
— Я не знаю. Но если не разобраться в этом как можно скорее, то все закончится очень плачевно. Клан не станет терпеть. Новые убийства — и Учиха осатанеют.
Друг был прав. Им стоило во всем разобраться самим. Отец искал ночного посетителя и ни за что не принял бы идею с гендзюцу, потому что принять ее, значило опорочить репутацию Учиха. В то время как Яширо только и ждал повода, чтобы обвинить деревню и начать восстание.
— Шисуи… — начал Итачи.
Друг повернул к нему лицо. Повязка врезалась в его лохматую прическу, в свете луны блеснул протектор.
Итачи колебался. Как же ему объяснить?
— Скажи, можно ли наложить гендзюцу на расстоянии на нескольких человек сразу? Причем так, чтобы оба попали в одну иллюзию?
Шисуи нахмурился. Его брови съехались, образовав на переносице складку.
— Ничего себе. Откуда такие мысли?
Итачи прикусил губу и отвернулся.
— Я даже боюсь предположить, как тебе это вообще пришло в голову.
Итачи взглянул на друга. Шисуи задумчиво смотрел перед собой в землю. В лунном свете выделялся его четкий профиль.
— Смысл гендзюцу в том, чтобы дезориентировать противника. Подменить ощущения его органов чувств и сделать это настолько искусно, чтобы подмены он не заметил. Но это применяется к каждому сопернику в отдельности. Объединить несколько чужих сознаний в одной иллюзии? Каким образом?
Итачи задумался. Конечно, Шисуи прав. Но в себе он тоже был уверен.
— Ты считаешь, что Текка и Инари были пойманы в гендзюцу? — понял Шисуи.
Итачи кивнул. Над обрывом повисло молчание.
— Итачи. Что произошло? — Шисуи чувствовал, что ему что-то не договаривают. — Ты ведь знаешь. Я никогда не предам тебя.
Друг легко ткнул его кулаком в грудь. Итачи слабо улыбнулся, но улыбка тут же погасла на лице.
— В ту ночь, когда умер Текка, я видел его во сне.
Он рассказал все от начала до конца. Все что видел или чувствовал. Вывалил все свои сомнения, впечатления, догадки, тревоги. С каждым словом Шисуи все больше мрачнел. Рассказ озадачил его. Кажется, друг был сбит с толку так же, как и сам Итачи. Он беспокойно блуждал взглядом по земле, переваривая услышанное.
— Как, ты говоришь, она сказала? «Я не рассчитывала на двоих»?
— Именно так. Ты тоже обратил внимание?
— Да. Значит, изначально не было и речи о совмещении нескольких сознаний в одной иллюзии. Ты попал
