В звездные миры - Василий Бережной

Загорский время от времени крутил ручку киноаппарата.

— О, это Индийский океан! — воскликнул он.

— А вон вижу Индонезийские острова, Австралию… — кивнула головой Ольга, — ну точно, как на карте.

Мощные слои атмосферы покрывали Землю — голубой воздушный океан. Только отсюда, из-за его пределов, видно, как омывает он весь Земной шар. Серебристая, залитая Солнцем, поверхность его спокойна, кажется, неподвижна. А там, в глубине, плавают густые массивы туч, еще ниже, на самом дне воздушного океана, — города и села. Там живут — работают и мечтают люди… Какие они маленькие в сравнении с грандиозностью стихий природы и какие грандиозные, коль покорили эту Землю со всеми ее океанами — водными и воздушными!

Профессор Плугарь сидел, подперев щеку ладонью, и молча глядел в иллюминатор. Он и сам не знал, почему так тоскливо у него на душе. Сквозь прозрачную пелену атмосферы видел земные материки, чудесные моря и океаны, сверкающие под Солнцем, словно огромные зеркала, и сердце его сжималось. Должно быть, очень любил Землю Иван Макарович!

А стена земной поверхности все отдалялась от ракеты, незаметно для глаза начала превращаться в круг, и, наконец, можно было охватить взглядом ее всю — гигантский сияющий диск.

Михаил Милько насупил брови: вычислительная машина предупредила, что через пять минут реактор заработает на всю мощность, и тогда «Комета» помчится с космической скоростью.

— Иван Макарович! Пять минут!

— По местам! — скомандовал Плугарь.

Спинки кресел отклонились, и вот уже это удобные кровати. Они плотно охватывают тело с трех сторон, путешественники зажаты в них, как в больших футляpax. Так им легче будет переносить нарастание скорости… Вдруг ракету как бы дернуло. Все ее металлическое тело содрогнулось, наполнялось звуковыми волнами, загремело, загудело неистово, с трудом выдерживая натиск раскаленной стихии газов. С ускорением движения нарастало ощущение страшной тяжести. На людей словно навалился невидимый груз, они лежали, будто налитые свинцом. Все меркло, туманилось перед глазами.

«Неужели не выдержу? — с испугом подумал Плугарь. — Неужели не выдержу?»

Николай Загорский впал в забытье, ему казалось, что он ведет передачу, и пересохшие губы его шептали:

«Я — „Комета“… Идем по курсу, чувствуем себя хорошо!»

Ольга глядела на иллюминатор и почему-то вспомнила зеленую траву ракетодрома.

А за ракетой было черное небо, усеянное звездами. Сверкал все еще огромный диск Земли, пылало Солнце, сияла Луна.

Ракета мчалась с нарастающей быстротой. Здесь, в безвоздушном пространстве, можно было не опасаться разогрева ее стенок.

Когда стрелка тахометра — прибора для измерения скорости — дошла до цифры «8», электронная машина молниеносно послала импульс на автоматику, и рокот мотора оборвался. У каждого в голове словно шмели гудели, но тишина уже брала верх.

Все почувствовали себя легко, даже слишком легко. Теперь, когда не было ускорения и ракета по инерции мчалась с постоянной скоростью — восемь километров в секунду, — люди совсем потеряли вес. Это они почувствовали, еще не вставая со своих кроватей.

Первым поднялся Петров.

— Осторожно, товарищи! — предупредил Плугарь. Предупреждение профессора Петров услышал уже под потолком — он висел в воздухе, неуклюже дрыгая ногами и размахивая руками. На его лице было написано удивление и растерянность. Загорский громко расхохотался:

— Да ты, как я погляжу, искусный акробат!

Ольга тоже рассмеялась, увидев геолога в таком комическом положении.

Но Петров сообразил: оттолкнулся ногой от потолка и, описав сложную траекторию, стал на пол. Его отбросило, как пружиной, но Петров мгновенно ухватился за поручни.

Мускулы его, так и перекатывались; казалось, стукни он кулаком — и стенка проломится.

— Тут, брат, поневоле станешь акробатом! — усмехнулся Петров.

— Не делайте резких движений, товарищи, — посоветовал Иван Макарович. — Не забывайте, что передвигаться по кабине надо, держась за поручни.

— Вот так! — весело воскликнул Загорский, хлопнув обеими руками по толстой спинке своего кресла. И сразу же очутился под потолком.

— Ого! — засмеялся Петров. — Ты, брат, ловок! Никакой канатоходец не сравняется с тобой! Да не барахтайся, я помогу тебе.

