Журнал «Вокруг Света» №07 за 1981 год - Вокруг Света

Кубинское мороженое славится давно, но масштабы его производства в прошлом несравнимы с нынешними. Довольно сказать, что перед революцией на Кубе знали всего двенадцать сортов мороженого, а сейчас больше шестидесяти! (И в научно-исследовательском институте постоянно разрабатываются новые.)

Это была идея Фиделя Кастро — создать целое объединение по производству мороженого, поставить его на научную основу. На острове работают девять больших хладокомбинатов. Мороженое — один из популярнейших продуктов, производимых на Кубе. Необходимое сырье, которого нет на острове (а даже в самом простом мороженом не меньше восьми-девяти составных частей), импортируется из Вьетнама (анис), из СССР (масло, сливки, виноград), из Канады (грецкий орех), из Испании (дыня), из Мексики (какао)... Многие специалисты считают кубинское мороженое лучшим в мире, а я, все-таки лишившийся голоса после первого посещения «Коппельи», в этом теперь не сомневаюсь.

«Что есть у Гаваны! Революция!»

Множество людей, в том числе и безымянные незнакомцы, встреченные на улицах, помогали мне знакомиться с Гаваной. Но более всего я признателен трем людям — подлинным знатокам истории и современной жизни кубинской столицы.

Директор городского музея Эусебио Леаль внешне похож на дирижера — порывистыми, неожиданными жестами, одновременно и внимательным и отрешенным взглядом. Он разговаривает с вами, рассказывает интереснейшие вещи, слушает внимательно, но вдруг по какому-то едва уловимому признаку вы чувствуете, что слышит он уже что-то другое, далекое от всего окружающего. Потом вздрогнет еле заметно и снова возвращается на землю. Леаля знает весь город, и никто никогда не видел его праздным: то он мчится на заседание Общества охраны памятников, то собирается на раскопки в провинцию Орьенте... Слушают его всегда с огромным удовольствием — память уникальная, помнит, кажется, все события, даты, имена, рассказывает так, будто сам пережил и участвовал во всем, что произошло за пять последних веков на Американском континенте.

Энрике Капабланка, племянник выдающегося шахматиста, довольно плохо играет в шахматы, хотя дядя с четырех лет пытался пристрастить его к игре своей жизни. Но Энрике посвятил себя искусству. Живопись, графика, скульптура, архитектура... Сейчас он архитектор Старой Гаваны. Черноусый и черноволосый, лицо худое, точеный нос и крепкие скулы, тонкие длинные пальцы.

Начальник управления музеев, главный художник Гаванского музея изобразительных искусств Хосе Линарес во многом непохож на кубинца: сдержан, хладнокровен, подчеркнуто пунктуален. О себе рассказывает весьма неохотно — тоже черта отнюдь не кубинская. После окончания университета решил посвятить себя охране, восстановлению памятников истории и архитектуры острова, созданию новых музеев... — Нам надо во что бы то ни стало сохранить национальную культуру, традиции, народные обычаи, оставленные нам дедами,— говорил мне Линарес — У кубинцев нет в этих понятиях той четкости и определенности, как, например, у англичан или французов. Что ни возьми — архитектуру, живопись или музыку,— во всем удивительное, единственное в своем роде смешение европейских, африканских и даже азиатских корней, которые теперь уже неотделимы друг от друга. А мало ли «гениальных» идей было! Предлагали даже снести все или почти все, что создано старым режимом. Разрушить, взорвать, и тут же должен был вырасти из руин чуть ли не сам собой «лучезарный город», город будущего. То, что эти «гениальные» идеи не воплотились в жизнь, свидетельствует о духовной силе народа и лучшей части кубинской интеллигенции. Сохранить мы сохранили,— улыбается Хосе,— однако требуются еще годы и годы упорного труда. Но кое-что мы уже доказали миру и верим в будущее. Часто я вспоминаю слова Виктора Гюго, которые он написал в непростые для Парижа времена: «У Рима больше величия, у Трира больше старины, у Венеции больше красоты, у Неаполя больше прелести, у Лондона больше богатства. Что же есть у Парижа? Революция!» — и отношу их к Гаване.

— Перед нами сейчас две главные задачи,— вторит Линаресу Энрике Ка-пабланка,— сохранить нынешнюю Гавану и решить проблему с жильем. Ведь наш город — один из крупнейших в Латинской Америке, в нем проживает больше одной пятой всего населения острова. А положение, особенно в старой части Гаваны, прямо скажем, тяжелое: в домах давней постройки очень трудно с водой, вообще с коммунальными услугами...

