Любить и ненавидеть по-русски - Денис Шевченко

Но удручал Артура в основном не возраст Ромы Радочина, а то, что его отцом был новый прокурор города, недавно переведенный к ним из провинции за какие-то заслуги.

Поначалу мысль породниться с городским прокурором его даже привлекала, тем более, если дочь любит этого парня. Но потом он навел справки, да и сам присмотрелся к Алексею Степановичу: с таким каши не сваришь. Он действительно получил повышение за свою принципиальность в борьбе с криминалом, а не наоборот. Такое раньше бывало достаточно редко, но при новой власти стало случаться с пугающей регулярностью.

В своей провинции Алексей Радочин серьезно придавил местных бандитов, и жители провожали его со слезами на глазах. Да и поощрили его переводом в относительно крупный промышленный город не просто так: одни избавлялись от надоевшего служителя закона, а другие понимали, что его жизнь там висит на волоске и пора этому хорошему человеку сменить климат.

После первой же встречи, а они должны были встретиться непременно: один из бизнес-отцов города и крупный государственный служащий, их обоюдное неприятие прорисовалось очень четко.

Артур не любил излишне принципиальных ментов, а работников прокуратуры он относил к этой же категории. Ему казалось, что относительная легальность его империи итак уже большая уступка для властей и нынешних реалий.

А уж Алексей Степанович своим наметанным взглядом в первые же дни определил, из каких источников формировался начальный капитал для построения финансовой империи Конева. Хотя тут можно было и не гадать: по другому шальные деньги перестройки мало кому достались.

Имена Юлия и Роман тоже совпали очень символично. Современный Шекспир мог бы увидеть в этой ситуации продолжение веронских приключений Ромео и Джульеты.

С Юлей отец поговорил очень мягко, стараясь не нарушать традиционного невмешательства в личную жизнь, но дочь отреагировала по-взрослому. Она сказала, что скоро закончит ВУЗ и сама будет в состоянии себя обеспечивать. Если отцу, которого она так сильно любит, не подходит ее выбор, то они будут просто изредка видеться, а замуж за Романа она все равно выйдет.

Артуру не было известно, о чем говорил младший Радочин со своим папашей, но результат, видимо, не особенно отличался.

Дети продолжали встречаться, при чем Роман, который жил с родителями, все чаще оставался ночевать у Юли Коневой. Но однажды неожиданно вмешалась мать, которая приехала навестить дочурку. Темпераментная женщина, она устроила сцену и обозвала Рому альфонсом. Теперь мать с дочерью были на ножах, но визиты прокурорского сына в Юлину квартиру прекратились.

В свете ее слов о неожиданном появлении роз их отношения становилось плюсом: как —никак мужчина рядом. Хотя Рома не был мужчиной-телохранителем, скорее мужчиной-интеллектуалом, постоянно поражавшим преподавателей своими блестящими знаниями и настоящим юридическим талантом.

Все эти мысли очень быстро пронеслись в голове у Артура, но решение так и не созрело. Он продолжал рассеянно поддерживать разговор.

— А кроме Ромы у тебя нет поклонников?

— Есть, конечно, но я всем дала понять, что у них нет ни малейшего шанса. — Юля снова улыбнулась, на этот раз бодро и от души.

— Настоящий мужчина, доченька, он никогда не отступится. — Артур понемногу перестал нервничать и принял игру.

— Да пап, но у меня же есть ты. Даже Глеб перестал изъявлять нежные чувства. — Юля озорно подмигнула, но эти слова пошли не в масть.

Артура словно током ударило. Господи, да как же я не подумал? Глеб Виноградов еще весной на восьмое марта подарил Юле трехэтажный торт, огроменного мягкого слона и корзинищу роз. Все подарки были преувеличенно больших размеров, как и сам Глеб, но в Юле не возбудили ничего кроме благодарности. Тем более, что разница в шестнадцать лет это через чур.

К тому же Артур подозревал, что такое внимание к его дочери со стороны конкурента вызвано не только, а может быть не столько нежными чувствами, сколько коммерческими интересами и собственными амбициями.

Тогда он поговорил с Юлей и, узнав о ее отношении к Винограду, смело дал тому от ворот поворот. Глеб скандалить не стал. Все понял с полуслова и ухлестывать за Коневой— младшей прекратил. А через несколько недель произошло первое убийство, и первая сопутствующая ему роза появилась на Юлином пороге.

