Восход - Игорь Михалков

Репортаж закончился резко. Кадр вильнул, и я увидел, как журналистка повалилась на тротуар. За ее спиной в решетчатую ограду Колизея врезался микроавтобус. С этого момента мне больше ни разу не попалась «живая» передача.

Уже на въезде в Сколково я заметил, что Пал Андреич не спит и внимательно следит за мной. Мне, здоровенному мужику, почти в полтора раза выше ПА, стало не по себе. Вокруг разбитые машины, огонь и неподвижные тела. А за спиной – наверняка спятивший начальник.

Не в моих правилах особо разговаривать с работодателем, если он того не желает, но все же я решился. Спросил, что Пал Андреич думает насчет происходящего.

Он хихикнул в ответ. Мне все было ясно. Потому я предложил шефу пересесть на переднее сиденье. На всякий случай – вдруг он попытался бы меня ударить по затылку таким же образом, как погладил до этого.

Здесь почти не встречались ужасы МКАДа. Вдоль дороги ярко разгоняли метелицу фонари, они дарили ощущение спокойствия. Когда у придорожного киоска нам встретились двое спящих, мое беспокойство вернулось.

На повороте к строящемуся инновационному центру «Сколково», куда приказал ехать посмеивающийся ПА, я еще надеялся на то, что странный катаклизм в любую минуту закончится. Если бы все начали вставать, отряхиваясь от снега – ей-богу! – я бы впервые в жизни надрался до упаду. Отвез бы Андреича к какому-нибудь психиатру и надрался.

Хотя темнота по-прежнему царила над неподвижным миром, желание выпить во мне все крепчало. Особенно когда со стороны недостроенного инновационного центра донеслись звуки стрельбы. Там были люди – это не могло не радовать. Но приближаться к ним я не хотел. Ни в коем случае нельзя везти шефа под пули неизвестных.

Я остановился и начал разворачивать машину. Была идея припарковаться где-нибудь без габаритов, а самому подобраться поближе, оставив Пал Андреича в салоне. Однако шеф категорически не согласился с моим предложением. Он приказал, упрямо тыкая пальцем, – вперед. И я, дурак, не посмел ослушаться.

Строительная площадка начиналась через двести метров за временной, но добротной бетонкой. В свете нескольких прожекторов купались остовы больших сооружений, о предназначении которых я мог только догадываться. Изогнутые стальные конструкции соседствовали с маленькими панельными домиками на краю широкого котлована, дальний край которого терялся за строительными лесами. Ближайшее строение имело три этажа, нижний был прикрыт деревянными щитами опалубки. Из темноты прорезались яркие контуры башенного крана.

Здесь бушевала настоящая война. Воздух так и рябел от вспышек пламегасителей.

Со стоянки бетоновозов, примыкавшей к дороге, велась ожесточенная стрельба. Предположительно, там обосновались человек двадцать с автоматами или штурмовыми винтовками. Было у них и два гранатомета – мы как раз подъезжали (я выключил фары), когда на стене трехэтажки расцвели взрывы.

Строительная площадка отвечала еще более активно. Оттуда принеслось что-то наподобие ракеты – многотонный бетоновоз оторвало от земли и отшвырнуло на десяток метров. Рокотали пулеметы, бочки для перевозки бетона так и брызгали искрами.

Какой опасной ни выглядела картина, она все равно подарила мне надежду. Здесь не спали!

То тут, то там мелькали силуэты людей. Падали, перекатывались и огрызались короткими очередями. Кто с кем воюет и за что, я не мог догадаться.

Глядя на боевые действия, Пал Андреич воодушевился. Улыбаясь, как на собрании в Думе, он сообщил, что мы «приехали вовремя». Двумя скупыми фразами пояснил, что строящийся городок – «их собственность», и попросил меня помочь.

Не успел я попросить уточнения, шеф рванул дверку и с криком «Мы с вами!» бросился в гущу перестрелки. Это была самая сумасшедшая выходка начальника, с какой я когда-либо сталкивался.

Я орал, как бешеный, ударяя по акселератору. Швырнул машину вперед, объезжая Андреича, чтобы прикрыть его от шальной пули. Кто-то со стоянки пустил в меня очередь – на правой дверке оторвалась подкладка, вспучился металл. Одна пуля отскочила от окна, оставив на нем оплавленное углубление и мелкую сеточку трещин. Если бы джип не был бронированным, в тот момент за рулем уже сидел бы труп.

Не обращая внимания на стрельбу, шеф попытался миновать машину. Я выскочил, вытаскивая пистолет и внутренне сжимаясь – в суматохе крупнокалиберной схватки пистолет может стать подмогой, но никак не спасением. Потребовалось два шага, чтобы догнать Андреича и свалить его наземь. ПА вырывался, крича, что хочет помочь своим. Лучше бы он меня тогда уволил…

Нам повезло, поскольку мы свалились в углубление между двумя бетонными плитами. Подстрелить нас можно было только сверху. Зажимая шефу рот, я напряженно вслушивался в беспорядочность выстрелов.