Одной рукой держась за поручни, прикрепленные к стене ракеты, другой он поймал Загорского за ногу и почти без всякого усилия опустил его на пол.

— Вот так штука! — бормотал радист. — Подумать только!..

Еще во время подготовки к полету все знали об этом явлении, даже производили эксперименты с падающей кабиной, в которой на короткий миг исчезало ощущение веса. Но теперь полное исчезновение веса практически явилось для всех неожиданностью.

…«Комета» мчалась в межпланетном пространстве со скоростью восемь километров в секунду. Так показывали приборы, но у членов экипажа ощущения этой скорости не было. Наоборот, — казалось, что ракета стоит, вернее — висит на одном месте. Справа все время пылало Солнце, увенчанное огненной короной, вблизи его и на всем черном небе сияли звезды и планеты. Расстояния до них были настолько велики, что перемещение ракеты не вносило никаких изменений в конфигурацию светил. Разве что уменьшался диск Земли и одновременно увеличивалась Луна. Но глаз этого не мог уловить.

С каждой минутой космический корабль приближался к Розе космоса. Умные чуткие автоматы вели его по заранее вычисленной траектории, которая в определенной точке пересекается с орбитой искусственного спутника. Что касается Солнца, то с его притягающей силой корабль Ивана Плугаря не боролся: «Комета», двигаясь в системе Земля-Луна, шла, фактически, по земной орбите. Отклонить движение ракеты Солнце не могло, так как, кроме собственной скорости, она сохраняла и ту скорость, с которой мчится Земля — 30 километров в секунду. Поэтому ракета могла свободно двигаться в пределах системы Земля — Луна.

Причалить к Розе космоса — это уже будет работа для механика, А пока что он мечтательно смотрит в иллюминатор на черное небо. Звезды на нем разноцветные: одни тлеют подобно углям в камине, другие похожи на фиолетовые чернильные пятна, третьи — на расплавленное серебро.

Загорский передает и получает радиограммы и время от времени производит съемки Солнца. Иван Макарович, разложив на коленях толстую тетрадь, записывает свои наблюдения и поглядывает на приборы. Электронная вычислительная машина все время показывает расстояние до Розы — в километрах и минутах. Цифры тают, уменьшаются с каждой секундой… Иван Макарович дает команду:

— Милько, за локатор!

Михаил сразу же занял место у экрана радиолокатора и впился в него своими черными глазами. Вскоре он увидел то, чего ожидал. Справа на экране появилась маленькая звездочка. Она довольно энергично двигалась к линии, означающей направление полета «Кометы».

— Роза на экране! — торжественно провозгласил Милько.

РОЗА КОСМОСА

Своими контурами советский спутник Земли и в самом деле напоминает розу, особенно издали. Чуть склоненный «стебель», на верхнем конце которого — «цветок». Чем ближе, тем отчетливее становятся видны элементы конструкции. «Цветок» — это огромнейшее колесо, смонтированное, очевидно, из контейнеров. Солнечным блеском вспыхивают на нем иллюминаторы-окна. В центре — на ажурном сплетении радиальных ферм вздымаются несколько овальных щитов, сделанных из полупроводниковых элементов. Это — энергетическое сердце межпланетной станции. Солнечные лучи, падая на эти чудодейственные лепестки, тут же превращаются в электрический ток и проводами-артериями текут по сложному организму Розы. Они обогревают каюты, греют воду в ванне, варят пищу, они питают локаторы, мощную радиостанцию, поддерживают постоянную температуру в оранжерее… А солнечного сияния здесь — океан!

Роза космоса — самый большой из трех постоянных спутников, запущенных тремя великими государствами. По разным орбитам вращаются они вокруг Земли, что, конечно, затрудняет астронавигацию, которая делает только первые, можно сказать, детские шаги. Во многих странах разворачивается движение за объединение этих трех спутников и создание единого научно-исследовательского заатмосферного института под эгидой ООН. Технически этот замысел осуществить легко — достаточно включить двигатели и выйти на условленную орбиту. Но помехой служат, как известно, иные причины…

В длинной трубе «стебля» оборудованы склады, мастерские. Там же, в самом низу — реактивный двигатель, необходимый на случай изменения скорости вращения. А по своей орбите Роза мчится по инерции, сохраняя ту скорость, которую получила при запуске. И не удивительно: ничто не тормозит ее движение, так как здесь нет ни одной молекулы воздуха! В холодной мертвой тишине межпланетного пространства путешествует наша Роза вокруг Земли, а вместе с нею и вокруг Солнца. Внутри ее звучат голоса, там — воздух, тепло, там жизнь.