Очерки разных лет. О науке и жизни - Иосиф Атабеков

Отношения между шефом и сотрудником могут носить и менее драматический характер. Если сотрудник не видит в научном руководителе постоянной угрозы для своего существования, это значительно способствует нормализации обстановки, хотя и недостаточно для установления взаимной привязанности.

Полагаю, что у всех нас имеются свои слабости, и реально существующие шефы и сотрудники неизбежно нарушают отдельные из перечисленных пунктов. К примеру, некоторая доля невинного лукавства бывает допустимой, если не нарушает взаимного доверия. В этом есть сходство с семейной жизнью. Не придет же вам в голову на вопрос «Где ты был так долго сегодня вечером, дорогой?» ответить, что вы только что вернулись от Ларисы, понимая, насколько мала вероятность того, что жена сумеет правильно оценить вашу откровенность. Однако есть пункты (например, 2, 3, 5 для шефов и 6 – для сотрудников), нарушение которых сопряжено со слишком большим риском. Нарушая их, шеф утрачивает главные атрибуты шефа, приобретая атрибуты горохового чучела. А сотруднику, нарушившему соответствующий пункт, полезно носить с собой заявление об уходе с работы. Все это, конечно, относится к ситуациям, когда оба партнера (шеф и сотрудник) придерживаются одних и тех же правил. В противном случае сказанное выше утрачивает всякий смысл, так как шеф, нарушающий правила, не испытывает ни моральных, ни материальных неудобств (хотя со стороны, возможно, и выглядит гороховым чучелом), в то время как нарушитель-сотрудник уязвим в значительно большей степени.

Заканчивая этот раздел, я хочу обсудить некоторые, на мой взгляд, важные мысли, принадлежащие моему двоюродному брату. Цитирую одно из его замечаний по поводу этой рукописи: «Научная работа в коллективе, где шеф нарушает моральные принципы и обижает своих сотрудников, нередко идет весьма успешно. Почему же мы все-таки ратуем за сохранение моральных принципов? Во-первых, потому что человеческий коллектив, даже если это сугубо производственная ячейка общества, созданная для выполнения определенной цели, должен сохранять все основные черты человеческого коллектива, то есть не нарушать основные нормы человеческой морали. Этим мы постулируем приоритет нравственности над целесообразностью. Это правило хорошо сформулировал академик Д. Н. Прянишников: “Наука должна делаться чистыми руками”. Во-вторых, мы глубоко убеждены, что нарушение моральных принципов никогда не бывает без последствий: рано или поздно это приводит к печальным или даже трагическим результатам».

Относительно чистых рук сказано, надо заметить, неплохо. Что-то в этом роде говорил по поводу своих принципов «железный Феликс», однако эту точку зрения на мытье рук разделяли, как известно, далеко не все его соратники. А вот мнение о неизбежности печальных последствий нарушения нравственных принципов сформулировано недостаточно четко. Остается неясным, кого же все-таки эти последствия задевают. Вспомним о годах научного расцвета Т. Д. Лысенко и сталинском периоде. Мрачные забавы Пиночета выглядят как игра в серсо на пиратском судне в сравнении с достижениями моего великого тезки. Умертвить несколько миллионов людей – не простое дело даже при наших климатических условиях. При этом непонятно, кто кроме Лаврентия Павловича понес персональную ответственность за эти жизни и за загубленные судьбы их родственников. Приходится удивляться, как этому негодяю удалось в одиночку расправиться с миллионами своих сограждан. Поэтому далеко не все советские персональные пенсионеры разделяют уверенность моего брата в том, что нарушение моральных принципов непременно сопряжено с неблагоприятными последствиями для нарушающих их лиц.

Бескорыстие в науке

Среди ученых не принято упоминать о том факте, что за свою работу они получают зарплату. Нередко можно услышать идиотскую фразу «дело не в деньгах», подразумевающую, что «дело» в чем-то более высоком и, естественно, главном для говорящего. О деньгах вообще часто говорят совсем не то, что о них думают, но идеи бескорыстного служения науке, популярные среди людей с круглой печатью, с трудом прививаются среди сотрудников без степени.

Вряд ли составляет секрет, что существуют две основные причины, заставляющие нас работать в области науки. Первая – потребность получать зарплату, и вторая – потребность удовлетворять свое честолюбие. Думаю, что потребность бескорыстного служения человечеству находится на последнем месте.

