Генму - Михаэль Драу

Бофи взял его за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.

— Детка, да ты что же, думаешь, что я настолько могу размякнуть от простого массажа? Когда я скажу, тогда кровать и сменишь.

Открылись двери. На пороге стоял Литий. Оглядев казарму, он сказал:

— Ну, познакомились-подружились уже? Вот и чудно… О, это ещё что?! Делейт Лебэн, ну-ка объяснись!

— Нарушение устава Академии! — взвизгнул привязанный к кровати чернявый мальчишка, которого назвали Делейтом Лебэном. Он снова дёрнулся, но безрезультатно.

— Утихомирили зачинщика драки, сэр, — вышколенно сказал Бофи.

— Вот так и знал, что с ним проблемы будут, — вздохнул куратор. — Ладно, новички за мной. Остальные — в третий зал.

— Эй! А меня развязать? — крикнул Делейт.

Но его никто не слушал. Двери закрылись, когда спальню покинул последний из мальчишек.

— Мать вашу! — сипло орал Делейт. — Я не виноват! Я не нарушал ничего! Эй! Да чтоб вас всех!

Но вскоре он понял, что надрываться бесполезно, и угрюмо затих на своей мокрой, липкой и грязной постели.

Глава 3

В этом году в Академию поступило в три раза больше курсантов, чем в прошлом. Несколько десятков тысяч мальчишек из разных семей, с разными способностями поступали на то или иное отделение в разном возрасте, в зависимости от будущей профессии. Здесь были и аутичные восьмилетки, которым предстояло посвятить свою жизнь наукам Синтеза, — будущие генные инженеры, кибертроники, роботроники и прочая «элита». И ехидные девятилетки с внимательными, цепкими глазами — будущие координаторы, программисты, операторы различных сложных машин. И десятилетние мальчишки, которым суждено вступить во взрослую жизнь уже не вполне людьми, а наполовину машинами, — будущие киборги. И деловитые, плутоватые одиннадцатилетки, только что поступившие на отделение наук Управления, — будущие политики и бизнесмены. И бесчисленное множество двенадцатилетних мальчиков, которым удалось пристроиться на все остальные, менее престижные отделения.

Большинство было сразу после Интернатов, но попадались и «безродные», подобранные добрыми людьми на улицах или пришедшие в Академию добровольно и успешно сдавшие тесты.

Генерал Агласис Шибта научил Найта правдоподобной легенде, в которой никто не сомневался. Альбинос без биокарты и без диплома об окончании Интерната не вызвал подозрений. Наверняка какая-нибудь не слишком породистая женщина родила его по недосмотру, да и выбросила, словно мусор, пока её оплошность не заметил хозяин. Альбинос каким-то образом смог выжить на улицах и наконец решил «стать человеком».

Никто не понимал, почему двенадцатилетнего мальчика, да ещё не самых выдающихся физических и умственных качеств, приняли на Боевое отделение, а не определили на какой-нибудь малозначимый курс, по окончании которого ему светила бы разве что грязная, монотонная и низкооплачиваемая работа. Слухи поползли сразу. И подозрения зародились в головах тех, кто умел внимательно смотреть и делать логические выводы.

Бофи Талофф заинтересовался альбиносом, как забавной зверушкой. Найт производил впечатление слегка отсталого, но преподносил сюрприз за сюрпризом.

На обязательном медосмотре перед тренировкой Найт очень быстро, «по-солдатски» снял робу, аккуратно и ловко сложил её ровным прямоугольничком и повесил на спинку стула. На тренировке беспрекословно подчинялся приказам инструктора, хотя толком не мог выполнить ни одного упражнения, в то время как прочие курсанты постоянно норовили побезобразничать. А когда все курсы отправились в столовый блок Академии, Бофи окончательно утвердился в мысли, что Найт — никакой не подзаборный найдёныш. Многие мальчишки его возраста держали ложку в кулаке, а этот альбинос — как надлежит, пальцами, аккуратно обхватывал губами, не открывая рта слишком широко и не втягивая жидкую протеиновую смесь с шумом и бульканьем. Где же мог генму научиться таким манерам и дисциплине?

Мальчишки из пятого блока, к которому относилась казарма Найта, с хихиканьем и шепотками поглядывали на альбиноса и Бофи.

Но не стоило терять время на ерунду, надо было всё съесть, ведь следующий и последний за день приём пищи только через восемь часов, а никаких кусочков припрятать никто не позволит: на выходе стоят дежурные и проверяют. Впрочем, унести с собой что-либо и тихонько слопать потом под одеялом в принципе невозможно. Всё выдаётся в уже открытых тюбиках и легко может оттуда вытечь, выдав запасливого курсанта.