Сравнительно недавно утвержден новый план реконструкции Гаваны, рассчитанный на двадцать лет. Так как город застраивался стихийно, сейчас невозможно четко определить даже общий центр. Есть административный, культурный, торговый центры, и все они удалены друг от друга. Прежде всего необходимо привести Гавану к какой-то системе. Многие дома старой части, не представляющие архитектурной ценности, назначены на слом. Остальные будут ремонтироваться. Недавно я был в Ленинграде и беседовал с вашими архитекторами. Меня заинтересовал план реконструкции района, воспетого Пушкиным в поэме «Домик в Коломне»,— внешне дома почти не изменятся, а внутри будут созданы все современные удобства.

Гавана не только расширяется, но и растет вверх. Это сложная проблема. Такое строительство требует внимания и, я бы сказал, огромной осторожности архитектора. Даже не небоскреб — просто многоэтажное здание, построенное непродуманно, может испортить весь вид, нарушить масштабы. Кроме того, на Кубе есть и еще одна трудность для строительства высоких зданий — жара. Если отгородиться от морских ветров, то дышать на улицах станет нечем. Нам очень помогают архитекторы и строители из социалистических стран, особенно из Советского Союза. Когда Старую Гавану объявили историческим памятником, охраняемым государством, когда стало известно, что ЮНЕСКО намерена оказать помощь в реставрации, на острове был чуть ли не национальный праздник...

О прошлом для будущего

С Эусебио Леалем мы предприняли поход по гаванским музеям и начали с музея оружия. Он расположен в древнейшей крепости де ла Фуэрса — крепости Силы, строившейся двадцать лет — с 1557 по 1577 год. Музей был открыт здесь в год четырехсотлетия Кубы.

...Заскрипели толстые ржавые цепи подвесных мостов, мелкая рябь побежала по бурой воде защитного рва. «Херальдия» резко развернулась плечом к северу...

Леаль заметил мой взгляд, устремленный на этот знаменитый флюгер на самой высокой башне крепости, и остановился на мосту.

— Да, да... Вы наверняка много раз видели «Херальдию». Это символ Гаваны. Первая известная кубинская скульптура. Ее прообраз точно неизвестен. Я не большой любитель легенд, вернее сказать, мало им верю. Потому и хотел пройти мимо...— Глаза его улыбались за толстыми стеклами очков.— Но одно предание все же расскажу. Говорят, эта Херальдия очень напоминает сеньору донью Исабель де Бобадия. Она была женой губернатора Кубы, правившего в середине XVI века. Муж ее, известный конкистадор, большую часть жизни провел в походах. А прекрасная Исабель ждала его на крепостной стене, задумчиво глядя на седые волны. И однажды не дождалась: губернатор пал под индейским томагавком на берегах Миссисипи. Через много лет какой-то кубинский скульптор изваял ее такой, какой представлял себе. Позже на острове появилось много изображений Херальдии. Одно из них укрепили в качестве флюгера на этой башне...

Протяжно стонет тяжелая дверь.

В музее десять залов. Экспозиция расположена в хронологическом порядке. Эволюция человеческой мысли (если это можно назвать мыслью), направленной на убийство себе подобных. Начинается с бумеранга. Со своей родины — Австралии — он попал в Африку, а позже на корабле, переполненном рабами,— в Америку. Дальше широкие и короткие, с резными деревянными ручками ангольские мечи; деревянные палицы; боладора — метательное оружие индейцев Южной Америки: к трем костяным, в металлической оправе шарам привязаны крепкие кожаные ремни. Назначение боладоры — опутывать ноги животного и ударами шаров забивать его. Потом идут индейские копья: многообразие форм костяных, каменных и железных наконечников.

Зал средневековья... Дальше томагавки, четырехметровые турнирные копья, палицы, кривые самурайские мечи, абордажные топоры, короткие арабские сабли, английские кремневые ружья...

Еще зал — оружие войн за независимость. Мачете всех видов. Его привезли на Кубу испанцы. Через три с половиной века кубинцы, устав рубить мачете сахарный тростник в нечеловечески трудных условиях, подняли его против ненавистных колонизаторов.

Заканчивается музей огромной, чуть ли не во всю стену, фотографией Фиделя Кастро, сделанной в горах Сьерра-Маэстра. Он, изможденный, худой, высоко над головой победно вскинул карабин, улыбаясь устало и счастливо.

— Много посетителей бывает в музеях?— спросил я у Эусебио Леаля.