Цветок забвения. Часть 2 (СИ) - Мари Явь

— Почему ты плачешь? — Наставница огляделась в поисках мёртвого тела, которое стало причиной этих слёз. Она бы удивилась ещё сильнее, если бы узнала, по кому именно я скорблю.

Опершись на лопату, я пыталась отдышаться. Плечи ныли.

— Если ты не хоронишь близкую тебе сестру, то почему вообще этим занимаешься? — продолжила она. — Ты не должна так надрываться. Имбирь использует техники, чтобы заставлять тебя?

— Нет.

— Тогда зачем ты это делаешь?

— Больше некому.

— С вами не живут темноглазые?!

— Они все ушли, потому что мати била их и называла рабынями, — ответила я, вытирая влажное от пота и слёз лицо.

— Так теперь ты решила стать её рабыней? Поэтому плюёшь на обучение?

— Да. — Прозвучало по-хамски, поэтому я поспешно добавила: — Я потеряла своё зёрнышко. Вы не должны давать мне второй шанс. Вы ведь обычно так не поступаете.

— Я обычно и маковые семена в чашу не кладу. Я бы сказала, что жалею, что обошлась с тобой так несправедливо, но на самом деле я рада. Рада, что оно досталось тебе.

Я вяло ковыряла землю, не поднимая головы.

— А если бы оно досталось Чили?

— Чили избалована, заносчива и от природы жестока. Её зрение намного хуже твоего, поэтому она никогда бы не разглядела маковое зерно. Его и истинную тебя.

Ей и не нужно было ничего разглядывать. У неё всё было изначально. Солнце предпочитала смотреть на то, что уже привлекает внимание, а не на то, что будет когда-нибудь в будущем. Потенциал макового семечка её не интересовал. У неё была красавица-Виола с косточкой персика, которую она, уж конечно, не потеряет…

— Возьми, пожалуйста. — Присев на краю ямы, Мята протянула мне маленький конвертик из тонкой ткани. — Я зашила семена внутрь, чтобы ты не потеряла и не проглотила их.

— Так нечестно.

— Это мне решать.

Приблизившись, я протянула ладонь и бережно сжала в кулаке подарок. Закрыв глаза и прислушавшись, я поднесла к груди сотню затаившихся сердечек, ждущих момента пробуждения. Здесь и сейчас это было самым настоящим обрядом, пройти который я так мечтала.

— Спасибо, наставница. Однажды я выращу их для вас.

Она склонила голову набок, улыбаясь.

— Я была бы счастлива увидеть их в своем цветнике, но прибереги эти семена для единой. Не переживай, я обо всём позабочусь. Я найду тебе пару среди девочек, обучающихся у моих подруг.

— Это тем более нечестно.

— Мне решать, — повторила она, но я покачала головой.

— Знаю, вы могущественная, но даже ваши техники не обеспечат меня подругами. Если вы найдёте мне пару, тогда я буду выглядеть ещё более жалко, а надо мной и так смеются.

— Чили и Виола не появятся на уроках больше.

— Это неважно. Нет, я даже рада, что всё так случилось. Я поняла, что не хочу обучаться высшему мастерству. Никогда не хотела, если честно. Оглянитесь вокруг. Каждое это дерево пытается донести до меня то же самое, что вчера мне прямо сказали.

— Ива, ты светлоокая, — напряжённо напомнила наставница, — обучаться — твой долг.

— Пусть у меня и не тёмные глаза, но я наполовину слепая — это ещё хуже.

— Клянусь, из тебя «полуслепой» я сделаю лучшую Деву, чем Метресса из своего единокровного выродка! — заявила Мята, и это было не благотворительностью, а делом принципа.

— Чего ты так расшумелась, наставница? — Из-за деревьев появилась мати. Если учесть, что руки она пускала в ход чаще, чем голос, она была по-настоящему разозлена и даже не пыталась это скрыть. — Не забывай, где находишься. Давать такие громкие клятвы в подобном месте… У тебя совсем нет совести?

— Имбирь. — Мята медленно выпрямилась и повернулась к ней. — Моя дорогая ученица. Так ты встречаешь своего мастера?

— Это пристанище мёртвых. Не рановато ли ты сюда пришла?

— Здесь покоятся и мои сёстры, — напомнила Мята. — Я тоже многих схоронила. Свою единую, свою дочь, своих воспитанниц…

— Да, но тебе этого мало, раз ты даже на кладбище нашла к кому пристать с проповедями.

