Мастер гендзюцу: проснись, если сможешь - Эпсилон Тукана
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тьма распахнулась и приняла его в себя целиком.
****
Лишь только сознание нащупало ход наружу, как Шисуи мигом вскочил на кровати. Рядом сидел Итачи, и Шисуи охватило дежавю. Он так уже просыпался недавно, и сейчас в хаосе мыслей не удавалось сосчитать количество подобных эпизодов. Может, всего лишь один. А может, десятки…
Из окна в палату лился яркий солнечный свет. Белоснежный пододеяльник слепил глаза. Шисуи прищурился. Итачи спокойно наблюдал за ним, не торопясь ничего объяснять. Немного успокоившись, Шисуи спросил:
— Уже день?
— Тебя нашли в коридоре без сознания, — пояснил наконец товарищ. — И ту девушку тоже. Кирэй, кажется.
— И что это значит?
— Не уверен, что тебе понравятся новости.
— Не томи!
— Мэйсы этой ночью не стало.
— Что… что ты имеешь в виду? Она умерла во сне?
— Можно и так сказать.
Спокойный голос Итачи казался немного пугающим на фоне того, о чем он рассказывал. Но это же был Итачи. Шисуи знал его достаточно хорошо. Заставить это юное дарование изъясняться иным тоном было просто невозможно.
— Она не просто умерла во сне, — добавил Итачи. — Ей в этом помогли.
— Кто?
Шисуи затаил дыхание. Итачи пожал плечами.
— Официально — неизвестно. Неофициально… сам догадайся.
Шисуи сжал кулаки.
— Ид-диоты, — с чувством выдохнул он. — Какие же они… Сами себя подставляли. Сами себя…
Впрочем, помимо злости на соклановцев он также ощущал и облегчение. Это было нехорошо — думать так, желать кому-то смерти. Но клубок вины, разрывавший его совестливое сердце, со смертью Мэйсы размотался сам собой.
— Ей так будет лучше, — пробормотал он глухо, убеждая то ли Итачи, то ли себя самого.
Но Итачи очевидно думал о другом. Все время его внутренних терзаний он, не моргая, глядел на ослепительно белое одеяло и о чем-то упорно размышлял.
— Шисуи, как думаешь… Что теперь стало с тем миром? Со смертью Мэйсы он… просто исчез?
— Хороший вопрос. Думаю, да. Она же…
Шисуи стал искать ответы на вопрос Итачи и сам призадумался.
Со смертью обладателя гендзюцу должно было исчезнуть, поскольку творить его больше было некому. Но что, если…
— Как бы там ни было, — возразил Шисуи сам себе, только вслух. — Даже если то измерение существует независимо от того, жива Мэй или мертва, она была единственным посредником между тем измерением и реальностью. Все кончено, Итачи.
Эпилог
Ино все-таки удалось уговорить отца переместить тренировки с той солнечной полянки в тенистую рощицу. Вместо горячего камня, приятно греющего зад, новое местечко могло похвастаться лишь сырой гниющей колодой, в рыхлых дырах которой копошились жирные слизняки, но Ино решила, что способна с этим смириться. Глядеть на то, как физиономия Хибари с каждой тренировкой становится все краснее и краснее и начинает шелушиться от солнечных ожогов, было неприятно, и Ино возмущало, как этого не замечает папа.
Она сама приняла это решение и была готова к последствиям. Да и на колоде еще рос мягкий мох. По нему приятно было водить пальцами. Если только под них не попадали слизни.
Хибари снова промахнулся. Отец сидел на корточках перед его неуклюже распластавшимся телом, а Ино взволнованно следила за часами. Раньше ей казалось, что без нее и часов вполне можно обойтись, но тот странный случай с Хибари окончательно убедил Ино в том, что труд ее важен и необходим окружающим.
Секундная стрелка завершила последний допустимый оборот и полезла дальше в запрещенные временные дебри. Ино тревожно поглядывала то на циферблат, то на обгоревшее лицо Хибари. Она волновалась. Помимо одержимости Саске-куном и соперничества с широколобой, в ее сердце находилось еще и место для заботы об окружающих. Хибари мог быть старше, но для почти шестилетней Ино это никогда не было аргументом. В каких-то мелочах он казался совсем ребенком.
Стрелка замкнула полноценный лишний круг, и Ино позволила себе протяжный тоненький вопль:
— Па-ап!