Теперь события выглядели для Артура в другом свете. Он попросил Юлю спустится вниз и подождать там пару часов, а сам немедленно набрал номер главы своей службы безопасности, в прошлом лучшего в городе специалиста — КГБшника Евгения Елисеева.

К его большому сожалению выяснилось, что Евгений Петрович находится в другом городе по делам корпорации.

Артур немного позлился на свою память, так как сам послал Елисеева к соседям решить пару вопросов.

— Что ж, время терпит, — подумал он, но у времени было свое мнение на этот счет.

Конев отпустил дочку, напомнив про осторожность и бдительность. Остаток дня он посвятил работе с документами.

Он лежал на старом жестком диване в снятой в тайне от всех квартире и пустым взглядом смотрел в окно. Из этого положения были видны только верхушки тополей и последние этажи соседних зданий. Но его глаза не фиксировали картинку. Он все еще видел темный подъезд красивого девятиэтажного дома. Темный, потому что он заблаговременно выкрутил лампочки на первых трех этажах. Отсутствие электричества помогло. Глупая жертва настолько растерялась среди непривычного полумрака, что почти не оказала сопротивления. Только когда прерывистое дыхание бегущего вниз убийцы достигло его лица, Вадим Александров узнал нападавшего и попытался закричать, но выпустив наружу крик, он впустил в себя стальную жестокость ножа.

Убийца ни в чем не раскаивался. Перед ним лежал современный черный кейс с банковскими документами, которые пригодятся позже. Конечно все чин — чинарем, он не засветится перед посторонними, и останется для ментов и журналистов только киллером, исполнителем, которого никто не видел и никогда не увидит.

Но он испытывал радость не от получения грязных денег, которых итак хватало. Сегодня он убрал еще одного причастного. Причастного к позору и унижению, которое испытал, к разрушенной жизни и растоптанной любви. И еще, это узнает она. Поймет ли, догадается, вспомнит? Или сытая жизнь начисто лишила ее памяти?

Из магнитофона неслись суровые аккорды русского рока, но слова были знакомы с детства.

«Вслепую пушка лупит, наотмашь шашка рубит».

Он нанес Вадиму двадцать один удар. Столько же, сколько лет его возлюбленной.

— Догадается ли она, поймет ли, — снова повторялось в его голове, — что он не просто убийца и грабитель.

Всего лишь любить ее, видеть свою богиню, говорить с ней, он мог довольствоваться этим малым, надеясь на свою счастливую звезду. Но ему не дали, поддавшись глупым предрассудкам, и виновные понесут наказание.

«Не будет он напрасным, наш подвиг благородный,

И время золотое наступит все равно».

«Наступит все равно», — повторил убийца и провалился в мучительный сон.

Виктор решил действовать с максимальной осторожностью даже здесь, в России, в родном городе, где ему ничего не грозило. Во всяком случае он так думал, пока. Осторожность вошла в его кровь, он вдыхал ее вместе с воздухом. Все время на чеку, максимальная концентрация, никаких поблажек благодушию усталости.

Для начала обеспечить тылы, первоочередное действие хорошего стратега. Он увидит их чуть позже, возможно через несколько часов, или завтра. Но не то что несколько часов, несколько секунд порой могут стоить жизни.

Виктор поймал машину и поехал на железнодорожный вокзал. Лицо города тоже претерпело за шесть лет серьезные изменения. Все подъезды и подходы тщательно заасфальтированы. Стихийный рынок, казавшийся когда-то незыблемым атрибутом вокзальной суеты, теперь уступил место аккуратным киоскам и бутикам, которые радовали глаз свежей краской и привлекали покупателей уже одним своим опрятным видом.

Везде на перронах появились красивые таблички с подсветкой, указывающие нужные платформы и пути.

Подземный переход выложили новой плиткой и регулярно мыли. Неизменным оставалось только старое электронное табло, показывающее расписание поездов и их дислокацию. Оно сохранилось с советских времен и продолжало усердно трудиться для снующих туда-сюда горожан и гостей города.

Виктор надеялся, что неизменным осталась еще одна присущая старому вокзалу черта, и вскоре убедился в своей правоте. Недалеко от выхода с перрона стояли люди с табличками на груди: «Сдаю квартиру», «комната недорого», «жилье». Все стоявшие —люди пожилого возраста, которые имеют уголок, где можно приткнуться, отдав на это время свою жилплощадь в аренду. Их услугами пользовались не только приезжие с невысоким достатком, неспособные оплатить гостиницу. Ближе к вечеру к ним подтягивались молодые пары, желающие провести ночь любви в принадлежащих старичкам квартирах и комнатах.