Записки военного дознавателя - Марк Воронин

постели, на приказы дежурного по дивизиону не реагировал, вел себя вызывающе, пытаясь деморализовать остальную часть личного состава! Согласно уставу, был вынужден применить табельное оружие.

– Душман, говоришь? – только и произнес капитан, – Вот этот?

Нишанов так побелел, что казалось, даже немного светился в полумраке казармы. Он жался к тумбочке, видимо, понимая, что лучшее, что может предоставить ему Аллах – это легкая смерть здесь и сейчас.

Телегин, что-то тихо шепча себе под нос, и явно не замечая никого вокруг, схватил Нишанова за шею и выволок в туалет. Остальные соплеменники на полусогнутых конечностях пытались пробраться к своим кроватям. Я, молча, поставил пистолет на предохранитель, и затем вложил его в кобуру. Вздохнув, я тоже направился в туалет, где было слышно как Телегин размазывал ДНК Нишанова по белому кафелю. Нужно было попытаться хоть что-то оставить от ночного курильщика на утро, да и жалко будет, если из-за этой мрази посадят хорошего мужика. У нас была своя внутренняя гауптвахта с карцером, куда я и предложил поместить уже сопливого «героя» до утра.

***

В Чите я почти тотчас приступил к делам. Когда я увидел три трупа убитых патрульных, я сразу вспомнил другой случай и сказал следователю – старлею из Харькова: «Это душманы, их почерк». Хорошо бы поискать в близлежащем стройбате, например.

– Это почему? – спросил он.

– Ран слишком много. Если бы это, скажем, просто беглые зеки, они бы, напали сзади, всех перекололи, взяли стволы и – на ноги. Здесь же дело другое. Половина ран нанесена спереди и уже тогда, когда те были мертвые, сам посмотри. Я хоть и не эксперт, но это, кажется, довольно очевидно. Видишь, у этого и вовсе ухо отрезано: удовольствие, стало быть, получали. Обычно они посылают одного-двух, переодетых в гражданку, те отвлекают, а остальные нападают сзади.

– Откуда знаешь? – снова спросил старлей.

– Да видел я уже такие трупы. На северном Урале. Да вот еще, я прочел в деле, что маршруты движения патрулей меняются каждые сутки, так что их, скорее всего, навел кто-то, вряд ли это случайность. Посмотри, кто из офицеров-штабистов, или, скорее всего – прапоров только что из Афгана. Они часто наркотой балуются, а этим уродам наркоту из дома присылают в посылках.

Старлей сказал, что тоже подумал об этом и что непременно мы эту линию разработаем.

Так, первое дело мы раскрыли за два дня, два автомата и пистолет были найдены на чердаке одной из казарм, как я и говорил – местного стройбата. Двоих взяли сразу, а еще трое – пустились в бега, но это уже было не наше дело. Затем было еще три дела… Так прошло недели две, пока местный прокурор полковник Катышев не приказал мне выдвигаться в гарнизон, находящийся в городке Гусиноозерск, что километрах в 70 на юг от Улан-Удэ и примерно в двадцати километрах от границы. Там случилось какое-то ЧП.

– Что и как – разберешься на месте, – заключил полковник, – Там поступишь в распоряжение следователя по особым делам майора Гудзенко. Ясно?

– Так точно, – ответил я и пошел собираться в дорогу.

 * * *

Все было сумрачно и серо,

И лес стоял как неживой…

А.Галич

Я ехал и подспудно вспоминал Галича с его "все было сумрачно и серо"… Да, серо… Еще как серо… Даже я, во всем зеленом казался сам себе серым и это бы еще ладно… Серыми казались даже девушки, в платьях из якобы веселеньких ситцев. Серость наваливалась и давила, как ни банально это звучит. Меня трясло в маленьком разбитом ПАЗике, и я пытался понять: почему на станции Уч… чего-то там… , в казахской степи был такой же ПАЗик, но он никак не навевал столь навязчивых мыслей о бренности бытия… В воздухе словно бы витало тяжелое недоброе предчувствие…

Гусиноозерский гарнизон, как и ожидалось, был маленьким и невзрачным городком, опять же – серый и неприветливый, хотя и относительно чистый. Нет, меня ни в коем случае нельзя заподозрить в презрении к провинции, отнюдь нет, я вообще, была бы моя воля, как раз и жил бы где-нибудь в тайге. Но тут было нечто совсем иное… Иная энергия, если угодно… Ощущение катастрофы, тяжесть… Хотелось залезть с головой под одеяло и больше оттуда не вылезать…

Если вы все еще не верите, что я, в общем-то, люблю маленькие города, я как-нибудь расскажу о том, как попал в городок Новгород-Северский! Это же просто Рождественская сказка какая-то, но тут дело было совсем иное…

Я вышел из автобуса на вытоптанную глиняную поляну, которая служила площадью при автостанции. Как только все вышли, водила тотчас вжал до пола педаль газа, словно за ним гнались, и уже через минуту скрылся за поворотом… Бредя по забытому богом мрачному поселку, я подумал, что, судя по всему, меня, снова не на пряники позвали, впрочем, как и всегда – не привыкать.

– Ну что же тут поделать… – отвечал я сам себе, – Не хочешь более называться «груздем» – валяй – тащи службу со всякими там Нишановыми… Никто не держит.

Нет уж, возвращаться я, определено, не хотел, лучше уж тут как-нибудь. День постепенно клонился к вечеру, и нужно было искать место для ночлега. Я уже был опытный «путешественник», да и лето на улице – не пропаду! Как меня инструктировали, Гусиноозерск состоял из нескольких военных частей: танковая дивизия, мотопехота, и по мелочам всякое: отдельный батальон химиков, саперов и все такое. Остальное – военный городок: баня, магазины и прочие места, где удается по блату подработать офицерским женам. Гостиниц в городке не было вовсе, но мне пообещали место в офицерской общаге. Ладно,– думаю, – где наша не пропадала…

Общага отыскалась скоро, и там действительно нашлась для меня койка. Обитатели, увидев нового человека стали проявлять немалую заинтересованность и гостеприимство, но в силу того, что в армии, я принципиально не пил ни с кем, возникший – было – ко мне интерес довольно быстро угасал.

Я обосновался в крайней комнатке на втором этаже, но было уже почти семь вечера, и потому я решил, что представлюсь майору – следователю лишь назавтра. Как ни странно, в городке оказался книжный маназин, и я даже успел купить какую-то занятную книжонку. С ней я и лежал на кровати в пустой комнате из четырех коек. Соседи, которые, как мне сказали, военные вертолетчики, еще не вернулись. Часам к девяти, когда я уже стал понемногу клевать над книгой носом, в комнату ворвалась ватага шумных гуннов. Они орали, они перекрикивали друг друга, они