После обеда мальчишки разошлись по классам на лекции, видео- и мнемокурсы согласно направленности своего отделения и возрасту.

Перед ужином, на малой вечерней тренировке, курсанты разных отделений и возрастных групп, но до четырнадцати лет, снова оказались вместе. Нагрузка, впрочем, не была одинаковой для всех. Если будущие программисты и прочие химики с нейрохирургами всего лишь слегка размялись, то будущие киборги пахали вовсю. От них не отставали мальчики с Армейского отделения, которым предстояло пополнить ряды государственной армии, но при этом сохранить тело почти человеческим.

Старшие курсанты Боевого и Армейского отделений занимались на специальных полигонах. Для прочих «физкультура» после четырнадцати лет заканчивалась в пользу увеличивающейся интеллектуальной нагрузки, и они посещали тренировочные залы исключительно по желанию и в личное время.

К концу дня у Найта разболелась голова. Слишком много впечатлений, шума, незнакомых людей, информации, да ещё и недавно вшитая биокарта даёт о себе знать. Мальчик не чуял под собой ног от усталости. Всё, что он хотел, это упасть сейчас на свою казённую кровать и уснуть мёртвым сном.

Но как только он вместе с остальными вошёл в общую спальню, сон как рукой сняло. Делейта никто не отвязал, хотя Найт был уверен, что в их отсутствие кто-нибудь обязательно сделает это.

Когда зажёгся автоматический свет, Делейт пошевелился на кровати и радостно воскликнул:

— Чёрт, я так рад вас видеть! Думал, обоссусь!

— А тебе никто не мешает это сделать, — меланхолично заметил Бофи, доставая из шкафчика полотенце.

— Э! То есть как?! Отвяжите меня уже кто-нибудь, а то мочевой пузырь лопнет!

— Писай, писай, все свои. Ничего страшного. Тем более, ты и так весь грязный и мокрый, заметно не будет, — улыбнулся Бофи, и несколько мальчишек заржало.

Делейт побагровел, принялся рваться из крепких пут и орать благим матом, удивительно цветастым для его нежного возраста.

— Все оперативненько в душ, — распорядился Бофи, не обращая на буйство Делейта никакого внимания.

Одни мальчишки проходили мимо молча, понурив голову, другие хихикали или даже откровенно дразнили беспомощную жертву местного лидера, третьи не выказывали своих чувств. Найт замер в нерешительности.

— Ну, чего встал? Не задерживай движение, — сказал Бофи.

— Нельзя так. Наверное, — сбивчиво произнёс Найт, посмотрев на кровать Делейта. — Ему же плохо.

Бофи вздохнул, положил руки на плечи Найта и произнёс почти ласково:

— Эх, Мыш, вокруг тебя ещё стольким людям будет плохо, в миллион раз хуже, чем ему. Ты же будущий киборг. Привыкай к чужим страданиям.

Он рассмеялся и прошёл мимо, в душевую.

Найт вошёл через какое-то время, неловко прикрываясь полотенцем. В душевой всё было белым — пол, стены, потолок, яркий свет, клубы пара. Найт осторожно двинулся вперёд, но упал, сбитый с ног налетевшим на него Тодом. Это был тот самый мальчишка, что первым стал задираться к новеньким.

— Вот чёрт! — ругнулся он. — Не заметил! Чего под ноги кидаешься, мышь лабораторная?

— Я… я не…

— Ха-ха! Да ладно, ты просто здорово умеешь маскироваться под кафель! — Тод пошлёпал Найта по макушке ладонью и, хохоча, проследовал мимо. И вдруг его самого отпихнул с дороги Делейт Лебэн, как ни в чём не бывало прошагавший к ближайшей свободной кабинке.

Тод кинулся к Бофи ябедничать.

— Так. Кто его отвязал? — сурово спросил старший мальчик, выходя из кабинки и хлопая стеклопластиковой дверцей.

Постепенно шум пара стих: ребята один за другим выключали душ. В конце концов в полной тишине остался только шум воды в одной кабинке и весёлое насвистывание Делейта.

— Кто отвязал, я спрашиваю?! — грозно рявкнул Бофи.

— Я! — Найт вскочил на ноги. — Я его отвязал!

Бофи посмотрел на него как на приготовленную к препарированию лягушку.

— Хм… Вот так воспитанный мальчик!

Он подошёл к Найту вплотную. Тот опустил голову и смиренно молчал. Но вдруг сам, без позволения, поднял лицо, заглянул Бофи прямо в глаза и проговорил хоть и тихим, но вполне твёрдым голосом:

— Он и так всё понял, наказан достаточно.

— Здесь я решаю, кто наказан достаточно, а кто нет! — заорал Бофи ему в лицо. Найт прищурился, но не отступил и не съёжился.