Предполагается, что ученым платят зарплату за то, что они получают научные результаты. Конечно, многие получают одну только зарплату без результатов, но связь между научным результатом и зарплатой все же существует, хотя срабатывает часто с большим опозданием. Тем не менее наличие этой связи и перспектива реализации научного результата в виде таких конкретных вещей, как повышение в должности, защита диссертации, получение премии и т. п., значительно увеличивает тягу к научной работе.

Сами ученые вовсе не переоценивают размеры своей зарплаты – ошибка, в которую впадает пресса и телевидение. Оптимизм последних в оценке материального уровня ученых вызывает недоумение, принимая во внимание, что научный сотрудник, имеющий степень кандидата наук, зарабатывает меньше водопроводчика. Кстати, это обстоятельство вносит, наконец, ясность в высказывание Альберта Эйнштейна, который, как известно, утверждал, что если бы получил возможность начать жизнь сначала, то хотел бы стать водопроводчиком.

Существует мнение, что ученые занимают заметное место в обществе: характер их работы, связанной, как полагают, с творчеством, выглядит почетным в глазах людей, далеких от науки. Очевидно, это объясняется тем, что большинство граждан не испытывают особой тяги к умственному труду. Поэтому образ жизни людей, постоянно отягощающих себя мыслительной деятельностью, вызывает у них понятное сочувствие.

Интересно, что скажут граждане, узнав, что доктор наук, тратящий на подготовку лекций многие недели (или даже месяцы), получает за свои лекции 4 рубля в час. А специалист самой высокой квалификации за работу в экспертном совете Высшей аттестационной комиссии (ВАК), где он решает судьбы докторских диссертаций и профессорских званий, получает 3 рубля в час[2]. Вы нанесли бы смертельную обиду, предложив такую оплату электромонтеру из ЖЭКа. Вероятно, поэтому в положение о ВАК написано, что функция эксперта ВАК – одна из наиболее почетных форм общественной работы.

Всякие сомнения в бескорыстном служении ученых науке рассеиваются, если сопоставить размеры зарплаты кандидата наук с доходами работника службы быта. Разумеется, молодой ученый не может претендовать на положение в обществе, занимаемое сотрудником ЖЭК, но с помощью шефа он может приблизиться к зарплате шофера.

Существует категория шефов, ограничивающих круг своих обязанностей только научным руководством и считающих, что поддержка сотрудников в материальном плане выходит за рамки их обязанностей. Они прекрасно осведомлены о размере зарплаты сотрудника и состоянии цен на цитрусовые, но никогда не дают себе труда сопоставить одно с другим. Среди моих хороших знакомых есть немало шефов этого типа. Однажды один из них по собственному недосмотру оказал поддержку сотруднику в решении какого-то чисто личного вопроса. Судя по воодушевлению, с которым шеф рассказывал об этом событии, – это было первое доброе дело, которое ему удалось совершить на своем жизненном пути.

Нежелание помогать сотруднику в вопросах, выходящих за рамки работы, обычно прикрывается рассуждениями о пользе преодоления трудностей на тернистом пути науки для тех, кто честно идет по этому пути. Однако шефы, декларирующие целесообразность самоотречения во имя науки в пользу аскетического образа жизни, никогда не распространяют эти идеи на самих себя. Большинство из нас проходило в своей жизни период острого дефицита средств к существованию, однако я не встречал чудаков, стремящихся этот период удлинить. Полагаю, что материальные трудности и отсутствие жизненных удобств не являются обязательным атрибутом честного служения науке. Обычно ученые, проповедующие преимущества духовных благ перед материальными, лучше других понимают шаткость этого утверждения.

В этой связи каждый может провести мысленный опыт, позволяющий оценить его готовность к бескорыстному служению науке. Для этого надо ответить себе на вопрос, станете ли вы продолжать научную работу при следующих условиях.

1. Ваше имя (но не результаты вашей работы) никогда не станет известно людям. Таким образом, перспектива удовлетворить свое тщеславие полностью исключается, хотя сохраняется возможность служить человечеству. Это условие предполагает, что ваше имя не станет известно никому – даже узкому кругу лиц, вместе с которыми вы расписываетесь в платежной ведомости.