Хаос длился всего лишь несколько минут. Со временем выстрелы поредели, новых взрывов не было. По правую руку от нас, где располагалась стоянка техники, стрельба прекратилась совершенно. Вероятно, нападавшие отступили. Над строительной площадкой вился дым с привкусом горелого мяса.

Когда воцарилась тишина, Андреич умудрился оторвать мою ладонь ото рта. Он успел позвать какого-то Олега дважды, пока я снова не закрыл ему пасть. Я не разбирался в обстановке, но понимал: лучше сперва все разведать, чем довериться предположительно сошедшему с ума начальству. Но выбраться из щели не получалось – вокруг была слишком чистая местность, чтобы не подвергаться риску схлопотать пулю.

Через каких-то пять минут после криков Андреича нас обнаружили. Уперли мне в спину дуло автомата, подняли на ноги и обезоружили. Конвоировали меня двое мужиков кавказской национальности в зимнем камуфляже. Повели в глубину стройплощадки.

Тут было человек пятьдесят. Все в бронежилетах и касках армейского образца. Мужчины и женщины разного возраста и национальности. Большинство из них вели себя как авторитетные и влиятельные люди. Одного я не раз видел по телевидению в соседстве с деятелями из Кабинета министров и Администрации Президента.

Шефа здесь действительно знали. Как говорится, свой к своим за своим пришел. Поскольку он в костюме бегал, дали ему пуховую куртку, под нее – приличный броник. А вот со мной почему-то не церемонились.

Меня несколько раз ударили в живот. Дождались, пока упаду, и продолжили. Били очень долго, я успел потерять сознание.

Очнулся под утро в узком проходе между бетонных стен. Запястья мне скрутили проволокой, до мяса стянули. Первое, что увидел, почти ослепши от боли, – рожу Андреича. Вроде он это был, но вроде одновременно и не он. Морда такая же, надменная, с прищуренным взглядом. Но глаза… Может, меня тогда от побоев лихорадило, могу ошибаться, а все ж показалось, что зрачки его растянулись и стали вертикальными, как у змеи.

Что он со мной вытворял, этот Андреич. Сука, шеф бывший мой, гнида влагалищная! Сигаретами мне шею и лицо «бычковал». Кожу на правом предплечье ножом на лоскуты порезал, мудак. Два ногтя с пальцев содрал. И еще четырех зубов я недосчитался благодаря его обходительности.

Все спрашивал, гондон-недомерок, почему я не сплю и где остальные. Я здоровый мужик, намного больше его и сильнее, а валялся в луже перед ним, как щенок. Зарыдал даже, мать его чтоб треснула, что не знаю ничего. Ни остальных никаких, ни того, почему не задрых вместе со всеми (может, так лучше было бы).

Я как раз готовился по третьему кругу сознания лишаться, когда где-то снаружи опять выстрелы послышались. Эта тварь, Андреич, сука, полез посмотреть – по короткой деревянной лестнице. С большим трудом мне удалось в себя прийти и под эту лесенку закатиться.

Двигаться я почти не мог. Да и дышал с трудом. Но мне хватило сил, чтобы упереться пятками в опоры деревяшки и подождать.

Спустя какое-то время выстрелы стихли, и Пал Андреич вернулся. Небось не верил мне, гнида. Опять помучить пришел.

Едва он спустился на ступеньку, я что есть дури лестницу оттолкнул. До сих пор вспоминаю с улыбкой, как эта тварь приложилась мордой о бетонный уголок. Бог есть! Иначе мне ни за что не удалось бы растиснуть замерзшими пальцами проволоку. Иначе я никогда не вылез бы из этой стройки. И подстрелили бы меня, безоружного, еще до того момента, как я шею еще одному сломал и пистолет свой вернул.

Когда сбегал, назад повернулся. Тогда не понял, но сейчас все ясно. В разрытом котловане такая же каменная дура лежала, как те, что через неделю из космоса упали.

Сейчас лежу, подбородок положил на консервы в мешке, стилом в экранчик тыкаю и думаю: твари не только сверху прилетели, но и жили среди нас. Вон – как мой Андреич, гнида.

Да, я же историю рассказать хотел. О том, как нам с Женькой – я его на третий день после побега со станции метро вытащил – повстречались тот спецназовец со старым дедом и девушкой в компании. Тогда как раз пожары вовсю бушевали, а те – Другие, кто не уснул, между собой за «булыжники» ожесточенно дрались. И системы ПВО еще работали, и несколько истребителей небо над Москвой патрулировали. Эх, вроде трудно было, а все ж полегче, чем мне сейчас. Тогда еще летуны не спустились и людей на части не раздирали так, что кровь потоками лилась.