— А что насчёт твоих проповедей? Твоим святым долгом было подготовить доверенную тебе дочь к обучению. Твоё же пренебрежение поселило в ней сомнения и страх. Вместо того чтобы рассказывать о величии нашего клана, ты сосредоточила её внимание на изнанке этого величия. Ты прежде времени похоронила её, и ещё обвиняешь в этом меня?

— Похоронила? Нет пока. — Мати ткнула в мою сторону. — Но эта яма вполне может оказаться её могилой.

— Или твоей, если ты пойдёшь против закона.

Имбирь расхохоталась в ответ на угрозу.

— И кто меня будет судить? Метресса, которая этот закон попрала самым мерзким образом?

— Воистину, ты могла бы употребить свою внезапно обнаружившуюся болтливость на пользу дочери, а не во вред себе, — прошипела Мята. Теперь, глядя на неё, я верила, что эта женщина способна на убийство.

— Болтливость — твой метод воспитания, не мой. Так давай, наставница, попробуй уболтать дитя, которое похоронило уже не один десяток Дев.

— Чем ты гордишься? Ты лишаешь её чести превратиться из твоей прислуги в Ясноликую госпожу. Великую отшельницу, о силе и красоте которой ходили бы легенды.

— А какая нам польза в легендах? Для чего нам вообще осваивать высшее мастерство? Покидать горы всё равно запрещено. Наш клан вырождается. Наше положение настолько бедственно, что даже Метресса, отчаявшись, раздвигает ноги, как последняя шлюха Внешнего мира.

— Закрой рот! — процедила наставница, сверкнув глазами, и мати отвернулась. — Вижу, ты не способна ничему научить. Ты не заслуживаешь одного со мной титула. Здесь лежит столько по-настоящему достойных Дев, и твоя единая в том числе. Жаль, что из вас двоих, именно ты…

Её губ мягко коснулась слива, которую я сорвала с ближайшего дерева. Встав между ними, я поднесла ягоду к её рту, не давая Мяте договорить. Худший момент и худший способ, чтобы её перебить. Она уже не сияла спокойной звездой, а походила на свирепую молнию. С которыми я, кстати, уже имела дело, так что…

— Пожалуйста, угощайтесь, наставница. Все фрукты здесь выращены мати, она любит этот клан, больше, чем вы можете себе представить. И я люблю тоже, поэтому хочу узнать о нём всё. Обучайте меня, прошу, но не заставляйте дружить с теми, кто этого не хочет.

Слива была очень сладкой, поэтому Мята спустила мне с рук эту выходку. Уходя, она посоветовала мне впредь не пропускать её занятия.

— Что значит «раздвигает ноги»? — спросила я, глядя на мати. — Что значит «шлюха»?

При других обстоятельствах, она бы меня снова ударила. Теперь же Имбирь положила руку мне на голову, наклоняясь к самому лицу, и этот нежданный материнский жест превратился в нечто похуже побоев.

— Учитывая, куда всё движется, ты скоро узнаешь об этом. И когда ты об этом узнаешь, ты, конечно, задумаешься. Так вот, чтобы у тебя не возникало сомнений насчёт того, как к этому относиться, скажу тебе сразу: я сама убью тебя, если ты позволишь себе нечто подобное. То, что наша Метресса до сих пор царствует, не должно тебя успокаивать. Ведь это ненадолго.

Глава 3

По мере обучения я всё сильнее убеждалась в том, что не знаю самого главного. Разговоры о прошлом были, конечно, важны, но важнее было то, что творилось с нашим кланом сейчас. Его лихорадило в преддверии бунта. Это чувствовали все, даже дети. И я понимала, что приближаюсь к истине вплотную, лишь когда смотрела на Чили.

— Прекрати на меня таращиться.

Чили не посещала уроки наставницы, потому что сама Метресса обучала их с Виолой всему, что должны знать и уметь великие отшельницы. Тем не менее, Чили появлялась у священной ивы время от времени в обществе верной подруги, чтобы о них не забывали. Виола всячески привлекала к их паре внимание, красовалась, хохотала и сплетничала. Странно, что в такие моменты, Чили выводило из себя именно то, что на них смотрят.

— Уставилась так, будто думает, что от этого её слепой глаз прозреет.

Скорее уж ослепнет последний. И дело не только в угрозе, звучавшей в её голосе.