Записки военного дознавателя - Марк Воронин

Марк Воронин

Записки военного дознавателя

Еще одна банальность бытия

Сегодня во время медитации снова «пришла посылка». Как это обычно и бывает, пришло все сразу, целиком, словно бы на голову свалился большой мягкий тюк, и лишь потом в течение какой-то пары часов эта «посылка» раскрывалась в голове сама по себе, и после каждая часть полученного знания улеглась куда надо. Когда же «посылка» только-только раскрылась, я, как бы это сказать…В общем, я был немало удивлен тем, что иногда и с небес падают банальности, кто бы мог подумать, да? Впрочем, небеса тут ни при чем, а просто, видимо, в тот момент, я соответствовал именно этому уровню аналогий и ассоциаций. Но потом я подумал, что в этом все-таки что-то есть, какой-то свой вкус, ибо, чем больше синонимов мы подыскиваем к понятиям и явлениям, тем больший смысл постигаем в них. В этот раз я как-то отчетливо увидел аналогии между рождением человека, и приходом в армию новобранца. Это довольно забавно. Судите сами.

 1а. Зачатие. В общем, нас никто не спрашивает: хотим мы в этот мир или нет. Собственно, мы и понятия не имеем, что он есть, как картошка, покуда она в земле, не догадывается о существовании неба.

 1б. Повестка. Тебя никто не спрашивает: хочешь ты ее получать или нет. Но, ты ее получаешь: по-хорошему, или же в присутствии трех свидетелей. Увильнуть, в основном, не получается… и вот тебя вырывают из спокойного привычного мира и заталкивают в другой, пока еще совершенно непонятный. И ты, махнув на все рукой, просто надеешься на лучшее, поскольку, что еще тебе остается?

2a. Призывной пункт. Ты ограничен в передвижении. Там пока безопасно, но как-то странно, все напоминает какую-то странную игру. Тебя кормят совсем не тем, что ты любишь и хочешь, но ты ешь это. То же и со сном и со всем остальным… А потом тебя ведут на склад, где ты получаешь форму… и вообще все, что нужно для дальнейшей жизни. Не больше и не меньше. Что-то тебе все-таки жмет, что-то велико, но уж что дали, то дали…

2б. Беременность. Если повезет, то тебе «выдадут» нормальную печень, сердце, два глаза, две руки…Но в целом, это именно тот самый момент, когда ты перестаешь понимать, где заканчивается твоя «форма» и начинаешься ты… или наоборот – какая разница?

3а. Перед присягой. Ты выходишь со склада, одетый во все новое. И все это кажется некрасивым и до невозможности нелепым. И, в общем, не только тебе. Даже для тех, кто большую часть жизни видит людей в такой форме, ты кажешься нелепым или даже каким-то инородным. И самое смешное, что ты чувствуешь это отношение, и тебе нечего возразить даже самому себе, ибо это правда.

3б. Роды. И ты, по словам Э.Хэмингуэя ("Прощай оружие") попросту похож на ободранного кролика… И даже у мамы в эти первые секунды еще нет к тебе большой любви. Ты нелеп, твои движения несуразны, и ты всем недоволен, но все лишь только улыбаются, глядя на твои забавные недовольства этим странным миром.

А дальше начинается, собственно, жизнь… где тебя чуть не каждый день перетирают через мелкое сито все, кому не лень. Особенно, если ты поддаешься. Особенно, если просишь о пощаде. Особенно, если веришь, что все это вот-вот закончится, ведь не может же это длиться вечно, ведь не для того же меня сюда послали! Меня! Такого хорошего, такого умного, такого особенного… Меня, который знает что такое волновая функция Шредингера, который точно помнит, сколько длилась столетняя война и из скольких позвонков состоит шея у жирафа…

Некоторые либо так и умирают с заблуждением, будто все случившееся лишь досадное недоразумение, за которое кому-то воздастся здесь же, или, в крайнем, случае – на небесах. Некоторые сходят с ума, а некоторые впадают в другую крайность – самоуничижение. И только совсем немногие понимают, что есть вещи лишенные смысла по определению, вещи в себе, в которых также бесполезно искать смысл, как пытаться вычислить аэродинамические параметры движения ангелов… Власть нужна ради власти, жизнь ради жизни и суть только в том, чтобы выжить, и больше никакого иного смысла во всем этом нет. А знаешь ли ты что-то про функцию Шредингера или нет – имеет такое же значение для твоей боеготовности, как и то, начистил ты пуговицы и бляху на ремне или же забил на это дело…

Потом появляется опыт… но это еще не скоро, обычно – уже совсем под конец. Первым признаком такого рода зрелости является то, что ты уже не ощущаешь большой радости от того, что научился ездить на каком-то гусеничном монстре. Ты уже даже не чувствуешь удовлетворения от того, что кого-то чему-то такому же научил. Тебе становится уже наплевать на все. Ты уже даже не вынимаешь больше из своего сундучка, дабы похвастаться, большую гербовую бумагу с изображением знамен и орнаментов. И ты уже более не протираешь лоскутом замши множество значков, прикрученных к парадному кителю. Душа уже настолько затоплена усталостью, что теперь ты живешь лишь одной единственной мыслью, одной последней мечтой…

Ты видишь, как все это произойдет уже в каждом сне: вот наступает день и ты, в своей, уже изрядно потрепанной, форме, выходишь за ворота в ночь, и створки со скрипом закрываются у тебя за спиной. Ты закидываешь мешок за плечи, и, не оглядываясь, ступаешь в темноту, и с каждым шагом, удаляясь от ворот, ты растворяешься в том мире, откуда когда-то пришел… Растворяешься, вместе с робкой надеждой, что больше уже тебя никогда не угораздит появиться снова в том странном и страшном мире. Но вот во мгле уже окончательно исчезает «планета», где тебе довелось провести какое-то время, а ты все удаляешься и удаляешься, и все больше в тебе крепнет все таже надежда, переходящая уже в твердую уверенность: «Больше никогда!»

Гусиноозерский кошмар

Как-то в одну из ночей, не то в карауле, не то в каком-то наряде, я читал книгу некоего мистика (имени уже не припомню), отпечатанную на машинке. Поскольку это был откровенный «самиздат», книгу ту мне дали по большому секрету, и как тогда было принято – на одну ночь. Не скажу, что я был в восторге от всего прочитанного, но кое какие мысли мне тогда показались